Опять все замолчали. Вот чего в моём положении хорошо — я имею право на любые идеи! Даже дурацкие. И пусть объясняют…

— А вот скажите, камеру какую-то, скоростную… камеру нельзя нацелить?

— Камера была, в подвале. Скоростная, всё как надо. Но фиксирует она абсолютное “ничего”. Чернота.

— Дурдом какой-то. Другой подвал? — предположила Рыжая. — Закрытый, тёмный?

— Перепад давления откуда тогда? — скептически возразил профессор. — А перепад там — будь здоров!

И тут наконец-то проснулся мой телефон.

— Ну что ты там, сидишь? — поинтересовался генерал. — Если стоишь — сядь. Нашли ваше корыто. На орбите.

Я судорожно сглотнул и переключил телефон на громкую связь — такое должны слышать все.

— На какой орбите?!

— Эл-лип-ти-чес-кой, — по слогам прочитал Ивлев. — Даня выкопал в сводках, за тобой ему поляна, учти. Я тебе сейчас всё скину, это астрономы из Штернберга, там все данные есть, читайте сами.

— А контакт?! — нагнулся к нам Либанов. — С кем там связаться-то, подробности же нужны!

— Подробности, — из динамика отчётливо дохнуло холодом. — Вам там виднее должно быть, куда вы своё имущество и персонал засылаете! Экспериментаторы хреновы! Это я у вас подробности спрашивать должен!

— Думаю, так просто быстрее будет, — примирительным тоном проговорил я.

— Есть там все контакты, проверяй почту, уже всё прийти должно, — отходя, буркнул Ивлев. — А вот времени у вас нет! Ты ж не думаешь, что это только наши такие глазастые? Весь мир туда пялится сейчас! Делайте что хотите, но хрень эту вашу оттуда нужно убрать в режиме “вчера”!

Никто из нас даже не заметил, как генерал отключился.

Есть своя прелесть в статусе “больной” — днём поспать можно. Даже больше — выспаться от души. Именно этим путём я и пошёл сегодня с самого утра, жаль только, что обед-ужин пропустил. Ещё и Рыжая мне, кажется, вернула ночной должок — припоминаю смутно, вроде, спросила какую-то ерунду, я сквозь сон что-то промычал, просыпаюсь — в палате пусто. Умелась в лабу, я так думаю. А я проснулся, сна — ни в одном глазу, вокруг никого, делать нечего. Так что, Либанов своим звонком врасплох меня не застал, наоборот: так ещё лучше. Что-то там у них не клеится, нужны мои профессиональные услуги, хе-хе. Потому я и крадусь, аки тать в нощи, не дай бог, Алина запалит — скандала не избежать.

Это Андрюхе ещё повезло, что он позвонил уже к ночи ближе, потому что ещё каких-то полчаса назад Алина гоняла наших постоянных медсестёр, как щука малька. Только и шур-шур-шур с бумажками. Вот интересно, почему у медиков на бумаге всё? Учёные как-то организовались в этом вопросе, вообще никакой канцелярщины у них не помню, работают исключительно на компах, а тут… Впрочем, справедливости для, до сегодняшнего дня я и не догадывался, что наш медблок генерит такое количество макулатуры. Надо бы им попенять, а то чего это они так легкомысленно себя ведут, способствуют, понимаешь, уничтожению лесов на планете? Грета была бы в ярости!

Но это потом, завтра… сейчас главное — чтоб не услышал никто.

Тихонько просочившись на лестницу, я натянул штаны и толстовку, которые на всякий случай тащил в руках, оглянулся, криво ухмыльнувшись в камеру, и с облегчённым вздохом ссыпался вниз по лестнице. Чувствую себя — замечательно! И прям зуб даю — скоро мне это пригодится.

-*-*-

— Короче, ситуация такая: надо открыть портал далеко от себя.

Хм. Простой какой — “далеко от себя”.

— Погоди, — притормозил я Либанова. — А с чего ты уверен, что это вообще возможно — “далеко”?

— Ну так мы уже сделали же, — пожал плечами Андрей. — Больше 10 попыток успешных. Только Лина с Жорой не вытягивают потребную дальность, на пике мощности максимум на километр отнести удалось. Видишь — вон Игорёк синий, греется? На шоссе бегал, проверять. Но есть проблема — открывается только по горизонтали. Поднять совсем не получается… Вот хотим с тобой попробовать.

— Киломе-е-етр, — протянул я. — Немало, так-то! А сколько надо, вообще?

— 500, — совершенно безмятежно уронил Либанов.

Я выпучил глаза в состоянии полного офигения. 500?! И эти все вокруг суетятся с деловыми мордами, как будто так и надо, и речь не про 500 км, а 500 рублей. Типа, дай, мальчик Саша, пятихатку, на пиво не хватает. Завтра вернём. Чё ты как неродной, трудно, что ли?

— Пятьсот? — хриплым голосом уточнил я. — Километров? Окно?

— Ну да, — и смотрит незамутнённо. — Да ты не бойся, у нас тут железа — горы, подмогнём. Помнишь, как тогда, с японцами? Только теперь мы — о-го-го! На два порядка мощность в канале выше, минимум! Всё получится.

Я опять замолчал, не зная, что и сказать на такую наглость. Слава богам, подскочила вывернувшаяся откуда-то Рыжая, обняла, зашептала что-то ласковое на ухо — вот и ладно, сделаю вид, что очень занят.

Хлопнула дверь. Либанов резко повернулся в ту сторону, явно готовый вызвериться на возмутителя спокойствия, но ругань замёрзла у него в глотке: молодой торжествующе водрузил на стол поднос с бутербродами. Добытчик. Это что получается — нашим поварам вторую ночь не спать? Надо бы им хоть премию какую выписать, что ли…

Народ ломанулся расхватывать паёк, кто-то передал сидящей у меня на коленях Лине пару бутеров, и я выкинул из головы все нелёгкие мысли — точно, надо перекусить, в первый раз за день, как-никак. А вот Либанов с Лёхой отвлекаться не стали. И профессора не вижу, и Михалыча. Интересненько, как сказал бы генерал: старая гвардия пашет, а молодёжь всё побросала, как в котелок ударили. Уж он-то не преминул бы пару выводов сформулировать, для нас нелицеприятных! Ну и чёрт с ним, сами разберёмся. В конце концов, это мы результат даём, они пусть вон на свой Институт молятся.

К тому же, я оказался не совсем прав: стоило только чему-то в скопище приборов издать неприятный высокий свист, как все аспиранты, словно по команде, из нашей импровизированной столовой разбежались. Самый жадный набил полный рот, и теперь давился, пробираясь на рабочее место, а большая часть народу вообще побросала надкусанные бутеры обратно на поднос. Я злорадно хмыкнул про себя, представив, как генералу сейчас пришлось бы юлить и выкручиваться, успей он оседлать своего любимого конька.

— Значит, так, внимание! Слушаем все! — Либанов наконец-то выпрямился и развернулся ко мне. — Алекс, мы сейчас будем пробовать открыть окно из Питера во Владивосток. Из одной нашей точки в другую. Выбор локаций обусловлен исключительно необходимостью контроля, чтобы надёжно пронаблюдать результаты эксперимента. Суть в том, что открывать окно мы будем отсюда.

— Отсюда? — ошарашенно переспросил я.

— Да. И открывать будет вот эта, — он прихлопнул ладонью по какому-то железному шкафу, — малышка. Жаль, сама она точно не справится, это мы уже проверили. Но надеемся, что ты сможешь ей помочь! Шторку потянуть, как тогда, год назад…

— Так я же это видеть должен.

— А ты видишь, я уверен, — невозмутимо отпарировал завлаб.

И у меня в голове тут же промелькнуло воспоминание — да, что-то такое я видел, ночью, когда Жора открывался в Москву…

-*-*-

С первого раза ничего у нас не получилось, конечно. И со второго тоже. И с третьего.

Постепенно количество железа в бункере росло, Михалыч, кажется, паял что-то на горячую, прямо во время наших попыток, от беспрерывной ругани учёных, спёртого воздуха и дыма горелой изоляции у меня начала кружиться голова. Но тут возмутилась Рыжая, и я с облегчением откинулся назад: не я первым сдался!

— Так! Вы оборзели уже — не видите, Саше плохо! А он и так пострадавший сегодня — по вашей, между прочим, вине! Дышать нечем, вы б хоть проветрили тут!