А еще, что было не менее важно, Помпей и Серторий отлично знали друг друга. Именно Квинт столкнулся с отцом Гнея — Страбоном в памятной битве за Рим во время Союзнической войны.

— Мне нужен гость из-за дальних морей, — разнесся по каупоне голос Гнея Магна.

Никогда не люблю высокопарные сравнения, но голос полководца был сродни раскатом грома.

Хозяин указал Помпею на наш столик. Я знал, что он придет, понимал, что оба помимо шапкозадирательских настроений имели не только личные цели и амбиции, но и присущие всем людям страхи.

— Ты сказал что у тебя есть сведения о заговоре? — прорычал он. — Какая свинья выступает против⁈

Только так, уведомив Помпея о готовящемся против него заговоре, я мог добиться встречи. И ставка сработала.

— Да, есть, и не одна, — спокойно ответил я.

Но Помпей уже смотрел на Сертория.

— Ты⁈

Я увидел, как Помпей потянулся к кинжалу, Серторий тоже, но я сработал на опережение — выхватил обеими руками заранее заготовленные кинжалы, спрятанные под тогой. Прежде чем Помпей и Серторий вооружились, оба острия моих кинжалов уперлись в сонные артерии полководцев.

— Оружие опустите, — процедил я.

Я знал, что моя рука не дрогнет, оба это чувствовали, поэтому замерли.

— Квинт, расскажи Гнею о том, как ты выступал за милость к людям его отца перед Марием и Цинной! — зашипел я. — Он этого не знает!

— Это правда, — ответил Серторий, сверля его глазами. — Выступал.

Мне были хорошо известно подробности отношений Страбона и Сертория. Именно в результате того, что последний препятствовал безудержным расправам после захвата Рима Марием и Цинной, Квинт оказался отправлен в Испанию. Я понимал, что возможности поговорить у этих двух до сих пор не было. Но было полно времени копить ненависть и злобу. Теперь такая возможность им была предоставлена. При мне одни из лучших полководцев Рима проговорили все недоговорённости и недопонимание, которые между ними существовали. Наконец, Помпей услышав Сертория, протянул ему руку. Мало кто знал, что в начале своего пути, уже самостоятельного, без отца, Гней был готов выступить на стороне марийцев… Сейчас великий полководец чувствовал себя притесненным, и всерьёз опасался обострения отношений с сулланцами. Сулла, несмотря на всяческое возвышение Помпея, держал его на значительном расстоянии от Рима и совсем недавно потребовал у Гнея явиться в столицу, как частное лицо, распустив войско. Эти знания я и намерился использовать в разговоре.

— А теперь к делу, — я убрал кинжалы.

С Помпеем, как и с Серторием, нужно было не драться, с ними нужно было разговаривать.

— Никто из сулланцев не забыл, что ты в начале был на стороне Мария и Цинны, — вкрадчиво заговорил я. — Я думаю ты чувствуешь, что тебе не дают насладиться вкусом твоих побед, вся слава достается другим людям. А ведь именно ты должен был захватит Рим и победить у Коллинских ворот… Вместо заслуженного уже тогда триумфа ты выполнял те поручения, которые держали тебя подальше от столицы… вот и сейчас почему-то именно ты направлен на подавление восстания рабов, пока за твоей спиной формируется новая элита! Которой, когда ты вернешься, то окажешься не нужен!

Помпей внимательно слушал, нахмурив брови.

— Сейчас у тебя не хватает власти, а если бы она была, что бы ты сделал? А я знаю что!

Ты бы прервал сраную традицию, по которой ты и твой отец, вдвоём сделавшие для республики больше, чем весь сенат вместе взятый, даже не относитесь к числу нобилитета! По которой судят по знатности фамилии, а не дел! Но разве твой отец не был достоин большего, чем предложения распустить войско? Что дальше? Тебе поступило такое же предложение распустить легионы, потом?

Я видел, что совсем еще молодого человека, которому было двадцать с небольшим лет, эти слова цепляют за самую душу.

— А знаешь как можно сделать так, чтобы каждый получил ровно то, что заслуживает? Чтобы не появлялись такие как Марк Ту́ллий Деку́ла, которые не имея заслуг получают консулат⁈

— Как, — слово вырвалось изо рта Суллы, как дыхание огнедышащего дракона.

— Создать новое сословие и получить его поддержку. Для этого надо освободить рабов.

И я пересказал Помпею все то, что рассказывал Серторию. Он слушал.

— Ни я, ни Серторий не полезем в Италию, пока ты железной рукой не на ведешь там порядок. Принуди Суллу к миру силой! И ты получишь то, что давно заслуживает твой род.

— Мне не хватит легионеров…

— Я приду к тебе на помощь, славный сын своего отца! — заверил Серторий. — Плевать я хотел на Мария и Суллу, что толку от их противостояния, если страдает римлянин!

Помпей кивал. Спрашивал как быстро сможет Серторий привести войска, и тогда я поведал ему о договоренностях с киликийскими пиратами, согласившихся перевозить войско Сертория в Италию.

Мы разговаривали долго. А потом подтвердили все сказанное рукопожатиями.

Никто бы не мог подумать, что вот так, в каупоне Неаполя решалась судьба Рима… я понимал, что после этого дня привычная история обещала полностью изменить привычный ход.

Уходя, я напоследок повернулся к Помпею и сказал:

— Найди юношу, которого зовут Гай Юлий Цезарь. Дай ему проявить себя и ты увидишь, как он поможет тебе изменить Рим на твоих глазах.

Что хотел лично я? Свалить отсюда куда подальше и, наконец-то получить отличный шанс прожить жизнь ровно так, как я того хочу — на опушке леса, с домиком, с рыбалкой и чистым воздухом где-нибудь в Сицилии. И что я понял за время что был здесь — мечты имеют свойство сбываться. Стоит только захотеть.

Центр восстановительной медицины и исследования мозга имени Пржевальского. Южный централ. Владиленовский городской агломерат.

— Итак, коллега. Вам предстоит работать на пятом этаже. — Вещал пожилой доктор в потёртом халате, вероятно, ровеснике своего хозяина.

— Столовая находится в административном корпусе. Обед с 13:20 до 14:30, прошу не опаздывать. — Доктор двигался на удивление тихо, практически бесшумно, не смотря на то, что дорожки Центра, именно так его называют местные, посыпаны мелким гравием.

— Корпус слева — женский. Настоятельно не рекомендую туда ходить. Можете не вернуться. — Старик нервно хохотнул собственной шутке и снова посерьёзнел. На стене указанного корпуса висел здоровенный плакат из нескольких простыней, на котором чем-то бурым был изображён перечеркнутый член.

— Напомню вам, этажи с десятого и выше, а так же с минус второго и ниже, посещать категорически запрещено. Тут в кармане халата заиграла задорная мелодия и приятный женский голос запел — У губ твоих конфетных, конфетный вкус... Дальше послушать не удалось, телефон был оперативно изъят и приложен к уху.

— Да. Так точно! Никак нет! Есть! — Старик убрал телефон обратно, испуганно осмотрелся и рванул через кусты.

полчаса назад

безымянный кабинет на одном из верхних этажей

— Александр Иванович, как Это понимать? Я вас спрашиваю. Мне Это, в отчёте отправлять? Вы понимаете, что с нами будет? — Хозяин кабинета, мужчина в дорогом костюме, с дорогой причёской, и пахнувший не менее дорогим одеколоном, яростно тряс листом бумаги перед изможденным лицом сотрудника заведения. Худого, сутулого человека, неопределенного возраста и пола. Последний было трудно установить из-за мешковатого халата и длинных, засаленных волос, торчащих «сосульками» под произвольными углами.

— Но. Эксперимент... — Александр Иванович замялся.

— Что, Эксперимент?! — Всё сильнее злился обладатель пиджака.

— Его результаты могут...

— Могут быть засунуты в жопу! — Не выдержал мужчина, а исследователь густо покраснел.

— Бл..ь. Вы там совсем ох..и в своём отделе?