Проехали по железнодорожному переезду, направились в нужную сторону. У круглосуточного магазина с пивом торчала целая колонна джипов, рядом с которыми собрались братки и что-то ожесточённо обсуждали.

— Ого, — Слава присмотрелся к ним. — Ты же слышал, что вчера стрелка у Крюкова и Гоши была?

— Да. И Студент говорил, что они там договорились до чего-то.

— И вот, — он задумался. — Там Старый с пивзавода и Витька Самосвал с мясокомбината. Вместе стояли, курили.

— Союз братвы, — я повернул на другую улицу. — Я не разглядел, но ты там всех знаешь.

— Не нравится мне это, Волк, — он с тревогой посмотрел на меня. — Думаю вот, сижу, Генка, знакомый мой, говорил, что Женька бухает с Жуком. А Жук — они раньше корефанами были с Пахой Дунаевым, помнишь такого? Вместе служили.

— Богатовский, — я кивнул и почувствовал холодок внутри. — Вдруг они его выманили, чтобы споить? Чтобы потом он стволы им отдал? Он же сам сейчас не пьёт, запугать его невозможно, а вот напоить и развести…

— А ведь могли, — согласился Слава. — Позвали, потом наливали, пока сами не пожалели. Он же буйный, как выпьет.

— Ещё думаю, как бы та братва ни собиралась именно туда. Пивзавод с мясокомбинатом явно против рынка и бывших богатовских союз устроили, я так думаю.

— Угу, — Слава цокнул языком. — Есть ствол, Волк?

— Только газовый. Ещё есть бронежилет. Ружьё выложил в сейф сегодня. Могу тебе дать бронник.

— Сам напяль.

— Лучше Жене оставлю, — я глянул на заднее сидение. — Ему с ними везёт.

У нас была договорённость с Ремезовым, что он поможет нам получить разрешение для ношения оружия, особенно мне. Ведь я же директор фирмы, мне ствол не полагался. Да и охранник мог носить его только на задании. Если поймают и выяснят, что таскаешь просто так, могут оштрафовать, а то и отозвать лицензию и закрыть контору. Вот и не рисковали.

Вот только если бы Слава сразу сказал об этом ещё там, в конторе, я бы взял оружие несмотря ни на что. Но возвращаться уже поздно.

— Вот я дурак, — Слава потёр лоб, будто читал мои мысли. — Надо было сразу вспомнить про Жука. В конторе-то есть стволы.

— Вот я тоже так думал. Ладно, погнали быстрее, времени мало. Хотя пять минут найдём, — я задумался. — Знаешь, где Женя ключи от дома держит? Под крышей у бани. У него же дома моссберг лежит, можем его взять.

— Знаю.

— Женя ключи от сейфа с ружьём за бабкину икону. Я остановлюсь, ты забери. Он не будет против.

— А может, пацанов вызовем? — предложил Слава и взял мою мобилу, лежащую между сиденьями. — Блин, что-то связи нет.

— Её со вчерашнего вечера нет. Батарейка ещё мало держит. Надо купить зарядку в прикуриватель, а то постоянно подводит.

Я вырулил на свою улицу. Свет не горел ни у меня, ни у Жени. Домой заходить не буду, напугаю ещё своих, время позднее. Только остановился у ворот Жени, как Слава выскочил из джипа и вошёл к нему во двор.

Я остался ждать. В окнах дома Жени виден луч фонарика, Слава искал оружие. А по улице тем временем другой джип, чёрный Ниссан Патрол. Внутри четыре серьёзных типа. Ехали медленно, светя фарами дальнего вида, оглядывались по сторонам. А когда поравнялись со мной, остановились, стекло опустилось. Гладковыбритый водитель в ярко-зелёной спортивной куртке посмотрел на меня.

— Брат, подскажи, — с сильным акцентом начал он. — А где живёт…

И тут все четверо уставились на меня, будто узнали.

— И кто нужен? — спросил я.

Прямо сейчас я бы очень хотел, чтобы в машине был пистолет, настолько их взгляды мне не нравились. Но помощь пришла до того, как что-то случилось.

— Кого-то ищем, пацаны? — Слава нагло вышел с моссбергом наперевес.

Кто сидел в джипе, внимательно смотрели на него. Но даже если у них есть свои стволы — помповик с крупной картечью точно не то, что можно игнорировать, особенно на такой дистанции.

— Не, брат, обознались, — пассажир на переднем сиденье что-то сказал, и Ниссан поехал дальше.

Слава внимательно смотрел им вслед, только потом залез в машину.

— Чечены, — сказал он. — Я когда в плену был, в яме сидел, немного выучил язык. Он сказал — поехали.

— И что им надо? — спросил я, нажимая на газ.

— Не знаю.

— Ладно. Если им нужен я, то пусть за мной и едут, а не здесь торчат. А ружьё в куртку завернём. Всё, погнали, Славка.

Пока ехали в нужное место, я глядел в зеркало заднего вида, но фары позади мелькнули только раз. За нами это ехали или нет, я не знал.

Здание бывшей общаги было недалеко. Половина длинного дома из серого кирпича пустовала из-за обвалившейся крыши, там даже были выбиты окна и двери, но во второй половине горел свет. Громко играла песня: «Мало огня» из магнитофона, который стоял на подоконнике открытого окна. Там столпилось несколько крепких парней агрессивного вида, которые внимательно смотрели на нас. Женьки среди них я не видел.

Бывшая общага пользовалась дурной репутацией, так что машину я решил оставить с другой стороны. Объехали здание, чтобы остановиться на другой улочке с частными домами. Прошли со Славой через пустырь, заросший полынью, отчего он тихо чихнул и прикрыл рот.

— Аллергия, — шёпотом пояснил он. — Когда цветёт, то вообще не могу, чихаю. А сейчас только когда рядом хожу.

— Тише. Если что, Слава, назад сбежим через ту половину здания, где никто не живёт. Там не должны караулить.

Ружьё я завернул в свою же куртку, с ним и шёл наперевес. Слава первым перебрался через покосившийся заборчик из некрашеных досок, принял ружьё и помог мне перелезть. У общаги был вход и с внутренней части, там сейчас курил прыщавый парень.

Он сразу поднялся, едва увидел нас, и преградил нам дорогу. Будто охранял этот вход. Выпивший, но не пьяный. Под курткой у него было что-то тяжёлое.

— Ща, Волк, сам разберусь, — Слава откашлялся. — Ну чё, Олежа, ты чё здесь забыл?

— Это ты чё здесь забыл? — сразу набычился прыщавый. — Тебя сюда не звали, ты…

— Свали.

— Думаешь, крутой? — тот чуть ли не прыгал. — Да ты знаешь, кто я…

Слава ударил коротко, без замаха, в солнечное сплетение. Прыщавый упал на колени, Слава толкнул его и уронил на землю, потом пнул ещё раз по голове.

— Думаешь, одного пацана замочил, и сразу крутым стал? — тихим угрожающим тоном спросил он. — Ошибаешься. Я таких, как ты, наколотил пачку, даже со счёта сбился.

Прыщавый больше не возникал, а путь был свободен. Мы вошли в помещение, которое раньше было кухней. Газовые плитки заросли жиром и грязью, красные баллоны стояли в стороне, под ногами валялись окурки и пустые бутылки.

— Этот лох недавно пацана завалил на хлебозаводе, — сказал Слава, показывая назад. — И теперь считает себя крутым мокрушником. А там вообще стрёмная история вышла, ни за что парня хлопнули.

— Это которого при ограблении магазина убили?

— Ага, — равнодушно сказал Слава. — Теперь понтуется, что его на рынок берут, в богатовскую бригаду. Увижу ещё раз сегодня, замочу сам.

Мы вошли в узкий коридор. Внутри орал магнитофон, что-то иностранное, а из другой комнаты доносился Губин, «Ночь». Из одной комнаты раздавался женский смех, из другой стоны. Где-то шырялись наркоманы или бухали мутные типы. Мы заглядывали в те двери, которые были не заперты. По сути, это притон для одной из группировок. Пивзавод или рынок, скорее последние, в округе были их точки.

Женю нашли быстро. В большой комнате стоял грязный раскладной стол, заставленный бутылками с пивом и водкой, тарелками с засохшей колбасой и хлебом. Повсюду валялись окурки и пивные банки, в углу стояла солдатская кровать, на которой были разбросаны вещи.

Окно разбитое, в огромную дыру задувал ветер. Женя сидел один, держа голову руками. В одних джинсах, футболки и куртки где-то нет. На одном плече свежий бинт, на другом армейская наколка. Кулаки сбитые, покрыты кровью, будто он кого-то недавно колотил.

Больше никого. И это не удивительно, пьяный Женя и трезвый — два абсолютно разных человека. И если трезвый — отзывчивый и преданный своим друзьям человек, то пьяный…