Нефёдов покраснел и раскололся:

— Честно говоря, вообще-то я так себе генерал, не настоящий — мне звание вместе с должностью дали, авансом. Поэтому никаких связей у меня нет, — и заглянул мне в глаза: — А вы мне не поможете? Пожалуйста!

— А вы мне сала, да? — продолжил я за него, сам про себя прикидывая: стоит мне вообще в это лезть?

“Генерал” смешно закивал, в полной готовности завалить меня аутентичными белорусскими продуктами.

— Короче, давайте так: я попробую поговорить. Но ничего не обещаю!

Нефёдов десять минут непрерывно рассыпался в благодарностях, после чего мы довольно резко и, пожалуй, несколько неожиданно расстались, и я обнаружил себя стоящим в одиночестве перед массивными зелёными воротами Биоцентра. Снаружи. Надо же — а отсюда ни одного здания на территории и не видно даже! Качественно устроились, не отнять. В материальном плане. А вот люди — оставляют… Не люблю, когда я почему-то вдруг оказываюсь кому-то должен. Хотя вроде ничего в долг не брал.

Даже наоборот: не сказать, чтобы я особо рассчитывал, но как-то разговор про вроде бы обещанную компенсацию за потраченное время так и не зашёл. Это вот как надо понимать — он стесняется, что ли? Или не вспомнил — за незначительностью? И обратно отвезти даже не предложили. Я обойдусь, конечно — просто прыгну вот сейчас к Антону, наберу у него всего и всякого. Заказ-то я ему с самого начала сделал, и денег дал, думаю, вряд ли он решит меня и тут кинуть, так что, без корма я не останусь. Но вот приличия! Принцип! Обещаешь — выполняй, тем более, ты цельный генерал. Пусть и не настоящий.

В дверь Антонова дома я пинал с оформившимся решением, что вписываться за братьев-белорусов я буду несильно.

-*-*-

В Штатах у меня не заладилось ещё круче. Конечно, мне стоило бы договориться с Иваном заранее — тогда я, возможно, и вовсе бы не полез. Но я заопасался, что Иван там висит на прослушке — вполне его могли срисовать во время моих тогдашних боданий с бандюками и “серыми”. Да и наши тоже запросто могут подсуетиться, уж с моим-то телефоном — так наверняка. Поэтому я свой мобильник вообще вырубил, от греха, а с Иваном связался Антон, причём через шифрованный мессенджер, и в самый последний момент, когда я уже стоял на низком старте, готовый перейти в любой момент по отмашке. Сначала братья переписывались бодро, но после того, как "белорусский белорус" кинул намёк, что в Нью-Йорке с минуты на минуту должен объявиться гость с дарами родины, частота ответов Ивана резко упала. Я списал это на лаги в сети, но, как выяснилось, дело было совсем не в этом.

Сам-то Иван встретил меня с радостью, пусть и с непонятно откуда взявшимися нотками вины в голосе. И даже немедля метнул на стол наше традиционное. Но тут к нам вышла его жена… и мне сразу же всё стало ясно. Вот она-то даже не пыталась сделать вид, что рада гостям. Смотреть на Ивана, поедающего жену глазами побитой собаки, было решительно невыносимо, и я при первой же возможности симулировал входящий звонок — на выключенный телефон, ага — после чего “дико извинился”, схватил в охапку приготовленную для меня Иваном коробку с всякой недорогой электроникой и откланялся.

Проводили меня с явным облегчением.

Выйдя в серую хмарь улицы, я на секунду завис: куда сейчас? По уму бы, конечно, избавиться от коробки, чтоб не таскаться, но здесь её оставить негде, а если прыгать домой, то обратно я уж не вернусь, а ведь планы-то были! Да сплыли. Или нет?

Постояв недолго, я взвесил коробку в руке (Иван успел намотать ручку из скотча), принял решение и, шагнув к дороге, остановил такси. Поедем к местам боевой славы, Центральный парк — жди!

Сам не знаю, куда делись последующие два часа. Нет, понятно, что большую часть этого времени мы тупо простояли в пробке. Потом я решил пообедать уже наконец по-человечески — как-то за всей этой суматохой я ни разу за день не поел нормально, а ведь в Москве уже вечер. И вот я сижу в каком-то подвале, вяло ковыряю вилкой “фиш энд чипс” и думаю: а нафига? Картошка эта и горячей-то была как-то не особо, а уж остывшая… В “фише” рыба и вовсе не ощущается, один пропитанный жиром кляр. А ведь здесь было довольно вкусно тогда, сколько?.. два года назад? Уж и не помню. Вот почему такое — повар поменялся? Или хозяин? Да и чёрт бы с ним, впрочем. Оттолкнув тарелку от себя — благо, уже уплочено — я резковато встал, грохнув стулом, выдрал свою коробку из под стола и двинул на выход. Официант подскочил, попытался что-то втереть, но я от него только отмахнулся. Уйди, противный. Все вы тут противные, вот так.

Поднявшись на улицу, я сначала двинул к парку, до которого тут десять минут пешком, но, пройдя несколько шагов, замер: а вот что я там забыл? Вторую Рыжую искать? Так вроде меня первая вполне устраивает. А что там ещё хорошего? Серых только подразнить если. Но у меня коробка сейчас с собой, случись какая заруба — с ней не побегаешь особо, а бросить — жалко, всё ж, деньги плачены. Место для разбега мне теперь не требуется, шастать по кустам причин больше нет. Не пойду!

Я решительно развернулся, спустился обратно в ресторан и втиснулся в крохотный туалет под лестницей. Никто на меня внимания не обратил, трепавшиеся у барной стойки официанты и головы не повернули, лентяи…

Впрочем, нашим лучше. Хорошо, что мне теперь даже обозначать разбег не надо, а то застрял бы в этой чёртовой тесноте. Представив рожи официантов, когда они обнаружат пустоту за запертой изнутри дверью, я ухмыльнулся, прыгнул прямо в свой тихий и тёмный номер в Долгопрудном, с наслаждением скинул кроссовки, задвинул коробку ногой под стол и прямо в одежде завалился на кровать.

Дом, милый дом.

Последней мыслью полыхнуло в голове виноватое: "Все разбежались, все при деле, а сетью телепорта кто заниматься будет, а? Похоже, всё-таки прав был генерал, не нужно нам это…".

С утра я потащился с коробкой сразу на наш офисный этаж. Поначалу было просто неудобно, но уже метров через 100 параллельно позвоночнику натянулась какая-то чрезвычайно неприятная струна, и было понятно, что скоро этот весь сетап по-настоящему заболит. Поэтому, последние метры по коридору я проделал запинающимся рискованным бегом, а в “перспективную лабу” буквально вломился, едва не вырвав ручку.

Меня встретили недоумённые глаза полутора десятков человек — Либанов почему-то решил провести своё сборище именно здесь, хотя обычно они совещаются на месте, не отходя от производства. Ещё странность — в норме Андрей сам всех строит по утрам, раскидывая задачи и решая проблемы, а сегодня, неудачно для меня, доверил эту роль профессору Одинцеву. Самого-то нашего научного босса я бы перебил без малейшего зазрения совести, а вот профессор всё же гораздо нас старше, его я до сих пор немного стесняюсь, потому пришлось через силу выдавить:

— Иван Дмитриевич, простите, перебью вас на минуту… маленькое объявление для коллектива. Вот тут, в коробке, всякая техника яблочная — телефоны да планшеты. Кому надо — налетай, бумага с ценами тоже внутри. Если приглянулось что-то — забирайте смело, деньги можно просто в коробку кидать. Только не забывайте отмечать, чего уже нет, чтоб другие не искали!

Мда. Сегодня я в социальных взаимодействиях явно не силён — вон, как все смотрят… не злобно, слава богам, но есть какое-то недоумение в глазах. Неужели я так сильно помешал? Откашлявшись, я пихнул коробку ногой к столу и позвал:

— Андрей, можем мы сейчас поговорить? У меня?

Либанов молча поднялся, и мы вышли, но, закрывая дверь, я услышал оживлённый гомон народа — коробку дербанят, не иначе.

Вот как это надо понимать? Я — начальник? Меня бояться надо?