— Ну да, он же олигарх у нас. Будущий, — язвительно отпарировала старшая.

— Да при чём тут это? И почему вообще олигарх? Ты же вроде хотела образованного всегда?

— Так он не образованный. Теперь уж пусть хотя бы олигархом будет...

Ответом ей было протяжное "о-ох".

Еженедельное сборище уже клонилось к закату, когда неожиданно затребовал слова начальник медблока Института.

— У вас что-то важное, Иван Александрович? — несколько обескураженно спросил директор, мельком взглянув на часы. — Тогда прошу!

— Благодарю. Товарищи, вы знаете, я выступаю нечасто, но сегодня... повод есть, скажем так.

Доктор действительно обычно ограничивался репликами с места, а вот так, с выходом в центр кабинета, стоя... пожалуй, что и никогда, поэтому все присутствующие перестали шушукаться о своём и заинтересованно уставились на нарушителя распорядка.

— Мы научились определять одарённость по анализу крови, — решительно рубанул доктор.

В кабинете воцарилась гробовая тишина, даже стало слышно, как дворник за окном скребет лопатой по асфальту, убирая снег с дорожки.

— И что — прямо вот достаточно анализа? Обычного? В обычной лаборатории? — недоверчиво спросил Потапченко.

— Нет, к сожалению — всё сложно. И объём крови требуется гораздо больший, и оборудования — гора, и дорогостоящие реагенты. Ещё крупный минус — слабая чувствительность имеющихся методов.

— Б-р-р, так "научились", или "слабая чувствительность"? — поморщился Потапченко.

— И то, и другое, — быстро взглянув на зама по науке, терпеливым тоном лектора ответил медик. — Если коротко, мы нашли закономерность, то есть, довольно точно знаем, чем кровь одарённого отличается от крови обычного человека. Больше того, могу с приличной уверенностью утверждать, что чем более развит Дар — тем это отличие больше. Но разница существующими методами определяется только для самых развитых одарённых, в этом основной недостаток.

— Ничего себе — недостаток... Да это же гроб с погремушками! Зачем нам уметь находить сильных одарённых? Это и так понятно, ну, известно... — высказался кто-то из группы безопасников.

Доктор быстро повернулся в ту сторону, но даже не успел увидеть, кому отвечать, впрочем, всё равно не пришлось, ответил директор:

— Возможно, я чего-то не понимаю, и наши учёные товарищи сейчас меня поправят, но сам факт того, что кровь отличается — уже ценен. Пусть сейчас мы не умеем определять — малое количество, я верно понял? Но ведь так будет не всегда! Главное — знать что искать, а уж как это сделать — разберемся. Разве нет? — он перевел взгляд на Потапченко. Тот медленно кивнул.

— Пожалуй, на этом у меня всё, — развёл руками доктор, и начал двигаться к своему месту, но его жестом остановил поднимающийся начальник научного крыла:

— Секунду, Иван Александрович... Товарищи! Ну, или господа. Кому как угодно. Несмотря на все вопросы. Справедливые! Которые здесь были заданы. И, м-м-м, ограниченную применимость открытия. О котором нам только что сообщил начальник медицинской службы. Я, как учёный. Не могу расценивать достигнутый успех иначе, как выдающийся. Список наших достижений до обидного мал! И любое! Продвижение вперёд в нашем положении — это настоящий прорыв! — и Потапченко со значением, медленно, но постепенно ускоряясь, зааплодировал. Спустя пару секунд к нему присоединились и остальные.

Смущённый доктор, краснея, пробирался на своё место, пожимая руки поворачивающихся к нему соседей, а директор, приподнявшись, громко заявил:

— Я присоединяюсь к поздравлениям, Иван Александрович! Однако, позволю себе напомнить — время!

Шум резко усилился, присутствующие загремели стульями, заговорили все разом, потянулись на выход, а в открывшуюся дверь уже заскочил секретарь директора, нетерпеливо глядя на шефа.

— Иван Александрович, свободны? Обсудим новость? — Потапченко аккуратно взял доктора за локоть почти в дверях, когда все остальные уже вышли и, гомоня, растеклись по предбаннику и коридору.

Медик согласно кивнул головой:

— У вас или у меня?

— Прямо здесь. Я ещё Анатолия Андреевича пригласил послушать. Если не возражаете?

— Ничуть, без проблем, — отозвался Иван Александрович.

— Расскажите подробнее, пожалуйста. Как нашли? Что именно? Ну и остальное. Я не стал спрашивать на собрании. Им это не интересно, полагаю. А для нас — очень важно! — попросил зам по науке, когда они втроём уселись в кресла у окна.

— Мы с самого начала предположили, что кровь может отличаться. Но, как вы понимаете, когда не знаешь, что искать, делать это можно до морковкина заговенья, так? — дождавшись подтверждающих кивков от собеседников, доктор не спеша продолжил: — Поэтому, мы взяли кровь самого предположительно сильного одарённого из доступных — Тумина. Точнее, не просто взяли, а основательно запаслись!

— Да уж, наслышаны, — неодобрительно буркнул Потапченко.

— Вам и слышать не надо — у вас взяли не меньше, — отпарировал врач. — Вы тоже очень сильны, хотя, по результатам анализов, всё же будете послабее.

— А насколько? — весь подавшись вперед, спросил учёный.

— Этого мы пока с уверенностью определять не умеем. Метод не проградуирован, понимаете? — доктор качнул головой так, что очки пустили зайчика прямо в глаз Потапченко, отчего тот поморщился. — Вообще, мы с уверенностью смогли проследить признаки предполагаемых отличий только у семи человек из 61 протестированного образца.

Пока учёный переглядывался с директором Института, доктор перевел дух и ухмыльнулся в бороду.

— Больше того, мы смогли проследить развитие результатов у Келли, девушки Тумина! В её ранних пробах мы не обнаруживаем ничего, а в последних — пожалуйста!

— Вот, значит, как, — отстранённо вымолвил Потапченко, глядя в никуда.

Все замолчали.

Через минуту, зам по науке встряхнулся, поменял позу и спросил:

— И что планируете дальше?

Медик пожал плечами:

— А что мы можем сделать? Будем развивать, что ещё нам остаётся? Хотел просить вас о создании некой группы — всё-таки, это уже далеко не только медицинский вопрос, тут и техника требуется. Финансирование понадобится отдельное, вероятно...

— Прекрасно. Это именно то, что я хотел предложить, — оживился Потапченко, и, криво ухмыльнувшись, добавил: — только боялся, что вы протестовать начнёте...

— Да какой там "протестовать"? — махнул рукой начальник медблока. — Я же понимаю, что у нас даже по медицинским меркам никак не исследовательский центр — так, амбулатория, пусть и продвинутая. Сами мы не потянем. Тем более, что суммы вырисовываются — устрашающие! Ну и сотрудник ваш нам помог здорово — Либанов. Без него мы бы долго ещё вокруг да около ходили.

Потапченко чуть натянуто улыбнулся. "Вот же хват этот Либанов! И тут влез!" — этот парень всегда был в насквозь гильдейском научном коллективе каким-то... немного чужим. Но сейчас его успех вполне можно было принять и на свой счёт!

— Вы хотите его в эту группу? Я правильно понял? — на всякий случай уточнил он.

— Нет-нет, что вы! — замахал руками медик. — Не собираюсь покушаться на ваши дела — решайте сами. Я думаю, будет продуктивнее, если мы вообще останемся в этом деле только консультантами, ведь вопрос-то выходит технический. Либанова мы у вас попросим, но для другого дела, у нас там ещё одна серия экспериментов планируется. К тому же, насколько я знаю, он сам хочет работать над совсем другими проблемами. У него свой проект какой-то, правда, только в проекте, уж простите мне тавтологию.

— Свой проект? Ну так надо помочь человеку, — тут же откликнулся директор. — Раз уж он такой удачливый. Как считаете, Виктор Григорьевич?

— Пока он занят, — кисло откликнулся Потапченко. — Вы же сами его всё время просите? — повернулся он к медику.

Доктор медленно кивнул. "В конце концов", — подумал он, — "это их там внутренние дела — пусть сами разбираются".