Что же ты скрываешь, Лейф? Чего боишься?

– А как поживает прекрасная герцогиня? – Родингер хищно улыбнулся.

Бросив взгляд на карты, я посоветовал мерзавцу:

– Вы бы больше думали о своей семье, чем о моей прекрасной жене.

Бра на стенах давали мало света, но даже в полумраке я заметил, как Лейф нервно вздрогнул. Поспешил загородиться картами, словно маской, а один из друзей Вольмара вставил:

– Слышал, Вольмар, против твоего отца начали расследование. Против всей семьи.

– Увы, – задумчиво пробормотал Родингер и, захлопнув веер из карт, бросил на стал. – Я пас! – Поднявшись, подхватил полупустой бокал и, отойдя к дальнему окну, сделал вид, что происходящее за окном интересует его больше, чем игра в кроффел.

Несмотря на то, что у меня была неплохая рука, на выигрыш мне было плевать. Взяв пример с Родингера, я сбросил карты и, налив себе виски, вместе с ним стал любоваться дождливым пейзажем. Умытые дождём дорожки парка, лоснящиеся от света фонарей. Голые, словно чудовища, раскрывшие когтистые лапы, кустарники, и тонкая луна, затянутая дымкой тумана.

– Зачем ты меня позвал? – не желая больше церемониться, спросил прямо.

– Хотел предложить сделку, – не оборачиваясь, ответил Вольмар.

– Сделку?

– Сделку, – эхом подтвердил дракон. – Ты ведь ведёшь расследование, не так? – Не дождавшись ответа, он продолжил: – И раз уж напал на след, теперь не остановишься.

– Решил сам добровольно во всём сознаться? – я мрачно усмехнулся. – Надеешься на милость его величества?

Вольмар поморщился:

– Я – не мой отец, и Родингеры – это не только Гиллеан. Есть ещё я и Кеннет, и нам дорого наше наследие. Наше имя и наши капиталы. Если отца всё же арестуют, а я думаю что так и будет… Обещаю оставить в покое твою жену, если ты пообещаешь не впутывать во всю эту грязь меня с братом.

– И это ты называешь сделкой? Предложением, от которого я не смогу отказаться? – немалых трудов мне стоило, чтобы не рассмеяться в голос. Странно… Я ведь говорю не с идиотом. – Последнее, что меня волнует, – это твоё будущее и будущее твоего брата. А Раннвей в покое ты и так оставишь. В противном случае Кеннет станет единственным наследником. Если, конечно, ему будет что наследовать.

– Угрозы, угрозы, угрозы… – устало зевнул Родингер. – Зря ты, Эндер. Я ведь пытаюсь с тобой поладить. И говорю не о Раннвей, а о той, другой, которую ты с таким удовольствием называешь своей женой.

Не сразу заметил, не сразу почувствовал, как бокал в моей руке пошёл трещинами. Прежде чем успел сказать, как сильно его ненавижу и как мечтаю разорвать этого харга прямо здесь, на глазах у его своры лордов, Родингер невозмутимо продолжил:

– Обещаю не портить жизнь ни тебе, ни ей, если ты не станешь портить жизнь мне. Подумай над моим предложением, когда успокоишься. Уверен, ты его примешь. А сейчас вынужден вас оставить, господа. Дела. – Он ринулся к показавшемуся в дверях слуге. Подался вперёд, когда тот что-то зашептал ему на ухо, и тут же с явной досадой выругался.

– Что-то случилось? – Лейф снова выглядел напуганным.

– Случилось, – не сказал, а выплюнул Родингер, и стремительно вышел.

Женя Исаева

Открыв глаза, почувствовала, как челюсть сама собой начинает скрежетать. Чёрт бы тебя побрал, Раннвей! Чёрт. Бы. Тебя. Побрал! Что ты опять, зараза такая, натворила и где я… мы!.. оказались по твоей милости?!

Пыталась оглядеться, но вокруг было темно – хоть глаз выколи. Ещё и голова, как назло, сильно кружилась, а руки (и почему я не удивляюсь?) крепко-накрепко связали.

Ну вот чего ей не сиделось в доме Делагарди?!

Вспомнив про Эндера, тут же подумала про колечко. Как могла, пошевелила руками, но артефакт на пальце не ощущался, хоть я готова была поклясться, что не снимала его, когда шла купаться. Я вообще никогда с ним не расставалась! И тем не менее, несмотря на все наши предосторожности, магию, совместные ночёвки, эта заноза в заднице (думаю, пришло время называть вещи своими именами) продолжала появляться.

Гадина!

Зубы снова скрежетнули, от досады и злости. Кажется, звук вышел громким, потому что и секунды не прошло, как дверь заскрипела. Я напряглась, когда на пол упал прямоугольник жёлтого света. Зажмурилась на миг, от непривычки, а когда открыла глаза, увидела высокую тень: на дощатом полу и в дверном проёме. Несколько секунд похититель (а это наверняка был он) не двигался, а потом шагнул куда-то в сторону. Я снова в отчаянии дёрнула заведёнными за спину руками. Судя по ощущениям, меня привязали к какому-то столбу и то, что пол подо мной плавно покачивался, а со всех сторон противно несло не то тухлой рыбой, не то водорослями, давало понять, куда я всё-таки попала. На лодку, корабль или что-то, что могло слишком далеко унести меня от дракона.

– Кто ты? Что тебе от меня нужно?! – прорычала, потому что рот мне, к счастью, не заткнули. Осознав это, завопила что есть мочи: – Помогите! Меня похитили! На помощь!!!

Собиралась продолжать кричать, пока не закончится воздух в лёгких, но тут в углу внезапно зажглась керосиновая лампа, освещая небольшое помещение, почти каморку, и долговязого мерзавца.

Он сделал ко мне несколько шагов, приговаривая:

– Не трать зря силы, Вейя. Они тебе понадобятся для нашего долгого, очень долгого путешествия.

Он вскинул лампу, освещая своё довольное, торжествующее лицо. Впрочем, это было и не нужно. Я и так, по голосу, узнала сумасшедшего, рискнувшего похитить жену дракона.

– Кастен? Какого харга?!

Толь заулыбался ещё радостнее:

– Я задолжал тебе исполнение мечты, любовь моя. Жизнь в Солнечных землях, наш дом и детей. Созданием последних предлагаю заняться как можно скорее. Всё равно развлекаться на этом корыте больше нечем.

Я уже открыла рот, чтобы снова позвать на помощь, но после громких заявлений Толя во мне закончились не только слова, но и воздух. И рой из мыслей сократился до одной-единственной:

– Ты совсем рехнулся?!

Кажется, я её озвучила, потому что Кастен вдруг поморщился.

– Я в своём уме, Вейя, – процедил резко. – Чего не могу сказать о тебе. Этот дракон, будь он трижды проклят(!), явно тебя околдовал. Но ничего, я все твои колдовские побрякушки снял – скоро спадут и чары. Надо же как-то расплачиваться за дорогу в новую жизнь, а тебе исцеляться.

Вот, значит, куда подевалось колечко – идиот им расплатился! И кулон, с которым я в последнее время не расставалась, подарок Делагарди, тоже стащил, зараза. Украшение не было артефактом, но я к нему привязалась. А Кастен…

Мысленно его прокляв, дёрнулась и потребовала:

– Сейчас же развяжи! Иначе детей тебе будет делать нечем! Когда за мной придёт Эндер…

– Пока дракон выяснит, что с тобой стало, мы уже будем далеко, родная, – самоуверенно усмехнулся Толь. – Я хорошо подготовился. Долго за тобой следил. Выжидал подходящего момента, и вот он наконец настал. Каждый вечер и каждое утро замерзал под окнами роскошного особняка дракона. Ждал. Своей награды. Своего приза. И кто в итоге победитель? Я, Вейя! Я выиграл!

Эта самоуверенность мне не нравилась. Нет, Кастен не был храбрецом, но отличался ослиным упрямством. И если что втемяшил себе в голову, редко отказывался от своих планов. Так было с выступлением в театре Бримна, с которого и началась в моей жизни череда опасностей, приключений, загадок. В такие моменты упрямец Толь слышал только себя. А ещё он был азартен и, кажется, поставил своей целью обскакать дракона. Вернуть то, что тот якобы у него украл.

Меня.

Зря не рассказала Эндеру о нашей встрече в гимназии. Ведь собиралась же! Но после ранения дракона я забыла обо всём на свете.

Кроме самого дракона.

Пол под ногами, а точнее, под моим задом, снова качнулся, и Кастен радостно выпалил:

– Отчаливаем! Ну что ж, родная, за начало нашего счастливого путешествия!

Поставив на пол керосиновую лампу, он наклонился ко мне… Нет, не чтобы развязать, а собираясь поцеловать. Я, конечно же, на поцелуй ответила, от души и с запалом, чтобы в ближайшее время больше не совался целоваться. Клацнула по губе мерзавца зубами, и Толь, шипя и ругаясь, отскочил на безопасное от меня расстояние.