Немного напрягало решение короля спрятать мерзавца. По-хорошему, Вильхельм должен был сам послать за Эндером, чтобы тот хорошенько вцепился в убийцу лордов и похитителя ребёнка, но нет, вместо этого наоборот решил повставлять палки в колёса правосудия.

Зачем? Решил сам поиграть в следователя? Нашёл время!

Узнав о моём похищении, Делагарди пришёл в такую ярость, что будь Толь в городе, рассвет стопроцентно встречал бы в компании Вильмы. Можно сказать, Кастену крупно повезло, что его «взяли в рабство». Конечно, при желании дракон где угодно его достанет, хоть в Солнечных землях, хоть на необитаемом острове, но сейчас откровенно было не до Толя.

Уплыл, и Бог с ним.

– Иногда мне хочется посадить тебя на цепь, – заявил с утра пораньше, собираясь во дворец, Делагарди. И тут же, пока я не высказала всё, что думаю о его хотелках, поспешил добавить: – Правильнее будет сказать, не тебя, а Раннвей. Но так как вы с ней пока одно целое…

– Давай лучше без крайностей. – Я поправила сползшую с плеча бретельку ночной сорочки и поспешила запахнуть халат, поймав на себе внимательный взгляд драконьих глаз.

Эндер тяжело вздохнул. Не то потому что закрыла ему интересный обзор, не то от моих слов.

– Я могу нацепить на тебя хоть сотню артефактов, но всегда останется риск, что Раннвей появится, а мы не заметим. Из-за неё этот придурок чуть тебя не увёз. Далеко бы, конечно, не уплыли, но нам обоим пришлось бы понервничать. Спасибо Бальдеру, что заметил, как ты… она исчезла.

– Не злишься, что я всё ему рассказала?

Эндер отвернулся, чтобы повязать у зеркала галстук, и я поймала в отражении его взгляд.

– Мне следовало уже давно рассказать. Его предубеждение по отношению к Раннвей портило жизнь в первую очередь тебе, а не ей. – Ко взгляду, теплому, согревающему, добавилась такая же тёплая улыбка. – Мне кажется, он на меня теперь обижен. Бальдер уверен, что между нами не должно быть секретов.

– Потому что любит тебя как сына. И для тебя, уверена, он больше, чем слуга. Мог бы это показывать. Хоть иногда.

Нелюбитель показывать чувства подхватил с кровати сюртук и предложил:

– Если соберёшься быстро, поедем во дворец вместе. Можно было бы оставить тебя с Бальдером…

– Не надо мне нянек! – Я тут же бросилась в свою комнату, крикнув: – Десять минут, и я готова!

Думает, предпочту сидеть дома, пока за этими стенами столько всего происходит?

Собралась я действительно очень быстро. Умылась, расчесалась и помчалась в гардеробную за нарядом. Надев первое попавшееся платье, из тёмно-синего бархата, украсила его высокий ворот брошью и поспешила завтракать.

Эндер оказался прав, Бальдер действительно был обижен. Прислуживал ему с таким видом, словно вот-вот собирался подать заявление об увольнении. Меня же встретил пусть и невозмутимо, но во взгляде читалась столь непривычная по отношению ко мне забота.

– Ваша светлость, Илма испекла ваше любимое печенье с имбирём и карамелью.

– Чудесно, – я подарила дворецкому улыбку, мягкую и искреннюю.

Так как сегодня был выходной, Эдвина ещё спала. Поэтому завтракали мы вдвоём: я и дракон.

– Я бы тоже от печенья не отказался, – откладывая в сторону газету, сказал Эндер.

– Боюсь, там только для её светлости, – отрезал дворецкий.

Едва сдержалась, чтобы не прыснуть со смеху. Постаралась сделать серьёзный вид и, пока Бальдер лично наливал мне кофе, смотрела на разворот «Хроник». На первой полосе темнело напечатанное крупным шрифтом «Гиллеан Родингер арестован!».

Ну конечно, местные коршуны пера уже в курсе и теперь будут с удовольствием потрошить эту новость.

Делагарди пришлось удовлетвориться омлетом и круассаном, который судя по внешнему виду, был как минимум позавчерашним. Я бы поделилась с ним печеньем, тёплым, вкусным, ароматным, но под невозмутимым взглядом Бальдера решила этого не делать, дабы не ставить под угрозу наши только наладившиеся отношения. Сама всё с удовольствием съела до последней крошки и, поднявшись, довольная собой, вкусным завтраком и в целом началом этого дня, сказала:

– Я готова.

Быстро допив кофе, дракон последовал моему примеру. Вскоре мы уже садились в машину, а как только та выехала за ворота, на заднем сидении рядом со мной материализовалась Вильма. Собиралась рассказать ей о вчерашних волнениях и спросить, где она весь вечер пропадала, но дух, даже не поинтересовавшись, как я, выпалил:

– Я только что из дворца! Король отдал приказ расстрелять!

– Расстрелять ко… Родингера? – у меня чуть глаза на лоб не вылезли от такой новости.

Расстрелять? С утра пораньше? Быстро же он решения принимает.

А Эндер, сразу поняв, кто к нам присоединился, выругавшись, стал выжимать из фырчащего паромобиля все силы.

– Его, голубчика, – кивнула старушка. – За Вольмаром и Кеннетом, их младшеньким, тоже солдат отправил. Не удивлюсь, если Раннвей придётся оплакивать своего ненаглядного.

Удивительно, но ворота дворца для нас открыли без лишних протестов. Добравшись до парадного входа, вместо того чтобы войти внутрь, мы бросились за Вильмой, заранее выяснившей, где будет происходить показательная экзекуция.

Пришлось побегать, потому что размеры королевской резиденции Гратцвига ничем не уступали так любимому мной Версалю.

– Что будешь делать? – спросила я, едва поспевая за ультором. Эндер двигался с такой уверенностью, словно это он видел призрака.

– Постараюсь убедить короля, что расстрелять Родингера он всегда успеет. Сначала нужно получить от него признание, а главное, – заметила, как кулаки дракона сжались. – Я хочу знать, что он собирался сделать с Эдвиной.

– Уже немного, – обнадёжила Вильма.

Пока бежали, я сто раз успела проклясть туфли на каблуках и юбку с турнюром. Хорошо хоть не стала тратить время на надевание корсета. Побробуй-ка побегать в этой удавке!

– Думаешь, он послушает?

Ответить дракон не успел. А спустя несколько секунд стало ясно, что отвечать уже не надо. Во двор, окружённый стенами дворца с трёх сторон, мы вбежали ровно в тот момент, когда воздух сотрясся залпом выстрелов. От неожиданности и испуга я зажала уши. Как и многие придворные, которых, несмотря на раннее промозглое утро, собралось немало. Ещё секунда, и Гиллеан Родингер рухнул на промёрзшую землю. Белая рубашка дракона быстро окрасилась кровью.

– Проклятье, – выдохнул Эндер вместе с облачком студёного воздуха.

А Вильма, проследив за моим взглядом, направленным на покойника, составившего Родингеру компанию (издали и в скупом свете морозного утра так сразу и не поняла, кто этот мужчина), сказала:

– Капитан корабля, доставивший в Гратцвиг компромат. Не Вольмар…

Не знаю почему, но я невольно выдохнула. Не то чтобы переживала за новоиспечённого главу Высокого дома Родингеров, просто… Если он не замешан в делах отца, то и не заслуживает такого конца. Да и этот мужчина, капитан, вряд ли был осведомлён, какие дела связывали его работодателя с главой враждебного Кармару государства.

– Теперь, если уж и общаться, так только с духом негодяя, – заметила Вильма.

Говорила она тихо, и её голос – единственное, что нарушало сомкнувшееся вокруг места казни молчание. Придворные выглядели напуганными, и их можно было понять. Вот так просто, без лишних разбирательств, у них на глазах уничтожили одного из самых влиятельных драконов Кармара. Члена парламента, долгие годы умасливавшего короля подарками и бесконечными денежными вливаниями в казну государства.

И вот Гиллеана Родингера не стало.

Правитель, для которого по такому случаю, как казнь, во дворе установили аж целый трон с навесом, неловко поднялся. Правой рукой он опирался на трость, судорожно сжимая жилистыми пальцами набалдашник, под левую его поддерживала королева.

– Подобная участь постигнет любого, кто вздумает пойти против короны, – прозвучали тихие слова. – Пойти против меня! – Он попытался возвысить голос, но тут же зашёлся в сухом старческом кашле.