— Ты справишься! — подбодрили меня оставшиеся «одноклассники», и я посильнее сжал сеть, выходя на арену, в первую секунду ослепленный почти закатным солнцем.

Перекрестившись, краем глаза заметив переглянувшихся в недоумении гладиаторов, я тут же про них забыл, ступая вперед, на специальную отметку начала боя.

Передо мной стоял мужик, в цельном шлеме, не дающим увидеть его лицо. Крепкие мускулы, многочисленные шрамы по всему телу — это боец, и боец бывалый. Выживший, что уже о многом говорит. Не считая того, что даже с моим набранным за последнее время весом, соперник был на голову меня выше и в два раза шире.

Вдох и выдох. Я бросил сетку в него, но тут же ее отдернул, понимая, что Красс свеж и силен, и не отреагирует на такой простой выпад. Зато прекратил красоваться перед зрителями и обратил внимание на меня.

— Идущий на смерть приветствует тебя, — прогудел воин, и шагнул вперед, теперь уж официально начиная бой.

А я шагнул в бок, раскачивая сетку перед собой, изредка играя ей, словно в «собачку», и продолжая обходить за правую руку Красса, в которой он держал меч. Такая тактика не позволит ему ударить в полную силу — он либо откроется впереди в замахе, либо сбоку в ударе. Но у меня метательное и холодное оружие и две руки, так что варианты есть.

Поняв, чему это ему грозит, Красс кинулся вперед, намереваясь сократить дистанцию и лишить меня оружия дальнего боя. Подыграв ему, я отскочил, проверяя трезубцем крепость щита, и при этом кидая сетку в ноги, закручивая так, как обучали валить с ног людей.

Да, когда я только читал про секуторов, я и подумать не мог, что эта сетка больше похожа на паутину по своему плетению, и к каждому сектору привязана небольшая гирька. Вот только и сложностей по управлению было достаточно — не зная законов физики, забывая про инерцию, сеть могла стать как грозным оружием против любого врага, так и против тебя самого, что доказал первый боец в сражении с Тиграном.

Мне удалось подсечь Красса и повалить его на спину, вот только добить трезубцем уже не получилось — он слишком хорошо защищался, ударив меня ногой в живот и перебросив через себя, уперевшись в солнечное сплетение.

От удара и падения дыхание сбилось, и зазвенело в голове, но я стиснул зубы и сорвался — не время разлеживаться!

В последний момент увернулся от удара нападающего противника, и вскочил на ноги, мельком посмотрев, где лежит моя сеть. Все же она — главное оружие.

Еще один кувырок от меча, но в нужную мне сторону, и вот я встал на ноги с сетью и трезубцем в руках, готовый как на защиту, так и на нападение. А Красс уже кинулся ко мне, не давая время передохнуть.

Я резко двинул ногой вверх, подкидывая легкий песок в воздух прямо в глаза противника, и те доли секунды, на которые он отвлекся, дали мне шанс ловко отобрать трезубцем щит, выбить меч и кинуть сеть, окутывая Красса полностью и не давая ему ни малейшего выхода.

Я победил.

Тяжело дыша, приходя в себя, я оглянулся на толпу, чтобы те решили, что делать: жить или умереть Крассу, но вместо этого услышал их единых вдох ужаса.

Ужаса⁈

— Какого Плутона⁈ — заорал кто-то, и лишь с секундным опозданием я понял, что это Мантул. И кричит он явно не в восторге…

Оглянувшись по сторонам, я готов был сам помянуть и Плутона, и Юпитера, и бога и черта.

По приказу ухмыляющегося Назона поднялись четыре решетки с коридоров, и оттуда выпрыгнули, ничем не сдерживаемые, два тигра, лев и пантера. И я бы с удовольствием посмотрел, как дикие звери будут сражаться против друг друга, но те явно нацелились на нас двоих, и готовы были даже поделиться.

Вот не вовремя мне приходят мысли в голову, но интересно, как их натаскивали именно на людей?

Да еще Красс поднялся, пытаясь распутать мою сеть, и я шагнул назад, в попытке разобраться, против кого и каким образом сражаться.

— Это не по правилам, — раздалось едва слышное гудение от моего соперника, и, скинув сеть, тот первым повернулся ко мне спиной против несущегося на него через арену тигра.

Подхватив сеть, я последовал его примеру, решив, что сначала разберемся с животными, а потом, при необходимости, закончим бой между людьми.

Вот не зря я вспоминал сегодня Афину, нет тут справедливости в сражении! А вот стратегию придется вырабатывать в спешном порядке, рассчитывая не только на себя, но и на Красса. Тем более, он сам на это пошел первым. Возможно, и для него такая подстава неожиданная, либо же — это очередной обманный ход. В любом случае, я не собирался просто так взять и доверить жизнь тому, с которым дрался две минуты назад.

Думать только приходилось в срочном порядке. Пот заливал глаза, но скидывать неудобный шлем — не самая лучшая идея. Сеть может помочь больше меча неожиданного напарника, а трезубец с длинной ручкой превращается из украшения в оружие.

Возможно, можно сделать еще ставку на «царя горы» — если животные все же заинтересуются, кто из них главный… Но это не получится, если они уже давно разобрались в иерархии, и тратить на это время не будут.

Ведь насколько мне было известно, обычно зверей сдерживали какими-то цепями или веревками, чтобы после боя можно было не убивать дорогостоящих животных, а просто притянуть обратно в клетку. Но… Опять-таки, что-то пошло не так, и выкручиваться надо с теми данными, что есть.

Запах зверя перебил остальные запахи. Прыжок, укол трезубца, и неловкое движение обратно — вес тигра больше, инерция против меня. Надо учитывать.

Бросок сети, гирьки спадают с лап, не запутываясь в короткой шерсти льва, и я выигрываю лишь пару секунд задержки.

Мы меняемся с Крассом, танцуем по арене, пытаясь выиграть в этом конкурсе главный приз. А наши партнеры по танцам просто получают удовольствие.

Большая лапа со свистом пролетает мимо лица — бывший соперник без прелюдий просто дергает меня за плечо, убирая с опасной траектории. И через мгновение я возвращаю долг, кидая трезубец и выбивая из противников одного из тигров.

Я осознал себя на месте тех, кто выиграл бой против пятерки. Кто видел смерть рядом с собой, и больше не думал ни о чем. Все перестало иметь значение — ты просто знал, что не нужно продержаться «пять минут», или «до тех пор, пока солнце не коснется обелиска». Никто не прекратит бой из жалости. Он закончится сам. Когда умрешь ты, или твои противники. А они не люди, у них нет жалости, и они видят смерть каждый день…

Я думал, что у меня нет больше сил. Я видел, как силы покидали Красса вместе с алой кровью, приводящей зверей в неистовство. Но я продолжал сражаться. И он — тоже.

Я смотрел в розово-сиреневое закатное солнце, и понимал, что все. Если сейчас будет еще один бой. Если кто-то из власть имущих решит увеличить зрелищность. Если сами боги спустятся на арену и потребуют встать — я просто пошлю всех нахрен.

Рядом лежал Красс, явно в том же состоянии. Шлем во время боя был сбит очередной когтистой лапой, и теперь я видел уставшего от жизни ветерана, с потухшими глазами. Для него игры не были азартом, просто работой. Надоевшей, доставшей до печенок опасной работой. Он просто не мог уволится, а что-то внутри говорило «ты не можешь просто опустить руки и сдаться». И он выходил раз за разом, сражался… Просто потому что выхода другого не было. Он не испытывал ко мне ненависти (такие бои я видел ранее, как раз из-за стычек школ в очереди перед ареной).

И лежа на песке, собирая крохи сил, которые остались, я понял, что ради вот него, человека без выхода, я обязан встать. Встать и встретить все, что мне подготовят эти чертовы политики.

Я вставал молча, не допуская позорного кряхтения, которое само рвалось с губ. Сначала перекатиться на живот. Затем подняться на колени. И, самое сложное — встать с них. Сначала с одного, потом с другого. С паузами. Но — неизбежно.

И протянуть руку Крассу, который лежал на спине и не думал вставать. Однако нашел силы, поднял руку, принял ее, и потянул на себя, пытаясь встать. Два инвалида, которые выжили.