— Покажи ему! Вперед! — разногласия в стане одного ланисты забыты, и гладиаторы занимают места около решетки, чтобы наблюдать за боем.

Тигран выходил против секутора из другой школы, и я не сомневался в его навыках. Сколько мы в паре отрабатывали моменты нападения и защиты, придумывая неожиданные ходы на все случаи атаки!

Разойдясь в разные стороны на специальные отметки, так, как в будущем будут делать дуэлянты, оба гладиатора проверили свое обмундирование и заняли позиции, встав в боевые стойки и отстранившись от всего вокруг.

Тигран выставил перед собой меч на вытянутую руку, а его противник согнулся, припав на одну ногу, и принялся раскачиваться как маятник, вправо-влево, водя сетью и вводя соперника в заблуждение.

Нагнувшись, перебрав песчинки с арены, Тигран кинулся вперед, уходя в подкат от накинутой рыболовной сети, врезаясь в опорную ногу секутора и лишая того равновесия. В этой куче-мале, соперник умудрился пригвозить руку нашего гладиатора трезубцем к песку. Мне не было видно, но вроде как не критично.

Пока Тигран разбирался с рукой, соперник бросил трезубец и кинулся к упавшей сетке, решив, что это и есть главное оружие. Разрубив трезубец и освободив кисть, Тигран метнул свой щит в затылок врага, и тот кубарем улетел вперед, запутавшись в своей собственной сетке.

Выпрямившись, мой напарник перехватил меч поудобнее и в роли победителя подошел к побежденному, поднося острие к горлу.

Публика взорвалась овациями, скандируя и требуя смерти — такой финал подходил для этой быстрой и достаточно зрелищной схватки.

Тигран же дождался кивка от действующего градоначальника, сидящего на самом почетном месте трибуны, и лишь затем резким движением перехватил горло побежденного противника.

Крики, вопли, визги — толпа бушевала в восторге, и наши гладиаторы не отставали. Я же посмотрел на наших ланист, и заметил цветущий вид Мантула, обрадованного таким началом игр, и кислое лицо его старшего брата. Но я бы не торопился с выводами, это действительно только начало и первый бой.

Тиграна встретили объятиями и рукоплесканиями, гладиаторы захлебывались от эмоций и каждый норовил донести свою точку зрения до взмыленного двумя минутами боя героя.

Карасу пришлось вмешаться, чтобы увести бойца на оказание первой помощи, все же трезубец в руке — не самое лучшее событие, и как только адреналин схлынет, придет боль.

Тем временем тело павшего в бою проверили раскаленными железными прутьями, не притворяется ли, чтобы избежать игр, точно ли умер. И только после такой проверки уже споро и быстро, захватив тело баграми, утащили в небольшую дверцу специально для этих целей.

Двое рабов в это время шустро засыпали новым песком кровавые пятна на арене, пока двое других граблями подравнивали поверхность.

Убедившись, что все готово к новым сражениям, организатор провозгласил следующий бой.

В моей голове все смешалось: крики толпы, восклицания бойцов, звон оружия и горны, трубящие каждый раз после окончания боя. Вроде бы ни одна битва не длилась больше пяти минут, но при этом по ощущениям прошли уже года, и не было ни прошлого, ни будущего, одни монотонные действия друг за другом.

Когда объявили перерыв, я встряхнул головой и огляделся. Тигран уже вернулся с обмотанной рукой, и обсуждал прошедшие бои с другими гладиатором. Карас хмурился, поглядывая через решетку на Мантула, а я взглянул на таблицу под трибуной для знати, куда вывешивали очки победителей каждого боя.

Вместе с боем Тиграна счет у нас с Назоном сравнялся, поэтому я внимательно вгляделся на внезапно решивших поговорить ланист. Я так понял, что общение между ними возможно только для обсуждения колкостей в адрес друг друга, но сейчас они явно о чем-то договаривались. И мне это, логично, не понравилось.

Тем временем, никому, кроме меня, не было дело до заговора учредителей школ гладиаторов. Рабы трудились над внешним видом арены, вновь засыпая кровь и ровняя песок, публика обсуждали бои, и кто-то был счастлив, а кто-то с руганью покидал трибуны.

Тут и догадываться не надо, что ставки на легионеров не сыграли, и человек потерял крупную сумму, если не все. И хорошо, если не влез в долги.

Мантул подозвал к себе организатора, и вдвоем с Назоном что-то ему вдолбили. Погладив длинную бороду, старец покивал и бодро отправился на арену.

Завидев характерную белую хламиду, публика принялась занимать свои места, готовая к продолжению игр.

— В честь Марса будут проведены совместные бои, одной школы против другой! Гладиаторы, на арену!

К Карасу примчался запыханный раб-посланец, и судорожно что-то ему нашептал. Нахмурившись еще больше, наш наставник принялся отдавать команды.

— Десять на десять, Тигран, в сторону, Селлий, вперед! Ливерий, а ты назад, куда собрался! — меня наставник оттолкнул от решетки, сам выбирая следующих бойцов. Я только переглянулся с Тиграном, но вмешиваться в отбор по непонятной мне логике не стал. Карас не первый год в играх, сам знает, что нужно сделать.

Решетка коридора поднялась, и бойцы, среди которых не было ни одного секурия, ровным строем отправились на смерть. Или на жизнь. Или как повезет.

Две шеренги по пять бойцов, первая — с щитами в рост человека, вторые с короткими копьями, положенными на плечо впереди идущего. Так сражались римские армии своими черепахами, а сейчас нам предстояло увидеть мини-версию.

После горна школы отправились друг к другу, постепенно ускоряя ход. Я сжал кулаки, без желания внезапно подверженный азартом боя.

Оглушительный звон и единых выдох толпы — первое столкновение прошло, наши выдержали и не дрогнули! Черепахи откатились друг от друга, и предприняли новую попытку. По правилам, пока строй не будет разбит, переходить на личные сражения просто запрещено. Так что они будут биться щиты в щиты, пока одна из черепах не развалится.

И это случилось со второго раза, но вот понадобилось вмешательство судей, наблюдающих за сражением, чтобы выяснить, кто все же нарушил строй первым — наши или противники. Слишком это резко и одновременно произошло.

А тем временем бои начались, и действительно на смерть, ни о какой жизни тут речи не шло.

Рабы не забирают тела во время боя, не освобождают поле, и через какое-то время нашим становится тяжелее — ноги подскальзываются на телах собственных товарищей, удары становятся слабее, и парни вынуждены защищаться, а не нападать.

Пока из десятки, что выходили всего минут пятнадцать назад живыми из коридора, не остаются всего двое. И, переглянувшись друг с другом, они становятся спина к спине против пятерых соперников, готовые дорого продать свою жизнь.

Удар, еще удар, подсечка, обманный финт, песок, подкинутый ногой, уклонение — я впервые видел людей, которые вошли в раж боя. Те, которые видят свою смерть, но не собираются к ней бежать. И которым наплевать на все окружающее, ведь есть только одно — выжить.

— Слава Юлию Платону! Слава Юлию Платону! Слава Юлию Платону! — начинают скандировать подзуженные кем-то трибуны, и тот самый кругломордый улыбающийся политик, спонсирующий Мантула, встает со своего места, поднимая руки в приветствии.

Двое бойцов, которые положили пятерых, опустили скользкие от крови мечи и просто пытались осознать, что выжили. Вот она, ирония. Сражаются одни, а овации получают другие…

После такого кровавого сражения объявили еще один перерыв перед финальным боем. И только теперь я понял, почему Карас не пустил меня в мясорубку с остальными.

— Готовься, парень, вся надежда на тебя… — буркнул наставник, занимаясь весьма сокращенным составом своих подопечных. Тигран просто пожал мне предплечье, но ничего не сказал.

Уборка арены заняла больше двадцати минут, в течение которых я медленно дышал, не позволяя адреналину поступить в кровь раньше начала боя и затем перегореть.

— А теперь встречайте любимца публики, Красс, из рода Валериев, из Массилии, мирмилон! Одержавший двадцать восемь побед из двадцати восьми боев! Непобедимый Красс!!!