И для патологоанатома много не останется.

– Эдвина… – Я крепко обняла ребёнка, а спустя пару мгновений почувствовала тепло объятий Эндера. Тепло, согревшее нас обеих.

Не знаю, сколько мы так сидели. Просто в тишине, не способные оторваться друг от друга. Не было слов, слёз, вопросов. Ничего из этого сейчас было не нужно. Только его присутствие, только осознание, что теперь мы в безопасности. Эндер рядом.

Вместе с нами.

Искажённые исчезли, а с ними пропали и тени. Убийц выследят, за ними будут охотиться, но это потом, а сейчас мы здесь, втроём.

Одной семьёй.

– Не так быстро, приятель, – послышался из другого конца храма голос Вольмара, и сразу пришлось вернуться в реальность.

Доун!

Про него-то, правую руку Флеминг, я совсем забыла. К счастью, его поймал Родингер, прежде чем преступник успел скрыться.

– Уверен, господин палач будет рад с тобой познакомиться, – усмехнулся дракон, заламывая подонку руки.

– Уже давно ждал этого знакомства, – хмыкнул Делагарди поднимаясь.

Остаток вечера, а скорее добрая половина ночи прошла как в тумане. Прибыло подкрепление во главе с напарником Эндера. Храм и его окрестности заполнили полицейские. Доуна взяли под стражу. Голова его, увы, пока не пострадала. Но это ненадолго. Если вспомнить, как скор на расправу его величество, этот душегуб последует прямиком за Гиллеаном в местный ад. Лейфа тоже арестовали. Он пытался сбежать, угнав один из брошенных возле храма паромобилей, но оставаясь верным самому себе, вместо того чтобы выбирать окольные дороги, поехал прямиком навстречу полицейским, да ещё и врезался в одну из машин представителей закона.

В общем, классический Флеминг.

Следом за отрядом полицейских, возглавляемых Рейером, прибыли целители. Оказали первую помощь мне, Эдвине и отмахивающемуся от них ультору. Мол, у него и рана-то – не рана, а так, огнестрельная царапина. Я даже успела заметить директора гимназии, по всей видимости, прикатившего с врачевателями, но выяснять, ему-то что здесь понадобилось, не стала. Сил уже не осталось. Поэтому когда нас усадили в машину, чтобы отвезти в ближайший госпиталь, просто обняла, прижала к себе Эдвину, улыбнулась устроившемуся на переднем сиденье дракону и, прикрыв глаза, задремала.

Проснулась уже на подъезде к госпиталю, но следующие несколько минут почти не сохранились в памяти. Помню только, как выходили из машины и шли к раскрытым дверям, а в лицо летела холодная снежная крошка, остужая разогретую в тёплом салоне машины кожу. Замёрзнуть, к счастью, не успели. В палате оказалось тепло, если не сказать жарко. Молоденькая медсестра помогла раздеться, а на мой вопрос: где Эдвина, ответила, что девочка в соседней палате, ею сейчас занимаются, а это крыло надёжно охраняют, в том числе Делагарди. В общем, мы здесь как у боженьки за пазухой.

От еды я отказалась, осмотр очередного лекаря прошла в полусонном состоянии, а не успела за ним закрыться дверь, как буквально в то же мгновение уснула. Провалилась в глубокий сон: странный, непонятный, но такой живой и яркий. Словно и не сон вовсе, а самая настоящая реальность.

– У вас пять минут… Пока его светлость находится с девочкой. Я отвлеку полицейских…

Скрипнула дверь, и полоса света, проникающая в палату из коридора, исчезла. Я попыталась приподняться, но голова была настолько тяжёлой, что тут же рухнула обратно в объятия больничных простыней и одеяла.

– В храме к тебе было не подступиться, – раздался из полумрака голос… Вольмара.

Я замерла, впитывая взглядом каждое движение дракона. Бесшумный шаг, за ним ещё и ещё, будто хищник крадётся, и вот он уже возле меня. Тусклый свет луны очерчивает контуры его тела, сталью обрисовывая узкий торс и широкие мускулистые плечи. Вольмар в брюках и одной лишь рубашке. На правой руке повязка вроде той, что наложили на плечо Делагарди.

– Что ты здесь делаешь? – шепчу слабо. Мне по-прежнему невозможно хочется спать, окунуться в реку блаженного забытья.

– Возвращаю долг и исправляю ошибки отца, – говорит он с таким серьёзным видом, что моё тело мгновенно покрывается дрожью. – Да и собственные ошибки тоже. Всё должно встать на свои места, – добавляет задумчиво, после чего достаёт из кармана широкий металлический браслет-полукруг. За ним ещё один, такой же, после чего опускается рядом со мной на постель.

– Что…

Почему-то не получается сформулировать внятный вопрос, как и испугаться. Хотя одно лишь то, что Родингер без церемоний и, понятное дело, не спрашивая, цепляет на меня непонятные браслеты, должно было заставить как минимум занервничать.

– Та милая сестричка, – он бросает взгляд на закрытую дверь и снова поворачивается ко мне, – дала тебе чуть больше успокоительного, чем следовало. Чтобы ты не паниковала и не пыталась звать своего ненаглядного. – Вольмар криво усмехается, но даже эта гримаса не вызывает во мне страха. Только и получается что хмуро смотреть на дракона. – Он сейчас с Эдвиной, а до этого от тебя не мог оторваться. Я даже начал опасаться, что у меня, как у Флеминг, ничего не выйдет, но, кажется, я у Великого дракона, а может, у харгов в любимчиках. Что ж, начнём…

– Начнём что? – спрашиваю и смотрю на него, вместо того чтобы снять с себя замерцавшие холодным, словно потусторонним светом браслеты. Мне по-прежнему не страшно, хотя умом понимаю, что бояться надо. Надо! Но вместо этого я продолжаю таращиться на Родингера глазами беспомощного котёнка, вслушиваюсь в его тихий, сосредоточенный голос.

– Мой отец, как и Флеминг, заключил сделку с силами, о которых даже знать опасно, не то чтобы иметь с ними связи. С помощью теней они управляли искажёнными и эти же сущности участвовали в ритуалах. Вроде того, который рискнула провести Раннвей… Если коротко, то ей нужна герцогиня Делагарди, а мне свобода от отцовской клятвы. Мы с братом начинаем новую жизнь, и старые долги нам не нужны. У нас уже давно налажен бизнес в Солнечных землях, здесь нам делать нечего. Ты – последнее, что связывало меня с этим местом, поэтому пришлось вернуться. Твоя душа – барьер, из-за которого она не может к ней подступиться.

Барьер, тень… Что этот ненормальный задумал?!

– Ты поэтому помогал моему мужу, – цежу я и чувствую, как внутри разливается неприятная горечь. Он не нам жизни спасал и даже не своё имя пытался очистить. Ему просто нужна была я, чтобы с тварью расплатиться!

– Вообще-то её мужу, – с усмешкой заметил Родингер и тут же, не дав мне времени разозлиться (хоть разозлиться тоже, наверное, не получилось бы), добавил: – Но ненадолго. Скоро всё закончится.

– Закончится для кого?

Он не ответил. Дождался, когда свет на глади браслетов погаснет, после чего всё с тем же невозмутимым видом снял их.

– Отдыхай и набирайся сил, Женя. Ну и, стало быть, прощай. Не думаю, что ещё когда-нибудь увидимся.

– Снова убегаешь? – хмыкнула я и чуть не подавилась воздухом, когда он подался ко мне, чтобы поцеловать.

Лишь на мгновение его сухие губы коснулись моих, и вместе с этим прикосновением по коже прошёлся едва различимый шёпот:

– Это для тебя. Не для неё. Давно хотел ощутить вкус твоих губ. Жаль, не получится забрать тебя с собой, чтобы наслаждаться им долгими знойными ночами на берегу океана.

Улыбка, ещё более короткая, чем соприкосновение наших губ, и вот он уже возле двери. В палату снова проникает широкая полоса света, а в меня – его взгляд: внимательный, задумчивый, полный так и не разгаданных тайн. Родингер всегда вызывал во мне противоречивые чувства, а сейчас я тем более не знаю что чувствовать. Влечение, навязанное душой Раннвей, исчезло, стоило ему снять магические браслеты. Что осталось? Сложный вопрос.

Такой же сложный, как и этот дракон.

Он уходит, фигура в серебряных контурах исчезает, и всё вокруг снова оказывается во мраке. Я натягиваю повыше одеяло, чувствуя, как дрожь бежит по коже от пробирающего насквозь холода. Несмотря на то, что в палате тепло, меня трясёт, и так продолжается до тех пор, пока наконец не оказываюсь в оковах сна.