Представив выходные в компании Шанетт Флеминг, я едва не застонала в голос. Не сделала этого лишь потому, что Шанетт меня опередила. Не в том смысле, что застонала – продолжила выплескивать из себя звуки, складывающиеся в назойливую болтовню:

– А вон и моя племянница. С Лейфом, за столиком с мейстом Гастфером, – добавила не без гордости и помахала мужу, после чего добавила: – Эдвина, не хочешь пообщаться с подругой?

Судя по выражению лица девочки, подругами они с Росмари так и не стали, и общаться с одноклассницей у неё явно не было никакого желания.

– Иди, иди, – настойчиво подбодрила Флеминг. – А я пока побуду с Раннвей. Я так по тебе соскучилась, дорогая!

Прежде чем Шанетт удалось впихнуть Эдвину из-за стола, я поднялась.

– Давай лучше в другой раз. Когда-нибудь…

А лучше никогда.

– Эдвину сильно укачало. Правда, милая? Не приведи Великий дракон, ещё стошнит на Росмари…

Эдвина активно закивала, и тут же, скривившись, выдавила из себя с усилием:

– Скорее, тётя, мне нужно в уборную. Не стоило есть то шоколадное пирожное, а потом заедать лимонным…

Девочка демонстративно прижала к лицу руки, Шанетт на всякий случай отклонилась в сторону. Я поспешила подняться и, строя из себя само беспокойство и тревогу, повела «племянницу» к стеклянным дверям ресторана. Краем глаза заметила, как Эндер тоже попытался смыться из-за стола, но не придумал вовремя уважительную для этого причину и был в момент атакован светловолосой хищницей.

– Я слышала, всё состояние Родингеров теперь отойдёт короне. А что говорят в управлении? У Родингеров немало счетов в банках и не только в Кармаре.

– Бедный дядя, – заметила Эдвина, оборачиваясь.

– Выживет, – беспечно отмахнулась я и предложила: – Пойдём пройдёмся.

В ближайшее время из-за нашего столика Шанетт всё равно не уберётся.

Вскоре зал ресторана остался позади, а с ним и музыка, и бесконечный гомон. Коридоры дирижабля были почти пусты, а вот в панорамном зале, главной достопримечательностью которого являлся растянувшийся на несколько метров иллюминатор, пассажиров было едва ли не больше, чем в ресторане. Гимназисты не отлипали от гигантского окна, с восторгом и вниманием наблюдая за проплывающими под нами облаками. Пассажиры постарше отнеслись куда более равнодушно к захватывающим дух небесным пейзажам. Некоторые читали газеты, расположившись на мягких креслах и диванах, другие просто негромко переговаривались.

Мы с Эдвиной тоже решили здесь задержаться. Встав неподалёку от иллюминатора, некоторое время просто наслаждались бескрайним небом, утопающим в солнечных лучах. Они окрашивали облака в золото, заставляли щуриться и улыбаться. Радоваться новому необычному дню, грядущим выходным и тому, что мы здесь втроём. Я, Эдвина и… он.

– Так красиво… – тихо произнесла девочка, прервав ход моих глупых мыслей. – Не верится, что когда-то драконам были не нужны никакие дирижабли. Они сами летали к солнцу и обратно. Представляю, как у них от этого дух захватывало!

Я снова улыбнулась, а Эдвина неожиданно сменила тему. Взглянув на меня, сказала с таким серьёзным видом, словно уже давно справила совершеннолетие:

– Я видела твою подругу. Вильму. Почему она нас избегает?

– Она… – Я замялась, не зная, что сказать. Если бы не запрет Эндера, уже давно бы объяснила, кого именно видит Эдвина. Но Делагарди втемяшил себе, что ей ещё слишком рано узнавать о другом, невидимом мире, и велел Вильме не крутиться рядом с юной зрящей.

Что не помешало Эдвине замечать Вильму.

– Получается, у тебя тоже два дара? – снова удивила вопросом «племянница». – Телекинез и способность видеть призраков… Интересно, это у нас семейное?

Ну, Вильма! Неужели разболтала? И что я теперь скажу Делагарди?

Не успела я как следует в мыслях отругать старушку, как наследница Фарморов окончательно заставила меня растеряться.

– Я уже не ребёнок, Раннвей. Я сразу поняла, кто она. Она и другие…

– Другие? – выронила я чуть слышно.

Эдвина кивнула:

– Другие души. Вильму ещё можно принять за живую, а вот у остальных даже лиц толком не видно. Иногда они почти прозрачные, а иногда как сгустки грязного тумана.

Ну хоть не как чернильные кляксы.

– И где… где ты их видела?

Призраки не шляются неприкаянными по улицам. К счастью. Таких, как Вильма, неупокоенных, единицы.

– Одна живёт у нас в гимназии, – так просто, словно мы говорили о бездомных кошках, принялась перечислять девочка. – Остальных встречала на улице. Жалко их… Они кажутся такими одинокими. И грустными.

Я только что сказала, что не шляются по улицам? Эдвина, похоже, считала иначе. И что это могло бы значить? Я посредственная зрящая или Эдвина Польман – уникальная по силе драконица?

А её ещё ругают за то, что полукровка. Всем бы быть такими полукровками…

– И ты их не боишься?

Девочка покачала головой:

– Говорю же, жалко их. Одни они… – ещё один горестный вздох. – А Вильма пусть не прячется. Мне она нравится.

Время в полёте пролетело незаметно. За разговором о духах, о том, что нас объединяло, делало похожими. То, что всего за пару часов помогло достроить мост над пропастью, так долго отделявший Раннвей от племянницы.

Между нами осталась всего одна тайна: то, что я как раз и не Раннвей, а Женя Исаева. Девушка со странным прошлым, беспокойным настоящим и туманным будущим. А может, и вовсе без будущего.

– Вот вы где! Я вас по всему дирижаблю ищу, – окликнул нас, быстро приближаясь, Делагарди.

Он застал меня за дилеммой: рассказывать – не рассказывать. Пришлось отложить мысли о признании как минимум до вечера: пассажиров вокруг стало больше. Драконы и люди спешили к лифтам, и каждый стремился первым добраться до зоны высадки.

– А мы здесь от леди Флеминг прятались, – весело отозвалась «племянница». После чего посмотрела на меня с лукавым видом: – И болтали!

– Болтали? – c явным удовлетворением переспросил Эндер. – О чём же?

– О нашем… личном, – загадочно заявила девочка.

Кто-то бесцеремонно толкнул меня плечом, и тут же с другой стороны от души наступили на ногу. Я поспешила взять Эдвину за руку и почувствовала, как девочка в ответ тепло сжала мои пальцы.

Тихо призналась:

– Как же хорошо, что я не одна такая.

И с улыбкой последовала за дядей.

Спустя где-то час мы уже входили в отель. Было видно, директор гимназии и организаторы соревнований экономить даже не пытались. Наоборот, с удовольствием транжирили деньги родительского комитета, и пожертвования спонсоров тоже не жалели. Роскошнее этого отельного комплекса был разве что королевский дворец в Гратцвиге, да и то не уверена.

Одно фойе чего стоило… Под округлыми сводами в лепнине и золоте сверкали люстры. Они напоминали виноградные грозди, и в каждой хрустальной «виноградине» отражались отблески пламени. Сводчатые перекрытия подпирали колонны из мрамора, мягкие кресла и диванчики располагали к отдыху, а угощения на бесчисленных столиках привели в восторг юных драконов. Даже Эдвина, которая ни в чём себе не отказывала на борту дирижабля, поспешила полюбоваться на горы конфет и фруктов в вазах. Последние, казалось, были вырезаны изо льда, затянутого, словно тончайшей паутиной, морозными узорами. В массивных лепных рамах на стенах красовались полотна очень известных и очень дорогих художников. Не то чтобы я сильно разбиралась в искусстве этого мира, но порой, разъезжая с Кастеном по Пограничью, читала литературные и художественные издания. Надо же было как-то убивать время в трясущемся дилижансе.

Интересно, как там Кастен? Сумел заслужить милость того «пирата» или отправился на корм пираньям? Разумеется, я не желала ему столь ужасного финала, но сейчас вспоминала об этом мужчине без жалости.

Такой же, как Игорь. Мой бывший муж любил пользоваться моими деньгами, Толь без зазрения совести использовал мой дар.

– Ключ от вашего номера, эйрэ, – улыбнулась нам, но больше всё-таки моему мужу, девица за мраморной стойкой.