Было непросто слушать старушку и при этом делать вид, что её рядом нет. Особенно если учесть, что Эдвина продолжала пожирать меня взглядом. Смотрела с таким пристальным вниманием, словно практиковалась в чтении мыслей.

О-о-очень надеюсь, что в ней нет и не обнаружится подобных навыков.

— В этой гимназии, основанной более шести веков назад неким Гербертом Тьюрилем, учились и продолжают учиться только представители самых знатных фамилий. В основном наследники Высоких домов, реже — Малых, — пока машина катила по суматошному, шумному городу, подпитывала меня информацией Вильма.

Гратцвиг отличался от городов Пограничья, как отличается борец сумо от труппы балерин. Он был таким же огромным, с внушительной архитектурой, широкими реками улиц, незаметно вливающимися во всё ещё зелёные парки, растворяющимися в озёрах площадей.

Большой, торжественный город, живущий своей, особой жизнью, с которой мне ещё только предстояло познакомиться.

— А всё почему? Да потому что обучение у лучших преподавателей Кармара стоит как дворец императора Нухара!

Понятия не имею, сколько стоит дворец императора здешней Страны восходящего солнца, но могу предположить, что немало. Интересно, за обучение Эдвины кто будет платить? Делагарди? Или покойный Фармор озаботился образованием внучки?

Наконец паромобиль въехал в гостеприимно раскрытые ворота и медленно покатил по широкой дороге, уводящей не просто к белокаменному зданию — настоящему дворцу из сказок! Не знай я, куда мы собирались, решила бы, что явились в резиденцию их величеств.

И, если честно, я бы и сама здесь с удовольствием поучилась.

Словно откликаясь на мои мысли (может, действительно читает), Эдвина сказала:

— Ты ведь тоже здесь обучалась. Как и… мама.

Это было единственное, что я от неё услышала за всё время, пока мы ехали, и, судя по тому, как девочка тут же насупилась, замкнулась, больше я в ближайшее время от неё ничего не услышу.

Наконец машина остановилась. Вернер выскочил первым, чтобы помочь выйти мне, а потом и Эдвине. Но девочка медлила, с тревогой смотрела на стекающихся ко «дворцу» людей, не находя в себе силы выйти из машины.

Подвинув водителя, я протянула ей руку:

— Всё будет хорошо. Не бойся, ты здесь не одна.

Секунда, другая — Эдвина вспыхнула и, отмахнувшись от моей руки, буркнула:

— Лучше бы была одна! — Пулей метнувшись из салона, она поспешила к парадному входу.

Поймав сочувствующий взгляд Вернера, я последовала за мятежницей, как можно быстрее перебирая ногами, и вдруг услышала сбоку уже знакомый голос:

— Раннвей! Раннвей, подожди!

Запнулась. Обернулась.

Удерживая под руку высокую темноволосую девочку, на меня коршуном летела Данна Левенштерн.

— Я за ней пригляжу, — шепнула Вильма и ринулась за Эдвиной, просачиваясь сквозь драконов, дракониц и их юных отпрысков.

— Моя дорогая, — расцвела в улыбке Данна, а оказавшись рядом, быстро меня расцеловала. — Ты всё-таки решила заняться воспитанием Эдвины.

Я кивнула и тоже ей улыбнулась. Было несложно, потому что при виде Левенштерн моё желание держаться от неё подальше смешалось с назойливым желанием Раннвей — послушно заглядывать тётке в рот и слушать всё, что она скажет.

— Уверена, что справишься? — хитро сощурилась леди. — Эдвина сейчас в таком возрасте… Это тебе не шестилетняя девочка, которую вы были вынуждены взять на воспитание.

Я незаметно себя ущипнула, отгоняя, как назойливую мошкару, чужие чувства. Не знаю, прав ли в отношении Данны Делагарди, но как бы там ни было, а её поведение мне не нравится. Не нравится, что она смотрит с прохладным снисхождением и при этом улыбается с явной фальшью. Не нравится, что, не успев приблизиться, тут же пытается убедить, что я не совладаю с племянницей.

Плохо вы знаете новую Раннвей, леди Левенштерн. А точнее, не знаете совсем.

— Эдвина, конечно, выросла, но и я за эти годы тоже повзрослела. Набралась терпения.

Данна чуть слышно хмыкнула:

— А терпения, я так понимаю, ты набиралась в той загадочной обители? И где же она находится? Почему Эндер нам ничего не рассказывал? Мы ведь переживали.

— Я так хотела, — ответила на последний вопрос и, не желая отвечать на другие, поспешила сменить тему: — Кикки так выросла. Помню её совсем малышкой.

К счастью, я не забыла имя младшей дочери Левенштернов, которая взглянула на меня без особого интереса и с куда большим вниманием продолжила бросать взгляды вокруг. Наиболее пристальные, внимательные доставались мимо проходящим мальчикам. Те тоже на неё поглядывали. Младшая Левенштерн была высокой, интересной, с крупными выразительными чертами и грудью, очертания которой уже можно было различить под блузой. Эдвина по сравнению с ней выглядела сущим ребёнком.

— Да, дети растут быстро, — любовно взглянула на дочь Данна. — А Кикки ещё и ростом в отца пошла. Я бы предпочла, чтобы она была ниже и изящней, но… — Она вздохнула, как бы говоря: что выросло, то выросло. Заметив, как дочь провожает взглядом очередного мальчишку-дракона, с тихим возмущением выдохнула: — Кикки!

Дёрнула её за руку, и та с явной неохотой отвернулась от объекта своего интереса.

— Пойду разыщу Эдвину, — сказала я, надеясь избавиться от общества «родственников». Не тут-то было. Данна потащилась следом, то и дело выстреливая с очередным вопросом.

Расследование она ведёт, что ли…

К счастью, «пропажа» отыскалась быстро. Эдвина стояла у подножия широкой белокаменной лестницы, уводящей ко входу в здание, и, явно оробев, оглядывалась.

— А вот и наша красавица! — снова разлилась мёдом Данна.

Обернувшись, девочка было бросилась к ней, но при виде меня поубавила пыл. И улыбаться тут же перестала.

Ладно. Не отчаиваемся.

— Доброе утро, леди Левенштерн, — поздоровалась вежливо.

Ну просто образцовая девочка.

— Эдвина, ты, наверное, совсем не помнишь мою Кикки, — сказала Данна, выталкивая вперёд дочь для знакомства с младшей родственницей, с которой той явно не хотелось знакомиться. — Твой дядя сделал всё, чтобы ты не виделась со своими родными.

— Он просто… — Эдвина не нашлась, что сказать в защиту дракона. Умолкла и с интересом посмотрела на юную Левенштерн.

— Пытается оберегать Эдвину, — закончила я за «племянницу».

— От нас её уж точно не надо оберегать, — с явным возмущением возразила Левенштерн. — Я всё ещё убеждена, что ей будет лучше с нами, и…

К счастью, её прервали. На вершине лестницы показался пожилой мужчина в строгом чёрном костюме. Возвысив голос, он объявил о том, что всех будущих учеников и их родных просят поспешить в Залу собраний.

— Пойдём. — Я поманила за собой Эдвину, а Данну и манить было не надо — она тут же пристроилась рядом.

Обрамлённая колоннами, густо увитыми лепными узорами, лестница уводила к высоким дверям. По ним тоже что-то вилось — искусная резьба вместе с позолотой, вот только издали было не понять, что это: просто узоры или какие-то письмена.

Пока поднимались, я заметила, что каждую девочку сопровождает женщина, а мальчика — мужчина. Некоторые ученики выглядели ещё совсем детьми, другие были явно постарше или, как Кикки, таковыми казались.

Просторный холл наполнялся шумом голосов, солнечными лучами, раскрашенными цветными витражами. Увы, рассматривать красоту в окнах, как и любоваться угнездившимися в нишах статуями, времени не было. Из холла мы сразу поднялись на второй этаж и оказались на верхних ярусах залы-амфитеатра. Не желая светиться в первых рядах, вместе с Эдвиной (и Вильмой) я заняла места в глубине зала. Данна не замедлила к нам присоединиться.

— В последний раз я была здесь три года назад с Венделой, — сказала она, имея в виду свою среднюю дочь. — Её обучение закончилось спустя год, но, может, Кикки повезёт больше.

— Чем больше даров, чем они сложнее и чем ярче проявляются, тем дольше проходит обучение, — тут же подхватила Вильма, хвастливо припечатав: — Твой Эндер, между прочим, учился здесь четыре года. И потом ещё столько же нёс военную службу, а сразу после армии стал ультором.