— Здесь тоже будет непросто, — сказал я.

Нижегородцев присмотрелся ко мне.

— Именно. И пока мы отбиваемся там, мы не можем допускать, чтобы какой-то Метла, Крюков, Осина или Захар, или как тут ещё зовут ваших местных царьков… мы не можем допустить, что они обосрали нам здесь всю малину своими понтами.

Голос стал грубее, безопасник говорил более неформально, щёлкая зажигалкой.

— Пока тут был Метла, потом придёт кто-то покруче, особенно когда комбинат заработает. А мы далеко. Многие в Москве забывают, откуда берутся все эти деньги. Но весь этот ручеёк может легко перекрыть какая-нибудь банда колхозных амбалов всего за один визит. А мы же далеко. И сколько такого было, что всего одна банда отморозков лишала нас денег. А мы не можем быть везде одновременно. И мы не знаем, кто здесь есть кто. И тем более, мы не можем связываться с бандитами, это очень ненадёжный союзник. Тем более, братва потребует свою долю. Слишком это непредсказумо.

— Поэтому вы набираете основную охрану на местах, — заключил я.

— Только тех, кто надёжный, — Нижегородцев встал и отряхнул брюки. — Иногда даже набираем людей сами, хотя это сложнее. Я согласен с вами работать, господин Волков, но есть несколько предварительных условий.

— Слушаю.

— Через четыре недели я жду по факсу полный охранный план объекта. Сколько людей на смене, сколько стволов, где какие посты, где будут камеры, пожарка и сигналка. Что с пропусками, где будут жить ваши люди после смен, где будут замки, у кого ключи.

— Понятно.

— Нужен очень подробный план. За две недели мы с вами обязаны его согласовать, или договора не будет. Если всё хорошо, мы заключаем контракт на один год.

Он задумался о чём-то, потом продолжил:

— После заключения договора вы отправляете своих людей сюда, чуть позже мы присылаем своих специалистов. К весне производство возобновится малыми объёмами. Тогда комбинат станет бельмом на глазу для многих, но… это наша с вами задача, чтобы он продолжил работать и дальше. Так что вы готовьтесь к этому дню, а мы смотрим, насколько это всё оправдает себя. Если оправдает, в безопасность пойдут совсем другие деньги. Намного больше, а у нас хорошо платят тем, кто оправдывает доверие. Ну, а если не оправдает — пока затраты относительно небольшие, теряем мало.

— Всё понятно, — сказал я.

— В основном с вами будет работать Терехов, обычно он работает на местах, и тот, кого назначат управляющим, но… если будут вопросы, касающиеся безопасности, которые вы не сможете решить, так как это не ваш уровень, — он задумался. — Так, тут надо подумать.

Вернулись в город, когда почти стемнело. Коммерсанты были в приподнятом настроении, инженер с помощниками тоже. Решили работать с комбинатом, а пока все зарывались в бумаги и договоры. Сейчас наделают десятки юридических лиц, и поехали.

Ещё в машине Нижегородцев что-то шепнул Терехову, тот кивнул и достал из своего портфеля чёрную коробку.

— Это ваш бонус за хорошую работу, Максим Михайлович, — сказал Терехов. — Звоните нам в любое время, но не забывайте о часовых поясах, — он засмеялся. — Мы тоже постараемся не забывать.

На плотной картонной коробке никаких надписей не было. Внутри лежал сотовый телефон и зарядка с большим блоком питания. Я взял трубку с маленькой антенной. Трубка совсем лёгкая, а антенна выдвижная.

— Нокия 2110? — спросил я, хотя знал эту штуковину.

Ещё тогда, в мою первую жизнь, я видел этот телефон в журнале, но он казался мне какой-то несбыточной мечтой. А первый мой сотовый появился значительно позже.

Легче, чем все эти трубы, с которыми все ходили сейчас, есть записная книжка, калькулятор и будильник. И даже мелодия, та самая нокиевская, уже была на нём.

— Только не забудьте сделать разрешение, — напомнил Терехов. — На номере лежит сто долларов, не забудьте пополнять.

— Только братве не показывай, — главный инженер Михалыч захохотал. — А то засмеют, всего полторы тонны баксов стоит. Мог бы за пять косарей купить, ха-ха!

Отпустили таксистов и сотрудников, проводили гостей, а я попросил остаться Славу и Лёню. Женя и так меня ждал, когда пойдём по домам.

— И что дальше? — спросил Лёня, ударяя комара на руке. — Теперь-то всё сложнее будет?

— Ещё бы, — я кивнул, всё ещё держа телефон в руке. — Будем работать. Слава, пойдёшь ко мне в охрану?

— Ну, не знаю, — Слава взял себе пива и стоял с банкой в руках. — Подумаю.

— Короче, — я оглядел всех. — Лёня, Женя и Слава — завтра мы встречаемся, будем всё планировать. Дальше будет намного сложнее, но и прибыльнее. Бабки на подготовку у нас есть. Есть у меня пара мыслей по этому поводу.

Захар решил воспользоваться опытом одного из своих «коллег» с Урала. Как-то раз один вор в законе пытался примирить уралмашевских и центровых, уговорив их главарей на совместное крещение в церкви. Особо не помогло, банды быстро сцепились снова. Но какое-то время жили мирно.

Сейчас же Захар договорился на нечто подобное. Сначала провёл долгую встречу между Крюковым и Гошей, где они обсудили претензии друг к другу, а на следующий день собрались в недавно построенной в городе церкви.

Бородатый священник что-то распевал громким басом. Гоша с трудом стоял в стороне, костыли он на людях не брал. Сегодня крестили его пятилетнего сына, и делал это не кто-то, а сам Игорь Крюков. Правда, Крюков не знал, как всё это делать, поэтому ему постоянно подсказывали, как правильно креститься и куда идти.

Закончив с этими делами, все главные авторитеты обеих банд поехали на совместную попойку.

— А ты чего, Николаич? — спросил Крюков у Душмана, стоящего у машины. — Чего не едешь?

— Да на границе нашу фуру тормознули, — Душман махнул рукой. — Там с таможенниками договариваться надо, лучше сам поеду. До завтра, крёстный отец.

Крюков широко улыбнулся. Ему, обожавшему этот фильм, обращение очень льстило. Другие братки это заметили и тоже начали называть Крюкова крёстным отцом.

А тем временем по трассе близ города ехал серый крузак. Водитель хмурился и вздыхал, а сидящий на переднем сидении парень в чёрной кепке напевал вполголоса:

— Человек и кошка плачут у окошка…

— Музыкант, — водитель вздохнул. — Ну хватит уже, сколько можно?

— Ну ты же не даёшь магнитолу включить, Гусь.

— Ещё этого не хватало. Лучше скажи…

Они ехали в сторону железнодорожного переезда, догоняя ЗИЛ с синим тентом. Грузовик едва плёлся, но объехать его в этом месте было невозможно, дорога узкая.

— Лучше, скажи, Музыкант, они точно замирились? Иваныч с Гошей?

— Ты фильмы про мафию никогда не смотрел? — Музыкант усмехнулся. — Вот у них всегда, перед самым жёстким мочиловом идёт примирение. Вот и у нас так же будет. Сегодня бухают, а завтра такое будет.

— Не нравится мне это, — Гусь посмотрел вперёд. — Да х*** он тащится так медленно? — он ударил кулаком по гудку. — Да гони быстрее! Там семафор уже горит!

— А что Душман с нами не поехал? — Музыкант закурил.

Впереди уже был переезд, семафор моргал красным. Чуть в стороне стояла будка из белого кирпича с окнами, шлагбаум был поднят.

— Он что-то решил машину поменять, со Студентом поедет. Душман же вечно себе на уме, сам знаешь.

— Что есть, то есть. Ну, зато не придётся ехать нам. В кабак и по домам, — он прислонился плечом к окну и начал напевать: — Доктор едет-едет сквозь снежную равнину…

— Вот не успели из-за него! — рявкнул Гусь. — Надо было обгонять.

На переезде опустился шлагбаум. Гусь тяжко вздохнул и затормозил.

— Слушай, а там люди сидят, — прошептал Музыкант, рука у него потянулась к кобуре. — В кузове у него. Видишь?

— Вижу, — Гусь тоже потянулся к стволу. — Чё-то они ныкаются от нас. Ох, попали мы с тобой в блудняк.

Брезентовый полог в задней части грузовика дёрнулся, там показалось чьё-то лицо, всего на мгновение.