Снова все уставились на меня. Ждут, что сейчас зайдут крепкие парни с оружием и начнут их мутузить, чтобы заставить переписать всё на меня. Думают, наверное, что вырастили монстра, который их и погубил.

Паникёры.

Я хмыкнул и подвинулся ближе к столу.

— Значит, бабки они дали.

— Максим, мы уже объясняли, — устало сказал Олег. — Это — не Камаз денег, не пачки купюр, которые все видят. Это целевой кредит с очень жёстким контролем за использованием. Мы ни цента… ну, то есть ни копейки не сможем с него потратить не по плану. Я это говорил Горностаеву, Кравцову… — он замялся. — Ну, не чекисту, а тому бандиту. Платонову мы это не говорили, он и сам понимает. Просто мы…

— Это не гора денег, — произнёс Андрей. — И мы не можем её куда-то вложить, использовать, сыграть на курсах валют или…

— Юра, — я посмотрел на Антонова. — А вот как бы ты их украл?

— Чё? — директор выпучил глаза. — Волк, я вообще не ворую.

— Ну мне-то не рассказывай, — я засмеялся. — Сотый крузак ты не за свою зарплату купил, а такие новые крузаки сейчас даже в Японии хрен купишь, ценник высокий. А даже если и за свою, то цемент в кузове точно был не твой.

— Это было всего раз, твой этот пацан, Колян, заглянул, — добавил Антонов с чувством. — Всё отобрал и тебе позвонил. Было-то всего один мешок. Я-то думал, он нормальный пацан, а он…

— Коляна не трожь, он свою работу знает и делает отлично. Ты тоже, поэтому братья тебя и наняли. Потому что ты меру знаешь, и лишнего не стащишь, хотя цемент-то мог бы и купить на стройрынке, не обеднел бы. Ладно, как бы ты воспользовался этими средствами? Честно, перед всеми, всё равно ничего не выйдет.

— Ну, — Антонов устало обвёл всех взглядом. — Ладно, поддержу шутку. Это кредит целевой, под медь, которую при Союзе здесь обогащали, а мы отложили запуск до двухтысячного года. Но закупки оборудования не обязательно через них самих, насчёт этого мы договорились. Можем закупать, где выгоднее, но только после аудита, потому что от них в совете директоров теперь хмырь будет сидеть, ещё и с блокирующим пакетом. Но всё равно, есть ниточка… ну, здесь по классике, не мне вас учить.

— Покупать дороже, чем есть, разницу в карман, при этом поделиться с продавцом, проверяющим и посредником?

— Вот, Волк, ты не хуже меня в этом сечёшь, — Антонов заулыбался. — Но всё равно, не пойму…

— Максим, мы к твоему мнению всегда прислушиваемся, — Олег Вишневский развернулся ко мне. — Но в данном случае такие схемы неприемлемы. Деньги огромные, но вложены на относительно короткий срок и только под развитие медного производства. Выданы под залог акций. Если что-то пойдёт не так, предприятие полетит ко всем чертям. На нас кинутся все, начиная с министра, который этих американцев хочет развести на ещё одну сделку на Урале.

— Я ещё ничего не предлагаю, — спокойно сказал я. — Просто люди часто что-то услышат и сразу начинают делать выводы, не дослушав до конца. Вот, Юра Антонов сделал бы обычную схему, заработал бы тыщ двести. Но несмотря на все сложности, за эти инвестиции всё равно шла борьба. Много кто хотел добраться до этих денег, но они не видели сути.

Я поднялся, заметив на столике в углу бутылки и стаканы. Братья планировали после работы продолжить отмечать сделку, вот всё и подготовлено.

Водку и коньяк пить я не собирался, сегодня за рулём, поэтому просто взял апельсиновый сок в графине, и с ним вернулся на место. Сок свежий, не магазинный, от него шёл приятный аромат, пока я наливал его в стакан. И холодный, хорошо, а то на улице жарко, а в кабинете не работал кондиционер.

Все ждали, гадая про себя, что я хочу сказать.

— Генерал Горностаев из МВД сделал бы что-то подобное, — продолжил я. — Только масштабы побольше. Ему не было нужно, чтобы комбинат работал, он бы просто использовал его для отмывания денег. Выжал бы, сколько получится, пока не поймают за руку.

— Он такой был, — Антонов хмыкнул. — Жадный чёрт, но тупой.

— Скорее всего, такие же амбиции были у Шелехова и банка «Терекстройинвест». Через этот комбинат они бы начали отмывать деньги, в том числе и те, которые идут в Чечню и оттуда. А вот генерал Кравцов разошёлся бы по полной.

Я снова выпил сока и сделал паузу. На улице залаяли собаки, судя по рычанию, похоже, две овчарки сцепились между собой. Но после окрика Димы сразу разошлись. Снова тихо, но если прислушаться, можно расслышать гул дробилки на карьере.

— У него бы работали разные схемы, на каждую закупку. И мало того что он бы скупал всё дороже чем есть, он бы потом разорил комбинат, а в итоге ещё бы продал купленное оборудование. Может быть, даже тем же самым американцам, которые были бы рады хоть что-то вернуть из потерянного. Любых проверяющих он бы запугал, обвинил в шпионаже или просто бы застрелил. А из комбината он бы выжал всё, каждую копейку.

Я показал на ровную белую стену и блок розеток. В одну был воткнут красный чайник.

— Он бы даже проводку выдрал из стен, — закончил я. — И только Платонов сделал бы всё иначе. Там бы комбинат работал, потому что Платонов из всей этой братии один знает, насколько это ценное приобретение.

— Ты предлагаешь отдать комбинат Платонову? — удивился Белоглазов со своего места. — Но ведь…

— Я не закончил, — прервал его я. — Вот вы говорите, это не куча денег. Не Камаз с купюрами, и не счёт в банке, куда можно залезть, когда нужно снять деньги. Но комбинат — это лучше.

Ну, внимание привлёк, оба брата подались чуть вперёд, почти в одинаковых позах.

— Комбинат — это актив, — продолжил я. — И если американцы видят в нём возможность вложить туда сто миллионов и заработать больше, значит, это очень дорогой актив. Если они вложили такие бабки, значит, прибыль от этого для них превышает риски. Вот это — актив. Наш актив.

— Ну, да, — согласился Андрей. — Просто так они бы не рискнули вкладывать столько.

— Они изучали вопрос, изучали возможности, кто-то предлагал одно, кто-то другое. Но в конце концов они решили, что именно здесь они заработают больше с этой суммой. Там медь, которой мы не могли заняться, причём хорошие залежи. Может, они видят прибыль в чём-то ещё. Но нам не нужно, чтобы на этом заработали только они. На этом должны заработать и мы. Вот на этих деньгах мы и можем подняться.

— Так мы не можем взять эти деньги просто так! — Олег Вишневский встал. — Ни копейки, говорим же.

— Мы не можем потратить эти деньги, но прибыль-то получаем от этого мы.

— Не отдавать всё это америкосам⁈ — вскричал Антонов, покачал головой и хохотнул. — Хах, Волк, ты их видел, этих акул капитализма? Они нас с говном сожрут, если хоть цент недополучат!

— Почему не отдавать? — я встал из-за стола. — У нас должна быть деловая репутация, ведь нам нужно работать не только в этом году, но и дальше. Получаем прибыль с того, что у нас уже есть. У нас есть актив, который мы можем продемонстрировать, но никому не отдавать. А нам будут за него платить. Просто потому, что он есть.

Олег Вишневский наморщил лоб, переглянулся с Андреем, а потом просиял.

— Кажется, я понимаю, — он заулыбался. — Если мы покажем, что наш актив стоит так много, что даже американцы дают нам столько деньги, то да, мы можем привлечь дополнительные инвестиции. Но сейчас такие проценты, что толку нам от этого будет мало. И все инвестиции должны идти в дело, мы не можем…

— Олег и Андрей, вот теперь я хочу поговорить с вами наедине, — сказал я. — Потому что вы — собственники.

— У меня тоже акции есть, — влез Антонов. — Меньше чем у тебя, но всё же.

— Три процента, Юра. Маловато. Но ты в накладе не останешься точно.

— За базар отвечаешь? — он на миг сделал серьёзное лицо, но снова рассмеялся. — Ладно, как скажешь. Посмотрим, а то ты как с Питера приехал, теперь эти Петербургские тайны повсюду начались.

— Увидимся, — сказал я. — Хочу кое-что обсудить, но то, что я скажу, не должно выходить из этой комнаты. Без вас у меня выйдет хуже, с вашей помощью мы отыграемся, но без меня вы вообще не сможете этим заняться. И я пришёл к вам, не к Платонову, хотя он бы встречал меня с хлебом-солью. Но вы не заигрываете с политикой и Чечнёй, а он на этом обожжётся, я знаю точно. И вы можете многое получить, если согласитесь.