Я присмотрелся к Румянцеву. Возвращает долги — это, конечно, хорошо, но у него явно есть в этом деле какой-то интерес. А какой у него может быть интерес? Получить что-то, что есть у меня, но нет у него. Или чтобы генерал Кравцов не получил это раньше него.

Хочет себе комбинат? Посмотрим. Надо бы навести справки о нём, а для этого связаться с Ремезовым, хоть это непросто. Или с Григорьевым, до него добраться намного легче.

— А не боитесь, что Кравцов отомстит вам? — спросил я.

— Кишка тонка, — хвастливо сказал Румянцев. — Нас он не осилит. Но может припомнить потом.

— Его руководитель, говорят, может стать новым директором.

— От вас это странно слышать, — он покосился на меня, открыл пепельницу в двери, и стряхнул пепел туда. — Но сейчас много разговоров о новом руководстве службы. Москвичам это очень важно, от этого зависит их карьера. А мы просто будем работать с тем, кто там будет. Поэтому и не лезем особо в эти дела, а вот Серёга Ремезов полез с головой, хотя в далёком Забайкалье новое руководство вообще никак не влияет на работу, слишком далеко. Зря. Тех, кто ошибся, вспомнят и накажут.

— А может, и не зря, — я хмыкнул.

— Может, — он пожал плечами и выкинул недокуренную сигарету в окно. Она чуть-чуть не долетела до ограждения набережной.

Автобусы ОМОН уже уезжали, а у джипов охраны, приехавших со мной, остались открытыми двери. Надо бы запереть их перед отъездом.

— Вот только когда в наших кругах говорят об одной кандидатуре, некоторые посвящённые в такие дела почему-то вспоминают о вас, — Румянцев повернулся ко мне и сел поудобнее. — И это особенно интересно. Я вот тоже поинтересовался, узнал много чего необычного. Футбол, пари с Платоновым, суммы денег, которые вы тратите и которые кратно превышают доходы от ваших контрактов. Ещё Олимпиада, да, но главное — целая череда загадочных происшествий, когда вдруг ваши враги, влиятельные, жестокие, не разбирающиеся в средствах, вдруг погибали. И таким образом, что вы оказывались непричастными к этому.

— К чему вы это?

— Хочу посмотреть, удастся ли вам выпутаться в этот раз, — серьёзно сказал он, больше не улыбаясь. — И если да, то, может, вы окажетесь правы и в другом, более важном. Везение это, или нет, но если ваши прогнозы снова оправдаются, то…

— Вы не можете поддерживать кого-то напрямую, — догадался я. — Ведь если поставите не на того, вам этого не простят, но пока ваш нейтралитет всех устраивает… до поры до времени. Вот вы и молчите. Но на самом деле вы хотите, чтобы новый директор про вас знал, но напрямую участвовать в этом вы не хотите. Как говорится — во избежание возможных проблем.

— Хм, — Румянцев удивился. — Интересная мысль.

— Скажем так, я замолвлю о вас словечко и напомню об этом Ремезову. Уже через месяц у него прибавится влияния. Я не забываю добра, и он тоже. Главное, чтобы вы сами были не заодно с Кравцовым.

— С ним точно нет.

— Говорите, что вы будете работать с любым начальником, — я взялся за дверь. — Но некоторые более предпочтительные, чем остальные, верно?

— Вернее сказать, некоторые нежелательны. С москвичами работать сложно, но если на Лубянке будет сидеть человек из Ленинграда… А ему будет нужна своя команда. Счастливо, Максим Михайлович, хорошего вам дня. И осторожно.

Очень вежливый чекист, но хитрый.

Или он правда делает ставки на будущее, или что-то ещё. Но если я выживу и как-то подгажу Кравцову, его это устроит точно, потому что Ремезов оказался прав в главном — врагов у Кравцова здесь очень много.

Главное — у меня появилось ещё время. Надо использовать его по полной, чтобы решить проблему, а с остальным разберёмся по мере поступления.

Со мной только Женька. Ещё в городе Слава, он прибыл в город на день раньше и сейчас ждёт, когда я с ним свяжусь. Он сам так предложил, на случай слежки и проблем. Если будет плохо, нам есть кого позвать на помощь.

Надо его предупредить и вызвать к себе, а перемещаться будем только в бронированном Мерсе. Правда, вполне могут взорвать тачку прямо в городе, всё-таки 98-й на дворе. Но это будет непросто, машина крепкая.

— Волк, чё это вообще было? — спросил Женя, когда я подошёл к нему. — Я вообще нихрена не понял.

— Хотели убрать охрану и прикончить. Но знакомый Ремезова нас прикрыл.

— Круто, чё, Серый — молоток. Но чё дальше?

— Надо…

— Волк, смотри, там, в кафешке. Этого не взяли. Или он… вот же сука, стучит на нас!

Через грязное окно той кафешки, где у нас была встреча, было видно, что одного из телохранителей они не задержали. И он кому-то звонил.

Или вызывает помощь… или отчитывается, что повязали не всех, и сейчас получает новые инструкции. Через стекло не было слышно, так что я сделал Жене знак, что подойду поближе. Времени в обрез, но будет неплохо, если сможем узнать, на нашей стороне этот телохранитель или нет. Союзники нужны срочно.

Я осторожно открыл дверь, чтобы не звякнул колокольчик, и прислушался.

— Я это! — кричал телохранитель. — Я! Да, я, Воронов. Короче, не всех взяли. Волков остался, Ковалёва отпустили, а Марков вообще куда-то… Алё. Алё! Чё с телефоном? Даже гудков…

Прикрыл дверь и вернулся. Пора уезжать. Прям как удачно сломался телефон, но скоро я узнал почему. Едва я снял Мерс с сигналки своими ключами, как Женя закричал:

— Стой! — он полез за пазуху. — Это же этот… как его.

— Это я! Не забыли!

Вышедший из-за угла небритый мужик в костюме помахал правой рукой. В левой он держал складной швейцарский нож. Это же один из нанятых телохранителей, кажется, его звали Олег Марков, если я не путаю. Он руководил всей командой, и его мне особо рекомендовал директор их фирмы. Умудрился не попасться. И его упоминал тот телохранитель, что свалил. Они не заодно?

— Спрятался, — Олег с усмешкой показал на мусорный бок. — За ним сидел, смотрел на всё. Не горю желанием ехать в милицию, если честно. Да и контракт всё-таки с вами, надо исполнять, а дело дрянь. Ладно, пора валить. Видели же? — Олег кивнул на кафе, закрыл нож и убрал в карман. — Крыса там. Я там провод отрезал только что, но он скоро догадается и позвонит с мобилы.

— В машину, — я сел первым. — По пути поговорим.

— Ты прям спецагент, — Женя усмехнулся и запрыгнул на переднее сиденье. — Спрятался от омоновцев и телефон ещё вырубил.

— Хочешь жить — умей вертеться, — Олег уселся сзади. — Крыса, Егорка, в кафешке засел, его омоновцы будто не замечали. У них была задача всех арестовать, даже бармена забрали, а Егорку не тронули. Он мне никогда не нравился, но у меня человек в команде заболел, а подмены не было, пришлось этого брать. Знал бы — ни за что бы не позвал.

Я завёл двигатель и поехал вдоль набережной. Времени мало, но в охранной конторе у Кравцова оказался свой человек. И генерал уже должен знать, что меня не загребли, об этом ему передаст или кто-нибудь из ОМОН, или тот охранник, что остался в кафе.

Придётся срочно разбираться с проблемой, используя то, что под рукой.

— На меня сегодня планируют покушение, — сказал я, — Для этого убрали охрану.

— Я так и понял, — отозвался Олег. — Кто-то серьёзный? Неужели сам Румянцев решил заняться этим?

— Другой генерал. Кравцов.

Олег присвистнул. Я проехал дальше, едва успев на зелёный сигнал светофора. Грязный и побитый 412-й «москвич» белого цвета, который следовал за нами, остановился на красный.

— Вы не озвучивали, что у вас такие враги. Дополнительный риск, очень серьёзный.

— Оплачу. Если доживу. Знаешь и его?

— Много кого знаю. И его тоже. Но работа есть работа, — он достал телефон и начал искать номер в записной книжке. — Никуда от неё не деться. Но даже генерал не осмелится палить в городе посреди бела дня.

— Этот может.

— Если сильно прижмёт, то да… Странно, — Олег прислонил трубку к уху и нахмурился.

— Кому звонишь? — спросил я.

— Нашему диспетчеру, чтобы прислали подмогу. Не берёт трубку. Это странно, у нас работают круглосуточно.