— Пятьдесят тысяч? О ком вы…

Я не услышал, что он сказал дальше. Водитель Чероки резко нажал на тормоз, и меня едва не швырнуло вперёд. Водитель и сидящий впереди охранник полезли под пиджаки, но увидев, кто впереди, демонстративно подняли руки.

Впереди стоял чёрный внедорожник с мигалкой, перерезавший нам дорогу, другой встал сзади. А из остановившейся рядом чёрной Волге с надписью на двери «УФСБ России по городу Санкт-Петербургу и Ленинградской области» вышел подполковник Григорьев и быстрым шагом пошёл ко мне. Любят чекисты так останавливать машины, Горбань занимался таким же.

Григорьев сел рядом со мной и посмотрел на меня в упор. Хочет денег, и побольше. Нет, наглеть ему не дадим, а то он сам выпьет все соки из комбината. Но всё же, как же проще было работать с Ремезовым и Латыповым. И даже с Горбанем, с которым сразу было понятно, что он враг. А этот нам ещё нужен, пока я не познакомился с кем-нибудь другим.

Пока придётся похитрить и поиграть с огнём, ну а Григорьева будем держать к себе поближе, раз уж идёт такая пляска с союзом против нас. Когда идёт такая волна, использовать надо всё, что под рукой.

— Деньги где? — спросил Григорьев. Взгляд у него злой.

Я хмыкнул и подсел к нему ближе.

— Будут, — сказал я. — Можешь даже следом поехать, если так беспокоишься. Вдруг украду?

— Да я не беспокоюсь, — он усмехнулся и полез за сигаретами. — Это, шуткую я, чё так всерьёз всё воспринимаешь. Ты это, Волков, смотри, что я выяснил…

— В машине не кури.

— Ты чё это? — возмутился подполковник. — Хочу и…

— Это я тебя предупредил, — сказал я. — Тут тачка бронированная, противопожарная система. Зальёт с ног до головы, если хоть одна спичка загорится.

— А, — он поверил и убрал сигареты, хотя я не знал, как работает система пожаротушения в таких тачках и есть ли она в Чероки. — В общем, дело мы сделали, барыгу вытащили. А ещё… есть кое-какая информация, но она стоит денег.

— Каких? — я поморщился. — То, что Тренер, Ванька Магаданский и генерал Горностаев заодно? Это все знают.

— Да ты что? — он сжал губы. — Ладно, есть другая…

— Что хотели завалить Кравцова вместе со мной? Тоже знаю.

— Да не в этом дело! Ладно, смотри, — он достал снимок Кравцова, перечёркнутый маркером, и мой, обведённый кружком. — Наши парни взяли на даче Шахтёра, подопечного Кравцова, который переметнулся к Тренеру. Это, план их слушай.

— Ну говори, — сказал я.

— Это, Тренер должен был избавиться от Кравцова и запугать тебя, а менты бы приехали спасти тебя, и заодно обработать, чтобы не сопротивлялся. Ну и следы бы замели. Но Тренер решил, что опаснее всех Магаданский, а не Кравцов…

— И выбрал каких-то самых дешёвых убийц, как однажды делал Ванька. Скупой же он, да?

— Да. У этих горе-киллеров даже не было задачи кого-то убить, — Григорьев усмехнулся. — Только напугать, а Кравцов сам бы всё понял. Правда, Кравцова рядом не было, и я понятия не имею, с чего они решили, что он у тебя. В общем, это, считай подарком эту информацию.

— Подъезжай вечерком, — сказал я и покачал головой. — Я только про деньги им не передал. Некрасиво будет, если меня вдруг застрелят, и никто знать не будет…

— Не застрелят, — он вышел из машины и посмотрел на меня. — Я проверял, никто ни тебя, ни твою компашку, включая брата, не пасёт. Пока не пасёт.

Григорьев хотел захлопнуть усиленную дверь, но доводчик закрыл её плавно. Подполковник уже почти на крючке. Не хотел я заводить такие отношения, но ситуация резко ухудшалась. Кто там ещё союзники у наших недругов? Вдруг, другие комитетчики?

Информации стало всё больше. Много врагов, которые уже считали, что победили, поэтому уже пытаются избавиться от остальных. Непрочным оказался этот союз.

Есть два пути, как из этого выйти. Можно слить всё Кравцову, и он сам расквитается со всеми. Или более долгий, как стравить всех между собой. Но комбинат они не получат, а нам придётся действовать жёстко, и так, чтобы не подставиться. Как мы уже делали много раз.

Я собрался перезвонить Павлу Андреевичу, когда чекист ушёл, но мне уже звонил кто-то другой. Я ответил.

— Кто это?

— Да я это, Иван Владимирович, — представился Ванька Магаданский. Слышно его очень хорошо. — Разговор есть, Волков, серьёзный.

— Я слушаю.

— Короче, — тон голоса сразу стал иной, более враждебный. — Твои понты сибирские здесь тебе не помогут. Сегодня с тобой чуть не разобрались, но доберутся потом. Ты не думай, за тобой теперь каждый день смотрят.

— Типа того доходяги, который меня у гостиницы караулил? — я хмыкнул. — Переоцениваешь ты своих людей. И угрожаешь зря.

— Ты хоть знаешь, что такое угрозы? — вспылил он. — Увидишь. Короче… у тебя времени сегодня до вечера. Везёшь ко мне вечером Вишневских, оформляете на меня акции комбината. Все!

— Или что?

— А я же знаю, что ты с братом в город прилетел. Мне его вычислить и найти — как два пальца…

Вот это он зря. Если до этого и был шанс на мирный исход для него, то он стремительно улетучивался.

— А вот сейчас ты перегнул, — сказал я таким тоном, что даже охранники на меня обернулись. — Даю тебе один шанс, Ванька Магаданский, чтобы ты забыл о своём базаре и свалил от нас подальше. Или я до тебя доберусь, как до остальных.

— Как до Кирьяна? — он усмехнулся. — Не ты же его грохнул. Я пробивал.

— Ему от этого не легче. Я предупредил тебя, Ванька.

— Это твои сибирские понты. Вечером жду вас троих в том же кафе. Иначе…

— Я предупредил, ты не услышал, — я сбросил звонок и сразу набрал Женю. — Жень, зайти к Кравцову, покажи куртку, расскажи, как в Мерс стреляли, и про дачу, всё, что нужно. И пусть идёт куда хочет. Он парень неглупый, поймёт всё.

— Ого как пошло, — Женя удивился. — Всё жёстко стало?

— Да. Они нарвались.

Санкт-Петербург, Центральный район, частная стоматологическая клиника, полтора часа спустя

— Так лучше, Иван Владимирович? — спросил доктор, поковырявшись во рту пациента зубным крючком.

— М-м-м, — простонал от боли Ванька Магаданский и зажмурился. — Куда лезешь? Больно же! Ещё укол давай! Я всё чувствую!

— Давайте ещё один и подождём пять минуточек.

— Да коли уже!

Доктор взял многоразовый шприц, поставил укол, отчего Ванька Магаданский застонал ещё раз, и ушёл. Ванька вздохнул.

— А ещё частная клиника называется, — неразборчиво пробормотал он, потому что от лекарства во рту всё немело. — За такие бабки вообще ничего болеть не должно!

Никто не ответил, доктор не вернулся. Ванька закрыл глаза, чтобы яркая лампа не слепила, и вскоре услышал чьи-то шаги.

— Рано ещё! — пробурчал он. — Я всё чувствую!

— Ну и отлично, — сказал чей-то знакомый голос.

— Ты чё тут делаешь? — вскричал Магаданский, открывая глаза.

Чьи-то сильные руки прижали его к креслу сзади, а севший на место доктора Кравцов начал шумно перебирать инструменты в лотке.

— Помню, когда в Чечне был, — сказал он, внимательно рассматривая щипцы. — У меня там зуб начал болеть… Кругом взрывы, чехи стреляют, пацанов наших убивают, раненые орут, стонут… а у меня зуб болит, я ни о чём думать не мог.

Кравцов щёлкнул щипцами и начал осматривать другие инструменты.

— Потом пацаны меня связали, дали водки и хотели его БТРом выдирать, ха-ха! Верёвочку даже привязали. Едва их комбат остановил, а то бы башку мне оторвали. Но там мужик один был местный, в возрасте, стоматолог бывший, на пенсии сидел в ауле каком-то. Он мне его выдрал, быстро, с первого раза, без всякой анестезии, только водка. А ты даже с укольчиком боишься, Ванька Магаданский, суровый вор в законе.

— Фё тебе надо? — совсем уже неразборчиво спросил Ванька Магаданский. Рот онемел после укола, но кажется, что от боли это не спасёт.

— С тобой все вопросы хочу закрыть. С концами.

Кравцов снял стоматологический бур с подставки и включил, тот отвратительно завизжал. Ванька Магаданский уставился на него, выпучив глаза.