Ночью машин не было, так что мы доехали до управы быстро. Я остановился у крыльца и посмотрел на старое здание. В половине окон горел свет.

— Да чего ты переживаешь… кх, — Латыпов начал вылезать из машины. — Им этот комбинат — на один зуб. Такими бабками ворочают.

— Потому и ворочают, что всё себе захапывают.

Он вышел, но дверь пока не закрывал.

— Удачно слетать, — пожелал Латыпов, наклоняясь ниже. — Если там вдруг братва с Амура начнёт кидаться, мне звони, я там знаю одного.

Да я тоже знаю кое-кого, как раз недавно сидели с папочками покойного Револьда, выбирали, что нам может пригодиться в поездку.

Вернулся в гостиницу, понимая, что поспать толком уже не выйдет. Оказывается, Женя вернулся на такси и сейчас сидел на первом этаже гостиницы на диванчике недалеко от стойки администратора, и посапывал, надвинув шапку на глаза. И кого он тут ждёт?

Из двери, за которой был вход в работающий почти до утра ресторан, вышел Слава с кружкой парящего кофе.

— Смотрю, ты усердно трудишься, Коваль? — насмешливо спросил он.

— А, чё? — Женя вздрогнул и убрал руку в карман. Потом выдохнул. — Не пугай так, а то снится всякое.

— Ты чё так рано приехал?

— А, получилось так, — Женя поднялся с дивана. — Даше сестра позвонила с города, ногу обожгла кипятком, мы поехали на такси в больницу её отвозить, а то скорая не ехала на КСК. Потом сюда вернулся.

— Сильно обожглась? — спросил я. — И позвонил бы кому-нибудь из наших, тебя бы забрали, машины есть.

— Чего беспокоить? Не, не сильный ожог, заживёт. А ты, Волк, куда ездил?

— По дороге расскажу. Много было чего…

Я заметил, как они оба повернулись к двери. Слава поставил кружку на край дивана и убрал руку сзади под куртку. Женя тоже полез за оружием.

— Чё тебе надо, Мишаня? — угрожающе спросил он. — Жить надоело? Ты чё вообще в Чите делаешь?

Миша Дунаев, только что вошедший внутрь, показал обе пустые руки.

— Базар есть, пацаны.

— О чём опять? — я повернулся к нему.

— Эдик просил, чтобы я с тобой поговорил, Волк, — сказал он. — О делах, о Кирьяне, Захаре… и о каком-то грузе. Сказал, что ты поймёшь. Только наедине.

— Ладно, — я кивнул. — Давай поговорим. Но все вместе.

— Не веришь? — он хмыкнул.

— Тебе не верим, — отозвался Женя, подходя к нему ближе. — Давай-ка гляну карманы, а потом побазарим.

Прошлым вечером, к югу от Новозаводска

Ваня Студент остановился рядом с развилкой в лесу, где уже стояли другие джипы, и вышел из машины, чтобы дальше идти пешком, всё равно по той тропинке не проехать даже на вездеходе. На плечо он повесил вертикалку ТОЗ в переломленном виде, патроны убрал в карман.

Охранник у машин показал на лес, но уже по выстрелам было понятно, куда идти. Игорь Крюков охоту любил, но после ранений далеко уйти не мог, так что стрелял где-то поблизости, у пруда. Охотничий сезон начинался только через месяц, но всё равно никто не будет мешать развлекаться пивзаводскому пахану.

Студент направился прямо на звуки стрельбы, и уже скоро наткнулся на множество следов в снегу. Людей было не особо много, только сам Крюков, его двоюродный брат Виктор и охрана.

Уже скоро Студент дошёл до места охоты. Крюков сидел на складной табуретке, держа на коленях дорогое английское охотничье ружьё. Его двоюродный брат Виктор стоял рядом, на плече у него висела итальянская вертикалка Беретта.

Студент узнал ружьё, ещё летом его подарил Эдик Крюкову на день рождения, но оно лежало и пылилось в кладовке, пока Игорь не отдал его брату.

— Не летят, Ваня, — посетовал Крюков. — Говорили, глухари уже есть, да никого. Зря приехали, по воронам только стрелять.

— И уток ещё нет, — Виктор пожал плечами.

— Ничего, — Крюков начал подниматься, а один из охранников кинулся ему помогать. — Через пару недель дзерены через монгольскую границу пойдут, можно будет настрелять парочку, заодно карабинчики новые проверим. Ладно, давайте-ка прогуляемся на природе, доктора говорят полезно.

— Погнали, — Студент прошёл вперёд. — Помочь, Иваныч?

— Да сам справлюсь. Кстати, слыхал, Ваня? Витёк-то наш бугром стал, бригадиром.

— У кого? — Студент удивился. — У нас?

— Нет, — Игорь усмехнулся и выпрямился. — На комбинате. Вчера он с Антоновым целый день разговаривал по работе, и тот поставил Витька бригадиром на цех… как там это называется?

— Цех сушки железорудного концентрата, — устало сказал Виктор.

— А мог бы на рынок пойти контролёром и бабла побольше зашибать, — Крюков отмахнулся, когда к нему подошёл второй охранник. — Ладно, надо же кому-то и на заводе работать. Но ты смотри, я тебе вечно место держать не буду.

— Мне и не нужно.

Они прошли чуть дальше, до самого берега замёрзшего водоёма. Студент огляделся, но никого посторонних здесь не было, да и охрана рядом.

Крюков прислонился к дереву, поставил рядом с ним ружьё и потёр ногу. Ожидался какой-то важный разговор, раз занятый депутат вырвался из Читы, чтобы лично встретиться с родственником, который не только был не при делах, но и вообще, был простым работягой на комбинате, пусть даже и бригадиром.

Но Студент, вспоминая, что именно Виктор прилаживал руку к тому, чтобы все отвернулись от Душмана, не собирался его недооценивать. Наблюдательный «работяга» слишком быстро разобрался во всех хитросплетениях местных банд, и у него было много мыслей по этому поводу. Да и Иваныч к мнению родственника прислушивался.

— Ну и о чём ты хотел поговорить? — спросил Игорь и посмотрел на брата. — Вот я приехал, мы одни. И Ваня в курсах должен быть, чё ты предлагаешь.

— Я не против, — Виктор скользнул взглядом по Студенту. — Раз уж он босс, пока тебя нет…

— К делу, — Игорь стал серьёзнее. — У меня и так часов в сутках не хватает. Это с рынком связано? На тебя Эдик выходил? Я так и знал, что он притворяется, старый. Не хочет на зону возвращаться.

— Не выходил, — Виктор чуть мотнул головой. — Сам за обстановкой слежу.

— И зачем простому работяге это нужно? — Игорь хмыкнул. — Ладно, подкалываю. Ты без причины никогда не говоришь. Ну и что думаешь по поводу рынка?

— Надо за Эдика вписаться и его людей, — Виктор поставил ружьё прикладом на землю. — Чтобы их с рынка не выдавили.

— С чего это? — спросил Игорь. — Ты знаешь, что это он прошлым летом собирал вокруг себя блатных малолеток, наезжал на всех, кого можно, с разборками и стрельбой. Покушения устраивал, Ваня соврать не даст.

— Было дело, — Ваня кивнул. — Тогда с автоматов нас чуть не постреляли. И потом чуть толпой не забили.

— Он вокруг себя тогда бывших богатовских собирал, кто к Волкову не ушёл, едва их прибили потом. Мне даже с Гошей пришлось на стрелку ехать, чтобы вместе этого гада осадить. И что думаешь? За него тогда Витя Батумский вписался, не дал добить.

— Витя Батумский хотел кровопролитие остановить, — Виктор огляделся и поднял с земли веточку, которой начал разрыхлять снег. — А то тогда трупов было, как где-нибудь на Урале.

— Вот пусть сейчас сам снова и вписывается за него. Правда, старый грузин, говорят, на волковских наехал, а тот комитетчиков подтянул. Так что не до Эдика им всем теперь. А ещё все эти нападения от хлебозаводских тоже по наводке от Эдика были. И зачем мне за него вписываться?

— Расклад такой, — спокойно сказал Виктор. — Рано или поздно тебе предъявят за Кирьяна, а все знают, что это ты его заказал. Не сейчас, через год, через два, через десять лет, но от тебя избавятся.

— Кирьян первый в меня стрелять начал.

— А это неважно. Расслабишься — сожрут. Тебе с блатными мирно жить надо, а Эдик — авторитет, хотя эти его финты с психушкой не одобряют.

— А с кем сейчас говорить? — спросил Игорь. — Там всего двое, Монтёр и Мишаня. С Монтёром я говорить не буду, а по Мишане пуля плачет.

— Если не говорить, Череп полезет на рынок, — Виктор взял ружьё. — Кто-нибудь ещё тоже. И что хуже — если он договорится миром с рыночными.