— Я… эта, короче, — пролепетал он, опустив голову. — Не хотел так говорить, попутал чё-то. Короче, Тома, извини, при всех говорю. Короче, отвечаю, не хотел так говорить. Извини!

— Ну я, — Тамара замялась. — Да я просто не ожидала. Я же тебе ничего плохого не сделала, чтобы такое выслушивать.

— Всё, проехали.

— Это я сам решу, проехали или нет, — сказал я.

— Извини, Тома, — простонал Олег. — Я не прав, извини.

— Достаточно извинился? — я посмотрел на Тамару.

— Да всё хорошо, Максим!

— Как скажешь. А ты, Олежа, вали.

В толпе бурно обсуждали увиденное, кто-то смеялся, а Олег затравленно озирался по сторонам, будто искал помощи. Нет уж, тут его отца нет, а даже если бы и был, всё равно пришлось бы извиняться.

Но дальше тратить время на мелкую гадину уже не хотелось. Я пихнул его в спину, чтобы валил. И даже ничего не сказал ему на прощание. И так провозился с ним дольше, чем он заслуживал. Если не дурак, поймёт, с кем связался. А если не поймёт, объясню ещё раз.

Но это не значит, что я не узнаю, кто его отец. Сюрпризов-то я не люблю, и всегда надо знать, кто точит на тебя зуб.

— А вдруг он отцу скажет? — испуганно произнесла Тамара.

— Даже если и скажет, — я показал ей на машину и приобнял за талию. — Ничего они не смогут. Но если что, сразу звони мне, приеду тебе на помощь. И говори им, что Волк приедет, разберётся. Они меня знают.

— Хорошо, — она шмыгнула носом.

— Мне недавно один из таких тоже пытался угрожать. А через две минуты разговора такой: «Давай с тобой договоримся, Волк». А тот бандит был серьёзный, покрупнее многих.

Я сел на место водителя, Тамара рядом со мной на пассажирское.

— Это с твоей работой связано?

— Да. Разные к нам лезут, но ни у кого не выходит нас подмять.

— У тебя так машину взрывали, — напомнила она.

— Вышло так. Но эту я берегу. Где такую ещё купишь?

Мы поехали, но остановились неподалёку, в месте, которое я ещё давно присмотрел. Вернее, мы с Тамарой присмотрели это кафе ещё в первой жизни, но тогда у студентов не было на него денег.

Зато есть сейчас.

— Дорого же! — Тамара посмотрела на вывеску, потом на меня и машину.

— Я завтра в командировку уеду, потом вернусь в Новозаводск, потом вообще улечу в Питер. Ещё долго не увидимся. Пошли уже, не спорь.

— Ладно. А что там есть?

— А что ты хочешь? — спросил я. — Вот так, навскидку.

— Креветок, — сказала она после недолгого раздумья.

— Ты что, пиво пьёшь? — я усмехнулся.

— Нет, — она засмеялась. — Просто хотела попробовать всегда. Мы недавно варили с девочками, но они плохие получились, как резина. А они только под пиво?

— Когда как. А я всё равно выпивать не буду, за рулём.

Прошли внутрь. Кафе как кафе, только дороговатое по местным расценкам, очень просторное. Есть бильярд и большой телевизор, вкусно пахло чем-то печёным.

Пожилой гардеробщик принял шубку Тамары и мою куртку, мне только пришлось переложить пистолет и деньги. Кроме нас посетителей ещё не было. Прошли в зал, Тамара понемногу приходила в себя, успокаивалась.

Мы с ней сели в углу, я спиной к стене, чтобы видеть вход. Официантка в белой рубашке принесла меню в кожаной обложке и раскрыла перед нами.

— На цены не смотри, — сказал я, заметив, что Тамара начала именно с них. — Когда ещё посидим? Креветки вот есть, кстати. Варёные, жареные, какие угодно.

— Ага, я буду их! А как здесь классно! Всё хотела сюда сходить. Звезда моя далёкая, — тихо подпела она под игравшую в зале песню.

Тамара огляделась по сторонам, потом достало зеркальце и пристально посмотрела через него на свои всё ещё красные глаза.

— Скоро вернусь, — она поднялась и ушла, захватив сумочку.

Я заказал ей креветки и салат, а себе отбивную и кофе. Потом расслабился, откинувшись на мягкую спинку стула. Что-то припоминается, что в ту мою жизнь, в первую, как раз примерно в этих же датах что-то случилось у Томы, ссора с кем-то. Но она так и не сказала, кто ей наговорил гадостей, а я так и не выяснил до этого раза.

Кофе принесли сразу, чёрный, без молока. Но отпить не успел. Заметил пару человек специфичного вида, которые только что вошли. Один — толстый, с большой лысиной и седыми волосами на затылке, одетый в пиджак, слишком тесный на животе, но слишком большой в плечах. А вот другой, мордатый, был в кожанке и спортивных штанах с лампасами. Щёки у него раскраснелись от мороза.

Один похож на наглого и вредного начальника, а второй — явный бандит. Оба уставились на меня, один с яростью, другой нахмурил брови с таким видом, будто что-то вспоминал. И пошли ко мне.

Ну, если разговор про того пацана — поговорю. Если будут драться — подерусь. А при самом нежелательном раскладе у меня с собой пистолет, а ещё Слава в гостинице, который быстро откликнется, едва стоит его позвать.

— Вы ко мне? — спросил я, взяв в руки кружку с кофе.

— Ты знаешь, кто я? — заорал толстый, начиная краснеть от злости. — Я Геннадий Геннадьевич Пешков! А ты моего сына…

— Твоего сына я поучил манерам, — спокойно сказал я. — Только, кажется, с первого раза не дошло. И раз уж ты представился, представлюсь и я. Максим Волков.

— А ты хоть знаешь, кто я? — негодовал толстяк, начиная повторяться. — Сейчас подтяну сюда братву, они тебя…

— Ты попутал чё-то? — спросил второй, который был одет в кожанку. — А? Ты на кого залупаешься?

Вот только эти вопросы были адресованы не мне. Бандит в кожанке смотрел на Пешкова, пуча глаза, а тот от неожиданности отошёл на шаг.

— Я тя спрашиваю!

— Ты чё, Доктор? — Пешков отступил ещё на шаг. — Ты о чём?

— Подставить нас решил? Короче, Волк, — бандит повернулся ко мне. — Недоразумение вышло. Этот козёл наговорил Сергеичу всякого, что кто-то на его сына наехал, а я вот вижу, что они сами попутали. И молчит, на кого нас позвал. Короче, разберёмся сами.

И на этих словах он грубо пихнул Пешкова к выходу, который вообще не понимал, что вдруг стряслось. Я смотрел им вслед, как и официанты, которые после этого вдруг резко заторопились выполнять заказ. И кто это? Я этого Доктора впервые вижу, но он меня знает.

— А я тут в газетке читала, — вернулась Тамара, уже подправившая макияж. Она улыбалась, значит, эту сцену не застала. — Ты смотрел фильм Ворон?

— Конечно. Любишь ты ужастики, — я усмехнулся.

— Ага. Вот прочитала, что там актёр, оказывается, умер на съёмках. А я даже не знала, когда смотрела. Сын Брюса Ли же это был. Там ружьё случайно выстрелило, вот и он умер… ой, а это что?

Тамара не была завсегдатаем ресторанов, поэтому её удивило, что принесли вместе с заказом. Перед ней поставили не только тарелку красиво уложенных креветок, но и чашку с водой, пахнущую лимоном. Официант терпеливо объяснил, что это для смачивания рук, о чём девушка не знала.

— Ой, зачем спросила? — протянула Тамара. — Стыдно-то как теперь. Деревня, блин.

— Ну ничего, приеду, ещё куда-нибудь сходим. А в Питер со мной не хочешь?

— В Питер? А надолго?

— Да как получится.

Рассказал ей вкратце о работе, куда еду, послушал её истории про учёбу, а потом она, положив свою руку рядом с моей, сказала доверительным шёпотом:

— Тогда этот Олежа нагрубил Катьке, — Тамара посмотрела на меня. — Та парню своему пожаловалась.

— И что?

— А парень не стал связываться, говорит — нафиг надо, вдруг отчислят потом.

— Зря, — сказал я. — Если всех бояться, будут ещё больше наглеть. Но мы с этим разобрались. Он к тебе больше не полезет.

— Ага, после такого точно… а это что за дяденька? Ой, это же он!

Она посмотрела на мужика в дорогом пальто и шёлковом шарфе и отложила креветку. Мужик огляделся и сразу направился к нам. Ему лет сорок, короткостриженый, на щеке тонкий белый шрам, который едва видно. Официанты при виде его начали беспокойно переглядываться.

— Разрешите сесть, Максим Михайлович? — вежливо спросил вошедший. — Хотел объяснить по поводу произошедшего, чтобы между нами не было недосказанностей.