Я кивнул и проехал чуть дальше, чтобы припарковаться в отдалении, будто мы прибыли к другому дому. При этом заметили жёлтую Ауди, стоящую у подъезда.

— Сотка, — сказал Артём, присмотревшись к машине. — Девяностый год, вроде, или девяносто первый, если не путаю.

— Я поднимусь и поговорю с ней, — я пристально посмотрел во двор. — Вы подождите, чтобы её не напугать, но стойте наготове, чтобы прикрыть.

— Артём, ждёшь здесь с Сайгой, присмотришь за теми, кто въезжает во двор, — распорядился Машуков. — А я буду в подъезде, этажом выше. Если кто появится, включи фары, увижу.

— А если там у неё в квартире всплывёт какая-нибудь неприятность, — сказал я, проверяя батарейки в фонарике, который лежал в бардачке. — Я выключу и включу свет на кухне, два раза. Или посигналю фонариком. Тогда поднимайтесь сразу.

— Принято.

Первая неприятность ждала на самом входе: подъезд был заперт на кодовый замок. Я посветил карманным фонариком, надеясь найти записанные где-нибудь рядом цифры, а потом внимательно присмотрелся к кнопкам. 1, 5 и 6 стёрты сильнее прочих.

Нажал тугие кнопки разом, и замок щёлкнул, я потянул дверь на себя. Не зря подъезд запирали, теперь в нём чисто, нет окурков и шелухи от семечек, которыми были завалены многие подъезды без замка. Оштукатуренные стены тоже чистые, без надписей мелом, нет даже отметин от горящих спичек и затушенных сигарет.

Я начал тихо подниматься, стараясь не топать. Денис поднялся выше и встал у окна, прикрывая пистолет полой куртки. У Артёма внизу был карабин. Лишь бы Горбань не вызвал обычных ментов, а то повяжут, и объясняй потом, что делал здесь с оружием. Тем более мы все в гражданской одежде.

Впрочем, скорее Горбань отправит сюда своих бандитов, чтобы закрыть вопрос с родственницей покойного Револьда, чем коллег. Раз он решился на устранение Револьда, то явно не хотел, чтобы его связи с ворами стали известны мне и остальным, так что он будет действовать жёстко.

Дверь 51-й квартиры была железной, сваренной из толстых сварных листов, выкрашенных в чёрный, а над замочной скважиной была наварена трубка, чтобы было сложнее подлезть с отмычками.

Но что толку от всего этого, ведь едва я позвонил, как дверь сразу открыли.

— Да? Вы кто?

Женщина лет сорока с короткой причёской волосами, одетая в брючный костюм бежевого цвета, держала в руках сигарету и с удивлением смотрела на меня. Та самая внучка, журналистка из Москвы, о которой мне рассказывал Латыпов и даже дал её приметы. Судя по всему, она готовилась уезжать, так что я успел.

— Максим Волков, — представился я. — Юлия Владимировна, я хотел поговорить насчёт вашего деда…

— А, вас то я и жду, — обрадовалась она. Голос был с лёгкой хрипотцой. — Входите. А вы быстро.

Я убрал руку в карман, где у меня лежал пистолет, и осторожно вошёл, сделав знак Машукову. Мало ли, вдруг засада? Но всё было спокойно, только слова всё равно странные. Как это она меня ждала? В курсе, кто я такой и чем занимаюсь?

Юлия отошла, пропуская меня в прихожую. Недалеко от двери был чёрный чемодан на колёсиках, на тумбочке на самом краю лежала кожаная женская сумочка, из которой торчал паспорт с вложенными в него билетами на самолёт. Чуть в стороне стоял открытый китайский баул, в который она скидывала вещи.

В доме беспорядок, на линолеуме следы грязи, дверь шкафа в прихожей открыта, оттуда выпали вещи и теперь лежали бесформенной грудой. На полу ещё валялась красная синтепоновая куртка, у которой оторвалась петличка, но хозяйка даже не подумала её подобрать.

Юлия собиралась уезжать и вряд ли готовилась сюда вернуться. Она подобрала красную книжку из кучи других и зашвырнула её в баул.

— Прошу прощения за беспорядок, — сказала журналистка и продолжила скидывать выпавшие из шкафа вещи в баул. — Мне надо срочно уехать, думаю, вы понимаете, в чём причина, объяснять не надо. Скажу, где папочки, перед вылетом, а вы меня проводите. К сожалению, ваш местный аэропорт ночью не работает, мёрзнуть на улице не хочу, поэтому дождусь вылета в Москву в гостинице и потом…

— На самом деле у вас плохая привычка так сразу открывать двери незнакомцам.

— А вы разве незнакомец? — она фыркнула. — Правда, меня удивило, что вы так быстро приехали. Я дозвонилась до вашего начальника всего десять минут назад, когда приехала собрать вещи, и…

— Так, давайте сначала, — я подошёл ближе, перешагнув через упавшую куртку. — Кому вы звонили?

— Ремезову в управление, — Юлия удивлённо вскинула правую бровь и затянулась сигаретой. — Как и говорил деда, что если с ним что-то случится…

— Что именно?

— Трагичное происшествие, — она хитро посмотрела на меня. — Сказал вроде такого, где он вдруг захлебнётся водой или уснёт с сигаретой… так и вышло… вы всерьёз думаете, что я поверю, будто деда мог уснуть с сигаретой пьяным? Он выпивал, но не настолько много.

— Что дальше?

— В общем, он хотел, чтобы я немедленно позвонила полковнику Ремезову… Правда, он не сказал, что этот Ремезов такой безответственный. Целый день звонила ему в кабинет и на домашний, не отвечали нигде. Только вечером трубку взяли, сказали, что пришлют людей. Но всё равно не понимаю, разве вы не от…

— Ремезов в больнице, — сказал я, начиная понемногу понимать, что случилось. — На него было совершено покушение, но он чудом выжил. Это было вчера днём, а ночью целью стал ваш дед, он погиб. Так кому вы позвонили?

— Погодите, — она чуть не споткнулась о свой чемодан. — Я не понимаю…

— Кому вы позвонили? — повторил я погромче. — Это важно.

— Мне сказали, что Ремезов в отпуске, но по всем вопросам можно говорить с его заместителем, майором Кузьмичёвым, — она стряхнула пепел прямо на пол. — Вот я и сказала ему, кто я такая, и что мне нужно сопровождение, а он передал, что отправит людей прямо сейчас, и вы…

— Кузьмичёв один из тех, кто стоял за покушением на вашего деда, — чётко сказал я, проходя внутрь квартиры. — А причина этому — компромат, который ваш дед собирал всю жизнь, и который может доказать связь некоего майора из ГБ и местного криминалитета, их совместные делишки. Я вас забираю в безопасное место, ну а вы расскажете мне про те самые папочки… они здесь?

— Молодой человек, — её первое удивление прошло, и Юлия взяла себя в руки. — Так сразу с места в карьер? Давай так! В первую очередь…

Я не слушая её прошёл на кухню, чтобы дать сигнал, о котором договорились, но сначала выглянул в окно. Стоящий в отдалении Паджерик моргнул фарами. Тревога, кто-то едёт. Но кто? Если оперативники ФСБ или менты, дело будет дрянь, но придётся как-то справляться…

К подъезду подъезжал серый седан. Модель непонятная, скорее всего, очередная Тойота. Скорее всего братва.

— … откуда я знаю ваши мотивы? — продолжала она болтать. — А потом…

— Они уже здесь, — перебил её я. — Чтобы заткнуть всех раз и навсегда. Зайдут сюда и прикончат тебя, причём жёстко, как привыкли работать. Папки в квартире или нет?

— Нет, в безопасном месте… но что всё это…

— Уйди в комнату! — приказал я и махнул рукой. — Если начнётся, сиди и не высовывайся, — заметив, что она собралась спорить, добавил: — Или нас всех прикончат, а начнут с тебя!

На этих словах я достал пистолет. Юлия громко вздохнула от испуга, выронила зажигалку, от которой собралась прикуривать, и умчалась в комнату. Хлопнул шкаф, стало тихо.

Подошёл к двери. Она толстая, двойная, но внутренняя открыта. Слышен топот, как кто-то быстро забирался наверх. Машуков их пропустит, чтобы напасть на них с двух сторон. Если, конечно, они его не засекли.

Выглянул в глазок, и чуть не выдохнул от облегчения. Будет проще. Перед дверью стояли трое типа в кожанках с меховыми воротниками. Один лысый, похожий на помолодевшего Черепа, двое короткостриженных. Лица у всех злые и наглые, засады не ждут, даже не проверили что этажом выше. Один держал в руках рулон скотча, у другого бита.

Хотят заклеить рот журналистке, быстро перевязать руки и утащить с собой, при этом стукнуть по голове, чтобы не сопротивлялась. Так сейчас и действовали, а после этого женщину не найдут никогда. Журналистка из Москвы сама себя выдала этим звонком, но я успел раньше.