— Женька, надави вон ту большую кнопку, будь другом, — он показал на телевизор и стоящий на нём видик.

Женя нажал кнопку Play, и «Горец», которого Лёня смотрел на кассете, продолжился. Вторая часть, которая про будущее, и которая почти никому не нравилась. Но смотрели, куда деваться?

— Ща, полежу немного, — сказал Лёня, морщась от боли. — Только двину головой, в руку отдаёт, немеет. Моя сразу паника подняла, что у меня сердечный приступ, там же тоже рука немеет. А доктора говорят грыжа, так что в Читу поеду. Там и капельницы надо, и прогревать, и всё остальное, ё-моё. Опять все деньги на болячку уйдут.

— Про деньги не волнуйся, Лёня, — я сел в мягкое кресло. — Лечись сколько надо, поможем.

— Вот же тебе не повезло, дядя Лёня, — Женя огляделся. — И чё, сильно болит?

— Лучше не стареть, Женька, — простонал Лёня. — Вот мне батя раньше так говорил, а я не послушался.

— Грыжа — это плохо, — я кивнул, прекрасно его понимая. — Вставать можешь? Я тебе машину привёз показать, ты же просил. Ну и посоветоваться хочу про одно дело.

— Давайте сначала чая попьём, — Лёня с кряхтеньем поднялся.

Он проковылял на кухню к холодильнику, достал оттуда колбасу и сыр, а на газовой плитке стояла сковорода с жареной картошкой и свининой, которую требовалось немного разогреть.

— РУОП? — Лёня чуть не уронил эту сковородку, когда услышал новости.

— В натуре, — подтвердил Женя. — Ремезов Волку сам сказал, я слышал.

— И чё, он не может их отогнать? — бывший опер задумался. — Раньше же прогонял.

— Дважды, но тогда было иначе. Сейчас прослушку разрешил судья, они ведут разработку по всем правилам, официально. Даже следователь из прокуратуры назначен. Тот самый, который дело Крюкова вёл, помнишь?

— Ага, тот татарин, — Лёня задумался, вспоминая. — Каримов же?

— Он самый.

Ремезов курировал взаимодействие с ОВД и РУОП, но рубоповцы подчиняются своему руководству в главке, а не ФСБ. Если кто-то отдал им такой приказ, они будут им заниматься. Независимость РУОП, который уже вскоре переименуют в РУБОП, часто вызывала конфликты между ведомствами в то время, милиция на местах и даже в ФСБ бывали очень недовольны своими коллегами из управления по борьбе с организованной преступностью.

Через несколько лет это изменится, но пока РУОП может делать почти всё, что считает нужным. А это значит, надо нам выяснять масштабы, особенно, сколько жучков, есть ли ещё агенты, и что они на нас накопали.

Ремезов официально помочь не сможет. Но сможет подсказать неофициально, что делать дальше. Он ещё обещал прислать оператора со сканером для поиска жучков. Но оператора надо привести так, чтобы об этом никто лишний не узнал.

Но самое главное — надо выяснить, почему РУОП взялся за это дело? Они сами взялись или это заказ на нас от кого-то очень влиятельного?

— Ремезов говорил, что посмотрит, что можно сделать, — сказал я. — Возможно выйдет что-то накопать, у нас не Москва и не Питер, здесь все друг друга знают, договориться можно. Но ждать, когда он выяснит всё сам, мы не будем. И у него есть подозрения, что кто-то копает под него самого. Если выставят, что офицер ФСБ крышует комбинат и прикрывает ОПГ, которая там засела… лучше до такого не доводить.

— Ëкалэмене, — пробурчал Лёня, перевернул бутылку кетчупа и налил на тарелку. — Вот же гадство какое. ОПГ «Волковские», надо же. Не думал, что до такого дойдёт.

— Местный УБОП может быть причастен к операции? — спросил я. — С Рыбиным ведь не так давно разговаривали, он никак это не выдал. Наоборот, даже помог нам с Душманом.

— Вот знаешь, — Лёня нахмурился. — Всё это может делать Чита, не ставя местных в курс. Будет гонять мужиков только почём зря, а разработка операции у себя… А этим Восточно-Сибирское управление занимается или Читинский отдел УБОП?

— Читинцы.

— Тогда проще.

— Возможно, Кирьян на кого-то успел надавить, чтобы подключили РУОП, и это ещё по инерции действует. Или они копают из-за того Кравцова. В общем, парни, надо понять, кто у нас сидит и что он знает. А как выясним всё, от этого уже будем плясать.

Лёня начал вставать, но Женя жестом велел ему сидеть и сам разлил чай, а потом начал шуршать обёрткой китайских конфет с Мао Дзедуном, глядя то на меня, то на бывшего опера.

— Ага, тут интересно, — Лёня оживился. — Помнишь, Макс, как по лету Ремезов отгонял их от нас? Не в тот раз, когда они Женьку и Славу арестовали из-за того хитрожопого коммерсанта, а во второй, когда они к нам в контору приехали.

— Помню.

— Их Ремезов тогда выгнал. Может, запомнили это, и с той поры велась разработка.

— Вряд ли так долго они это планировали, Ремезов бы узнал. Да и никак это не проявлялось. Скорее всего, кто-то дал команду недавно. Сможешь помочь, Лёня? А потом поедешь на курорт, куда хочешь. Фирма платит.

— Куда хочу? А в Минводы? — Лёня усмехнулся.

— Хоть в Минводы, хоть в Кисловодск, хоть куда. Только на Кавказ сейчас не самое лучшее время ездить, выбери другое место. Так кто может быть кротом? Ремезов не знает, а пока выяснит, время пройдёт.

— Слушай, — он задумался. — Надо подумать, ё-моё. Вот Петька Румянцев, помните его? В сентябре взяли, а он один год работал в УБОП в начале 90-х. Но потом у нас сидел в отделе, и на пенсию ушёл. Хотя вряд ли он.

— Пётр Палыч? — вспомнил Женя. — Да он целыми днями на КПП сидит и кроссворды гадает, когда его никто не дёргает. Ему лишь бы спокойно было. Хотя мужик весёлый.

— Угу, но вряд ли они так в лоб его привлекут. Тем более, у него сын в больнице, а лечить его на что, если нас разгонят? Скорее всего, кто-то молодой должен быть, кто не засветился. У нас же много ментов работает, все друг друга знают, сразу бы поняли, кто агент.

— Или поняли, и молчат, кхе, — Женя макнул печенюшку в горячий чай и съел.

— Иди ты, Женька! — возмутился Лёня. — Мужики все за эту работу держатся, и ваши, вояки, и наши, менты. Другой такой не будет, это даже полный дебил поймёт! Так что срать там, где едят, никто не будет… по доброй воле. Надо подумать. Ладно, покажи хоть машину свою, Макс. Ща, таблетки только выпью.

Он тепло оделся и вышел, мы ждали его на улице. Лёня сразу начал осмотр БМВ, причём основательный, потому что он заглянул везде. Но я понимал, что всё это время бывший опер напряжённо думал над задачкой, которую я ему дал. А этот «обыск» машины, который он так ненавязчиво начал, помогал ему вернуться в колею его старой ментовской работы.

— А как у тебя капот открывается? — спросил он, почёсывая подбородок.

— Сначала в салоне надо открыть, — я показал. — Потом вон там, впереди, под самим капотом в решётке надо рычажок найти, надавить, и он выйдет. Потом откроется. Жень, помоги ему.

Лёня осмотрел двигатель, потом залез багажник, только потом уселся в салон на заднее сиденье и выдохнул. Нашёл аптечку, причём оригинальную, с надписями на немецком, осмотрел и её. Потом пересел вперёд, когда мы уже собрались ехать.

Кажется, он уже в форме, и даже грыжа ему не помешает.

— Чё ты хихикаешь, Женька? — Лёня открыл бардачок.

— Да над тобой угараю, кхе, — отозвался Женя, развалившись на мягком заднем сиденье. — Ты будто обыск устроил.

— Я думаю… А это зачем? — Лёня вытащил из бардачка русско-немецкий словарик.

— Так тут всё на немецком, дядя Лёня, — Женя показал на приборную панель. — Как ещё поймёшь, что ей от тебя надо?

— Ага, — бывший опер присмотрелся на надписи, которые загорелись на табло, когда я завёл двигатель. — Васвассер фуллен, чё это значит? А щас там чё?

— Это про ручной тормоз, вроде, — сказал Женя. — А вот тот вахвассер — про омывайку, чтобы долили.

— Вот же система, надо же, — Лёня провёл рукой по гладкому дереву, которым были отделаны панели в салоне. — И климат-контроль есть, и стеклоподъёмники. Ну, не зря ты свой джип взорвал, Макс, — они с Женей засмеялись. — А тут чё, телефон раньше был?

— Должен быть, но не было. А вот у Крюкова я видел такой в его бэхе, он им пользовался раньше.