О плане не знал никто, кроме самых надёжных людей. Даже в конторе я мало кого поставил в курс дела, а за её пределами об этом знали ещё меньше человек. Только шепнул Кириллу, чтобы дед не разволновался, якобы мы проводим милицейскую операцию. Да и брат не выдаст, а дед — кремень, точно никому не скажет.

Всё должно было выглядеть так, что это организовали они сами, и выглядеть всё должно было натурально.

Мы стояли далеко в стороне, но жар от горящей машины чувствовался и у нас.

— Тридцать пять тонн зелени, — с горечью сказал Женя, качая головой. — На воздух. Новенький Прадик.

— Иначе бы нам не поверили, — произнёс я. — Ярик, мы твои должники. А насчёт остального — всё будет хорошо.

Тот просто кивнул, не говоря ни слова.

— Поехали, — я показал на служебную девятку. — Пока они не узнали, будут лезть из всех щелей. Надо обрадовать кое-кого.

Чита

— Семьдесят пять процентов акций, — повторил Кирьян, когда они прослушали новости о взрыве. — Семьдесят пять процентов и одна акция сверху. Я пересчитаю, предупреждаю сразу.

— Знаешь-ка что? — Антонов пристально посмотрел на него, начиная злиться. — Вот ты не первый, кто на меня хочет наехать. Все вы вечно делаете одно и то же. Угрожаете, запугиваете. Думаете, что вам всё позволено. Но на всё это у меня один ответ.

— И какой?

— Вот!

Он поднял свой массивный волосатый кулак и сложил пальцы в фигу. Кирьян от неожиданности отшатнулся.

— Ты мне… ты чё… да ты, — вор навис над столом и со злостью посмотрел на Вишневского. — Завтра утром я приеду, и чтобы ты мне всё отдал. В Питере всё равно ещё не спят, пусть зарегистрируют фирмочку и мне передадут. А вот этого… а ты, — он показал на Антонова и оскалил зубы. — Тебе завтра хана, понял? Лучше вали с города, пока можешь.

— Не ты первый, кто мне это говорит. И не последний.

Кирьян вышел, хлопнув дверью. Вишневский посмотрел на своего телохранителя, но тот уже приготовил успокоительное.

— Юра, — вздохнул Вишневский. — Ты чего натворил?

— А почему ты меня нанял? — Антонов засмеялся. — Потому что я самый отбитый и своё никогда не отдам. Да и как-то это всё… необычно. Неспроста он такое по телефону сказал. Ждём до завтра, а пока дай мне своих увальней, а то я точно до утра не доживу.

— Завтра я отдам ему всё, — простонал Вишневский. — А ты лучше не появляйся, а то и правда завалят.

— Ща, кто-то звонит, — Антонов поднялся, доставая телефон. — Порешаем всё завтра, чего ты вечно боишься, как твой брат?

Новозаводск, здание администрации пивзавода

Крюков медленно прошёл за свой стол и тяжело плюхнулся в кресло. Сидеть прямо было тяжело, начинали ныть раны, но когда ты глава крупной банды, приходится терпеть, иначе сожрут за слабость.

— Не чокаясь, Ваня, — сказал Крюков, наливая коньяк. — Конечно, Волков нам здорово мешал, но он всё же человек достойный, от своего никогда не отступал и за базар отвечал. Но зато теперь понятно, что…

— А ведь не каждый день услышишь, что о тебе говорят на поминках, — произнёс я, входя к нему в кабинет.

— Ты, — Крюков поднялся, выпучив глаза. — Ты как… как?

— Как оказался жив или как вошёл к тебе в кабинет? — я усмехнулся.

— Со вторым я помог, — Студент засмеялся, поднимаясь мне навстречу. — Как услышал, что там на самом деле случилось, а потом он сам передо мной возник и хоба! Живой Волк, ха!

— Кирьян звонил? — спросил я, становясь серьёзнее.

Крюков кивнул.

— Предложил мою долю?

Снова кивок. Отлично, как я и думал. Если он предсказуем в одном, то будет предсказуем и в другом.

— Конечно, я откажусь, — торопливо добавил Крюков.

Я обратил внимание, что он сказал «откажусь», а не «отказался». Если и оговорочка, то не случайная. Крюков находился в раздумьях, услышав о покушении на меня. Никак не мог решить, стоит продолжать драться или нет, ведь он мог остаться один на один с Кирьяном.

Но я знал, что в последние дни он и его люди не сидели сложа руки. Просто ждали подходящего момента.

— Ты следующий после меня, независимо от условий, которые он предложил, — я уселся в кресло рядом со Студентом. — А когда Кирьян узнает, что я жив, он будет действовать быстро и жёстко, хоть и рискуя. Но вопрос он захочет закрыть окончательно, чего бы это ему ни стоило. А заодно и разберётся с тобой, больше он тянуть и что-то предлагать не будет.

— Не разберётся, — Крюков хмыкнул, становясь увереннее. — Завтра пресс-конференция, вот и я по ним пройдусь, чтобы не расслаблялись.

Он и Студент переглянулись с довольным видом, будто выступление перед журналистами могло что-то изменить. Но я был в курсе, что они замыслили на самом деле. Просто требовалось их подтолкнуть, чтобы они сами приняли нужное решение.

Самое сложное было подготовить всё так, чтобы они поверили.

Едва я приехал в Новозаводск, сразу направился к Черепу. Не говорил ему напрямую, что я понял про его сотрудничество с иркутскими, но он и сам мне намекнул, что кое-кто в Чите интересуется парнем, который задолжал братве небольшую сумму. И которому я помог её выплатить.

Намёк был понятен, я же тогда выручил Ярика, когда его поставили на счётчик. Узнав об этом, я сразу выделил ему самую лучшую охрану из возможных — отправил к нему Славу и ещё пару парней. А то с бандитов станется не только угрожать ему, но и его семье.

Но сам Ярик не забыл о том, что случилось летом, и сам предложил мне помощь. За пару дней до того, как они подошли к нему в Чите с требованием меня взорвать.

Единственное условие, о котором просил Ярик, это чтобы мы охраняли его семью, и этим занялся Слава лично. Жена и дочка были вне опасности, Слава своё дело знал. Он просто перевёз их в другое отделение, но тайно, и сам караулил от тех, кто мог им навредить.

После этого на Ярика наехали, и он согласился поставить бомбу в мою машину. Они даже передали ему взрывчатку. Оставалось только её взорвать как можно громче, но чтобы не пострадали посторонние. И так, чтобы о взрыве узнали быстро. А журналисты, которые готовились освещать прибытие губернатора, должны были разнести новость на всю область всего за несколько минут.

Всё должно было выглядеть правдиво. Лесняков и Савватеев, который проявил гибкость, когда нужно, зафиксировали покушение, заодно рассказав журналистам о цели, а я отправил на воздух свою новенькую машину. Причём тел там не было, но журналистам этого не сказали, а близко их не пустили. Сначала мешал сильный жар, потом приехали милиция и пожарные, которые всё оцепили.

Так что пришлось взрывать, ничего не поделать. Но это было нужно, чтобы выглядело достоверно, ведь я же катался только на новеньком Прадо. Было бы странно, если бы Ярик заложил бомбу в мой старый Паджеро или служебную девятку. Кирьян бы заподозрил неладное и вернулся бы в Иркутск, где его достать невозможно.

В день покушения мы вели себя так, как обычно. Привычный маршрут, обед и ужин по расписанию. Ничего не должно было показывать, что мы что-то замыслили, если за нами кто-то следил. Поэтому всё удалось. И каждый из тех, кого мы обсуждали, поступил именно так, как мы думали.

Упрямый Антонов не подвёл, обозлив Кирьяна, как мне передал дежуривший в здании Артём. Вишневский о моих планах не знал, но Антонов не должен был позволить собственнику отдать имущество. В конце концов, его и взяли за упрямство, а угроз новый директор не боялся.

Ну а утром… утром всё будет понятнее. Остался ещё один участник наших планов.

Губернатор не приехал, вместо него было милицейское начальство для расследования взрыва. Но журналисты всё равно собрались на конференцию, которую организовали в местном доме культуры железнодорожника. Им было интересно, что по этому поводу скажет Крюков.

А когда внезапно появился я, вспышки от фотоаппаратов едва меня не ослепили. Но я, сохраняя вежливое выражение на лице, выступил с короткой официальной речью, что я не пострадал, а милиция найдёт виновных.