Савватеев смутился, в этот момент он доставал из потёртой кожанки банку колы. Судя по её немного вздутому виду и стёртой на боку краске, она сегодня стояла у нас в конторе, но её так никто и не успел выбросить. Но предупреждать об опасности не буду.

— Не стащил, а изъял, — Савватеев потряс банкой. — Да и жалко тебе, Лесняков?

— А есть кто старший? — спросил я. — С кем можно обсудить? С кем я по телефону говорил? У меня времени мало.

— Сколько нужно времени, столько и займёт, — хрипло сказал невысокий мужик в рубашке и закурил красную балканку. — Капитан Рыбин, это я с вами говорил.

— Хорошо, товарищ капитан, давайте к делу, — я сел напротив него, пододвинув деревянный стул.

Старая мебель скрипнула подо мной. Лёня уселся рядом, закурив кэмэл.

— А вы не торопитесь, гражданин Волков, сначала разберёмся с кучей вопросов. Вы даже без адвоката? — Рыбин усмехнулся. — Обычно братва всегда берёт его с собой.

— У меня хороший адвокат, лучший в городе юрист, — сказал я и продолжил рассудительным тоном: — Но зачем вам вся эта головомойка? Мы же можем так всё обсудить, напрямую, не подключая никого со стороны. Уверен, тут произошло недоразумение.

— Ну давайте обсудим, — он внимательно посмотрел на меня.

— У вас своя работа, очень сложная, я понимаю. Когда всюду братва, которая проникла везде, бороться против неё сложно. А у нас своя работа, мы только начали, но добиваемся успехов. И наша работа вашей не противоречит, даже наоборот. Конфликтов между нами быть не должно. Но получилось что-то из ряда вон выходящее. Надо разобраться.

— Получилось вымогательство, — Рыбин затушил окурок в китайской пепельнице в виде черепа. — Причём попались они на горячем. Вам же пока обвинения не выдвинуты, но уже скоро…

— Вы обвиняете в вымогательстве двух участников боевых действий, — с напором сказал я. — Они прошли ад, но сделали, что от них требовалось и вернулись домой. А дома оказался небогатый выбор, — я развёл руками. — В бандиты или спиваться.

— Понятно, какой они выбрали… — с усмешкой сказал Рыбин.

— Без шуток, товарищ капитан. Эти люди заслужили лучшего. А здесь, в том деле, что я делаю, у них появился шанс спокойно жить, занимаясь работой, за которую платят. Работа опаснее, чем сидеть где-то в конторе и перекладывать бумаги, но для них привычная. И в отличие от братвы, шансы выжить и не угодить на зону у нас намного выше. А вы сразу обвинили их во всём, не разбираясь. Тут какая-то подстава, товарищ капитан.

— Как заговорил, — Рыбин нахмурился и перешёл на ты. — Много себе позволяешь, Волков. Может, хочешь с ними посидеть? Могу устроить.

— Можете, ведь я на вашей территории, приехал сам. Но я бы хотел продолжить. Мы работаем легально, готовимся к охране краснозаводского горно-обогатительного комбината. Легально работать сложнее, чем если бы я делал обычную банду. Знаете, я уже понял, что если бы я хотел создать свою бригаду, мне бы это легко удалось, так уж у нас всё устроено. Бандитом быть проще, чем легальным охранником. Но я таким путём не иду и не собираюсь.

— Значит, вы теперь комбинат крышуете? — усмехнулся Савватеев, всё ещё держа банку колы в руках.

Едва я только собрался ему что-нибудь сказать, как влез Лёня.

— А ты попей, Васька, — ласковым тоном сказал он и добавил грубее: — Только рот свой займи чем-нибудь и помалкивай.

Рыбин нахмурился, и только собрался возмутиться, как Вася Савватеев открыл банку, которая сегодня упала на пол, но он об этом не знал. Раздалось шипение, и коричневая струя пены под мощным напором ударила в потолок, а оттуда полилась на соседний стол, где хмурый усач стучал по машинке.

Газировка быстро закончилась, теперь просто лилась на пол. Стало тихо. Усатый опер посмотрел наверх и потёр мокрые волосы. А потом посмотрел на виновника.

— *** твою мать, Савватеев! — взревел он, хватая документы в охапку. — Мне дело закрывать надо, а ты мне всё ***! *** ***, сука, ***!

Поток напитка иссяк, а с потолка просто капали редкие капли. Но это коричневое пятно на побелённом потолке останется надолго.

— За шваброй иди! — продолжал орать усач. — Н*** таких ***, набрали? — он с сожалением посмотрел на листы, залитые колой. Некоторые совсем мокрые. — Меня следак за это с говном съест! Как я ему это дело покажу?

— Положи вон на окно, — показал Рыбин, поднимаясь. — Высохнет. Только горшком придави, чтобы не улетело.

— Да какая теперь, б***, разница? Всё уделано в этой жиже! Столько работы. А тут протоколы с подписями, экспертиза ещё!

Савватеев сбежал с красным от стыда лицом. Опера занялись бумагами, и пока все суетились, я продумал, что буду говорить дальше. Наконец, стало спокойнее. Рыбин уселся за стол, вытирая липкие руки о полотенце.

— Продолжаем, — сказал я, не давая ему инициативы. — Как я говорил, дело у нас легальное, и мы неоднократно помогали правоохранительным органам. Вы же слышали про недавнее дело того дикого ЧОП, который грабил магазины в районе? И как была сорвана поставка оружия, для которой использовался наш комбинат в тайне от нас.

— К этим делам тоже есть вопросы, — Рыбин задумался. — Но одним занимаются местные и прокуратура, другое у ФСБ. А вот лично вас, Волков, неоднократно видели в компании с неким Бронниковым Иваном, так же известным как Студент, так и Макаровым Григорием, известным как Череп. Оба криминальные авторитеты. Кроме этого, известно о вашем личном знакомстве с Игорем Крюковым, главой ОПГ «Пивзавод» и покойным Николаем Богатовым, бывшим главой так называемых богатовских. Так что вопросы к вам и вашей конторе у нас есть.

— Я скажу больше, майор Богатов приходил нас убить, потому что мы сорвали его преступный замысел, — сказал я. — Можете уточнить в ФСБ детали дела, если в это вас посветят. А что до остальных… вот, скажите, в какое время мы живём? Разве можно делать что-то, чтобы братва не была в курсе?

Пока Рыбин хотел что-то ответить, я продолжил:

— Город небольшой, все друг друга знают, работы мало, в криминале завязано много людей. Вот вы, в своей структуре, должны знать, насколько это неудобно в ваших делах, когда участковый и бригадир братвы в детстве ходили в одну секцию по футболу или сидели за одной партой в школе.

Рыбин неохотно кивнул. Вернулся Савватеев, держа швабру. Опера выстроились у стенки и начали давать ему советы, как лучше мыть пол.

— В любом случае, — сказал я. — Мы не взаимодействуем с группировками, ни одна из них не берёт нас под крышу. И не сможет, и для этого мы работаем очень много.

Я отодвинул ногу, чтобы лужица колы не заляпала мне кроссовки. Лёня отсел подальше, но ближе к Рыбину, в упор глядя на него. Ещё немного, и мы его додавим.

— Но, к сожалению, — я откашлялся. — Мы не можем жить сами по себе. Вам же тоже приходится общаться с ними всеми, чтобы делать свою работу, как и нам. Но пока у нас комбинат, мы мало работаем с городом, и в разборки между группировками мы не лезем. Если бы было в городе, всё было бы сложнее. Но мы бы всё равно бы прорвались.

Рыбин задумался, крутя в руках китайскую шариковую ручку. Потом вздохнул.

— Ладно. Савватеев! — он поднял глаза на опера со шваброй. — Хватит жижу гонять, сходи вниз и приведи Ковалёва для допроса.

— Есть, — с облегчением сказал Савватеев, ставя швабру у стены.

— В чём суть, Серёга? — тихо спросил Лёня у Рыбина, когда Савватеев вышел, а другие опера расселись по своим столам. — Давай по чесноку, как есть. Макс правильно сказал, мы не какая-то братва.

— Да и время братвы уходит, — влез я. — Но многие останутся, некоторые уйдут в легальные сферы, а все их бизнесы, наворованные или купленные, со временем будут легализовывать.

— Угу, — задумчиво сказал Рыбин.

— Но это те, кто выживет и не сядет, и тогда ваша работа станет сложнее, ведь расследовать придётся коррупцию и экономические преступления. А я сразу взялся за то, что пригодится в будущее. Но обычный рэкет? Нет, капитан Рыбин, это слишком рискованно, опасно, недальновидно и можно сесть. Мы работаем иначе.