Уже буквально перед посадкой в наш микроавтобус я спросил новобранцев, что им ближе: пообедать здесь в столовой или заехать в какую-нибудь бургерную по дороге, они, не задумываясь, единогласно выбрали “по дороге”. Хм, симптоматичненько. Правда, тут уж подпол скривился совершенно недвусмысленно, как лимон целиком съел. Ну да это мы переживём, тем более, что спорить он опять не стал. Больше того, на заправку возле МКАДа мы заехали совершенно без каких-либо телодвижений с моей стороны. Молодежь порывалась немедленно броситься в расположенный рядом Бургер Кинг, но на самостоятельные забеги поднадзорных терпения Артемьева не хватило, самодеятельность не прошла. Обедать мы двинулись со всей возможной помпой, окружённые охраной, медленно и печально. Подозреваю, подпол бесился из-за того, что народу у него было маловато: это на одного меня пять охранников — уже толпа, а когда “объектов” аж четверо… жидковат заслон получается!

Артемьев, конечно, сделал попытку нас ограничить — сначала предлагал надиктовать заказ в окошко драйв-ин, потом — в машине хотя бы поесть, но я, помня о том, что для молодых это целое приключение, глоток свежего воздуха, которого они, по-видимому, месяцами были лишены, на своём стоял незыблемо, аки скала.

Мне самому есть не хотелось, так, поклевал чего-то для порядка. Охрана и вовсе в празднике жизни участия не принимала, они даже не садились, стоя вокруг стола с оттаявшей молодёжью хмурыми серыми башнями. Вокруг они смотрели очень внимательно, явно имея на то соответствующий недвусмысленный приказ, поэтому, когда я вышел на улицу под хмурое осеннее небо, за мной выскочил только Артемьев. Я обернулся, посмотрел на него не без удивления. Успокоил:

— Да я подышу чуть-чуть и в автобус пойду. Вон он, на стоянке, заправился уже, я вижу.

— Я не о том, — отозвался подпол. — Прогуляемся?

Мы повернули в сторону, противоположную стоянке с нашими машинами. Гулять там было особо негде, конечно… Но я подпола понимал: у нас в Долгопрудном нет и этого, сейчас, скорее всего, просматривается и прослушивается каждый миллиметр территории. Не посекретничаешь.

— Я с тобой за профессора хотел поговорить, — без долгих заходов начал Артемьев. Я хмыкнул скептически. — Ну да, да, я ж вижу, как вы на меня волками смотрите с Либановым.

Мой внимательный взгляд он выдержал стоически, а когда я показал рукой перед собой, приглашая продолжать — и прогулку, и рассказ — выдал неожиданное:

— Это всё — трагическое стечение обстоятельств. Ты же знаешь, что у него дети проживают в странах — членах НАТО? Англии и США, если быть точным. И он к ним обязательно каждый год ездит. А жена его и вовсе там, считай, живёт! К примеру, знаешь, сколько времени гражданка Одинцева Мария Дмитриевна провела на территории Российской Федерации в этом календарном году? Ноль дней, ноль часов и ноль минут!

— Да ну, невозможно же это, — отмахнулся я, — кто ей визу даст на такой срок?

— Возможно-возможно, — заверил меня подпол. — Может, не всегда у неё это именно так получается, но реально она три месяца у одних, потом в отпуск на тёплые моря! На месяцок. После — переезжает к следующему.

— Так тем более, — возразил я. — Если они с профом, считай, не общаются, значит, и болтать не о чём!

— Ну не скажи… да и дело тут не в этом.

Я терпеливо ждал развития событий.

— А дело тут в том, что у Одинцева очень невовремя кончился загранпаспорт. И он не придумал ничего лучшего, чем тупо подать заявление на новый. Если ты не в курсе, любое заявление на выдачу заграна проходит экспертизу в ФСБ. В большинстве случаев это так, формальность, но вот конкретно на вас — всех значимых персоналий проекта — в системе висит во-о-от такой, — он показал, широко раскинув руки — красный флаг!

— В смысле, держать и не пущать? — не удержался я от комментария.

— В смысле, если что случится — то не уследивший для начала будет анально расстрелян не менее пятидесяти раз! И только потом начнут разбираться, кто виноват и что делать.

Тут территория кончилась, Артемьев подхватил меня под руку, развернул, но потом сообразил, что обратно нам придётся идти лицом к машинам, откуда нас вполне могли бы видеть водители, и сразу передумал: остановился и снова повернулся к каким-то невзрачным ангарам.

— Ну и вот, клерк узрел согласование, напугался и отправил наверх. Там тоже не стали брать ответственность на себя, отправили ещё выше. И ещё. Пока эта бумага не оказалась на столе у сотрудника, именно в этот момент ломавшим голову над вашей шуткой с… иностранными моряками, скажем так. Сотрудник, как ты понимаешь, звание имеет решительно не майорское. И не полковничье даже. Вот подумай сам — как это в его глазах выглядело?!

Артемьев прервался, довольно зло, если мне не показалось, шмыгнул носом и пнул лежащий на асфальте камешек. Вот пнул точно зло, со всей дури!

— Так ещё и генерал попался не абы какой, а один из самых… самых. Из тех, кто “Сталина на вас нет” говорит чаще, чем что по делу, на столе держит не жену-детей, а Дзержинского и Берию, а Андропова помнит лично! Ну и понятно, что дальше… Сверху вниз — приказ, “расследовать со всем пристрастием”, и попробуй возрази! Хорошо ещё, что хоть не нам следственные действия исполнять, а то и вовсе бы не отмыться…

Некоторое время мы молчали, причём, Артемьев заметно нервничал. А я просто не знал, что говорить. Вообще-то, рассказ подпола был чертовски похож на правду. И если всё реально так — конкретно к нему вопросов нет. И к Ивлеву тоже. Или?

— А что генерал? — спросил я, будто с небольшой подначкой.

Допускаю даже, что чуть переиграл голосом, поскольку подпол взглянул на меня остро — вдруг издеваюсь? Надеюсь, ничего такого на моём лице прочитать было нельзя, не зря же я окирпичивал морду с таким старанием.

— А что генерал? — медленно повторил он. — Ты же понимаешь, надеюсь, что в любой службе есть генералы и генералы. Тем более — в такой, как наша. И конкретно Ивлев никогда особо близко к вершине-то и не был, иначе не сослали бы его в МИД в своё время. И вообще, — тут он прервался и очень внимательно посмотрел мне в глаза, — ты же понимаешь, о какой структуре мы говорим? Совершенно не факт, что те генералы, которые прям совсем генералы, считают его выше себя даже сейчас. Первого вице-премьера! И это не шутка, и не гипербола какая, прости, Господи.

— То есть, никому из нас — простых смертных — ничего не гарантировано тем более, хоть ты наизнанку на благо Родины вывернись, — усмешка сама по себе получилась очень кривой. — И судьба профессора в какой-то момент любому из присутствующих запросто может показаться ещё и завидной. Так?

Подпол только молча поёжился.

-*-*-

Первой, кого мы встретили дома, была Рыжая. Она как-то сразу схватилась за наших новых “воспитанников” и принялась их опекать со всем возможным пылом, несмотря на то, что была их старше от силы на несколько лет. Мне от неё достался только быстрый поцелуй-клевок в щёку и торопливое “нам надо поговорить” шёпотом на ухо. Вот всегда так! Очень по-женски — вроде и не должно быть ничего такого, но всё равно я теперь мучайся!

Пришлось идти к Либанову, благо, внутри охраняемого периметра подпол меня наконец-то от своего “присмотра” освободил.

Завлаб сидел, “тяжёлой думою томим”, да не один, а в компании с несколькими помощниками. В лицо я не вспомнил никого — это вот засада, конечно, не дело, что у нас тут такой калейдоскоп из людей! Как ни зайди — всякий раз новые лица! Задумаешься — а так ли неправы безопасники, предъявляющие нам претензии на этот счёт?

С другой стороны, они сами в этом и виноваты, по большей части. Уж на что проф всем известен своим сволочным характером, и тот у нас притёрся как пробка к бутылке! А ведь его надо заменять кем-то теперь — мало нам той важной спокойно-цементирующей роли, которую он играл в научном коллективе, так ведь он ещё и строительство нового комплекса на себе волок!