— Ишь ты, слова-то какие выучил — данайским… — едко прокомментировал Ивлев. — А подумать?

Я покрутил в голове все сегодняшние события так и эдак — и ничего не нового не придумал. Поднял глаза на генерала и пожал плечами. Тот усмехнулся так, снисходительно:

— А при чём тут вообще проект? Телепорт же, верно понимаю?

Я кивнул.

— Так. Он что — запущен уже? — и сам же себе и ответил: — Нет! Говорить об успехе проекта пока рано, сделаны только первые шаги. Любая, не дай Бог, авария — и всё остановится! Так что, наград там никаких ещё никто не заработал.

Аж в горле запершило от неожиданности.Откашлявшись, я спросил:

— А что тогда?

— Неужели не ясно? Это за японцев, — и, видя, что намного понятнее мне не стало, генерал вольготно откинулся на спинку стула и пустился в срыв покровов. — Они нас здорово опередили в сборе и развитии своих одарённых. Это, конечно, объяснимо: у них что-то подобное в культуре — штука обыденная, половина населения свято верила в чудеса ещё до того, как оные проявились на деле. В числе прочих — нашли они и “прыгуна” очень серьёзной силы, гораздо сильнее тебя, уж ты не обижайся.

— Да я и не обижаюсь, — вставил я, — это с самого начала ясно было.

Ивлев согласно кивнул и продолжил:

И вот ладно бы на добрые дела нацелиться — так нет, эти твари решили, ни много, ни мало, всё-таки забрать у нас свою прелесть — острова. Курилы. И ещё Сахалин, целиком — в качестве арендной платы, видимо. Как я понимаю, расчёт был на то, что всё население оттуда в один день “пропадает”, джапы “свободные” территории занимают тишком, а нам потом их сковыривать оттуда традиционными войсковыми методами — так это война, российский империализм, мировое сообщество протестует. И ты знаешь — вполне себе у них шансы были! Когда раз за разом гарнизоны перестают откликаться без всяких видимых причин — тут в чёрта с рогами верить начнёшь! Повезло нам, что они наши достижения на этой почве переоценили. И решили подстраховаться — вырезать вас под корень. Нагребли где-то на Филлипинах крестьян, одурманили их чем-то и отправили в набег на троицкий институт. Но не рассчитали времени реакции военных с бронёй.

Я поморщился, вспоминая зиму и россыпи стреляных гильз под ногами.

— Кстати, без предателя среди персонала не обошлось. И даже имя мы выяснили.

— Кто, — выдохнул я, подавшись вперёд.

— Да не знаешь ты его, — отмахнулся Ивлев, — так, мелочь чиновная. Но данные сто процентов: такие отчёты им писал — зачитаешься! Самое обидное тут то, что этот дурак им же и подставился — нашли потом в парке с пулей в башке. Чужой, иностранной. То ли посмотреть припёрся, дебил, то ли с ними эвакуироваться планировал… А жаль — я бы с ним поговорил! — тут Ивлев хищно ощерился, а я непроизвольно вздрогнул.

— На второй раз они уже таких ошибок не совершили: возможную подмогу заблокировали по дороге. Вообще, почти всё сделали по уму: собрали всех своих в кучу, научились как-то делиться энергией, старший их сначала открыл большое окно и выпустил отвлекающую группу камикадзе — в городе по прохожим стрелять беспорядочно, плюс засады с ПТУРами по кустам… А сами, тишком, попытались вынести Либанова, которого спеленала группа захвата. Ну, тут нам повезло…

Я аж поперхнулся:

— Повезло?!

Генерал кивнул:

— Повезло. Влюблённые наши чуть-чуть рановато выскочили, не успели косоглазые до конца всё выстроить. И ты ещё это окно узрел… “в окно”, если можно так выразиться. А после Артемьевские сработали молниеносно — прижали этих огнём, не давая пленных вытащить.

— И Скип с парнями там был ещё, — глухо поправил Ивлева я.

— И Скип, — согласно кивнул генерал. — Да чего там — даже я, в кои-то веки, пострелять сподобился! А всё почему? Потому, что шило у кого-то в одном месте!

В ответ я молча постучал пальцем по красной коробке, лежащей передо мной на столе.

— Ну да, грудь в крестах получилась… Но и по-другому вполне могло быть!

Генерал снова прервался на уничтожение очередной бутылочки воды.

— Ты не представляешь, сколько усилий наша разведка потратила на то, чтоб это всё выведать, — несколько нелогично заявил он, барабаня пальцами по столу. — Правда, и ты сам тоже руку приложил, помог, окнами своими.

Я со значением откашлялся. Ивлев хитро посмотрел на меня, подмигнул и продолжил:

— А тут всё уже почти. Собрали они всех своих одарённых в кучу, открыли окно для отвлекающей группировки, потом, в спешке, основное — для эвакуации. А в него не идёт никто! Потому что наши им голову поднять не дают. Тут уроды задёргались, начали войска в портал пихать, а ты сообразил им подарочек прислать. Ответный. У них, конечно, там всё было по уму — не бетонный дот, как ты опасался, но не намного хуже, какое-то мобильное броневое заграждение. Но и их возможности тоже не беспредельны — когда акция стала затягиваться, поддерживающим портал одарённым тоже пришлось из-за брони своей вылезти и подойти к окну вплотную. Там-то их взрывом и накрыло, почти всех.

— А кто тогда последнее окно открывал, к ангару? — перебил я.

— Я ж говорю — “почти”. Один, самый сильный, был только ранен. Но очень, очень расстроен! Мы ему, можно сказать, в душу плюнули своим тротилом! Не захотели покорно на заклание идти, сопротивляться посмели! Ну и вот — перевёл он дух, перевязался, вояки их подтянули какие-никакие резервы, и здрассте-пожалуйста, получите ещё одно окошко, прям в ангар.

— Силён был мужик, — скрепя сердце, признал я.

Генерал покивал, поджав губы.

— Что есть, то есть. Точнее — что было! Здоровье, “подорванное”, хе-хе, не сдюжило бодания с вашими объединёнными силами! До госпиталя даже не довезли, как агентура доложила. Так что, теперь у них в работе полдесятка салаг сопливых, и ни о каких силовых акциях в нашу сторону пока не может быть и речи.

Я состроил максимально самодовольную рожу и шутовски погладил себя по груди.

— Вот-вот, — Ивлев ткнул в мою сторону пальцем, — как-то примерно так. И вот мы плавно подошли к пониманию того, кого за что наградили. Высшие награды получили те, кто внёс максимальный вклад в уничтожение критически опасного противника. Личный. С риском для собственной жизни. Кто закрывал “окна” в непосредственном противостоянии или управлял робоминой собственного инициативного изготовления — те Герои. А кто помогал, ручки крутил на аппаратуре, или стрелял из укрытия — тем ордена. Понятно теперь?

Я покивал. Да, понятно. Всё понятно. Только…

— А Жоре почему другой орден?

Ивлев глянул этак с жалостью, но потом снизошёл:

— Ну так он ведь военнослужащий у нас. По документам. Надо бы озаботиться вопросом, кстати… и лучше всего - тебе.

Опустив пока разбирательство с вопросом, как именно “озаботиться”, и почему именно мне, я задал последний вопрос из воображаемого списка:

— А почему болтать нельзя? Не то, чтоб я прям очень хотел, просто интересно.

— Чтоб противнику информации не подкидывать. Они, конечно, и так знают немало, наверняка… но всё же. Чем меньше — тем лучше! Вы все под ударом, потому как замены вам нет. Особенно — тебе и Либанову. Это, кстати, стало одной из причин, почему так легко согласовали переход Мордина на вольные хлеба — надо ваш коллектив множить и резервировать. Почкованием, если по-другому не получается. И тебя прошу, по-товарищески: займись резервом! Возьми хоть каких-то людей в работу по своей линии, есть же в Биоцентре молодёжь? Вон как с Георгием хорошо получилось — нет, скажешь?

— Хорошо, — согласился я, хоть и думал в этот момент совсем о другом.

— Вот и замечательно, — по-своему понял меня Ивлев. — Ну что, всё? Пойдём тогда? Гляну хоть одним глазком на взаимодействие родов войск, так сказать…