После академик меня неразборчиво благодарил, но сказал буквально пару предложений и замолчал. Руку мою, правда, не выпустил, просто застыл напротив, глядя в никуда белёсыми глазами. Тут же включились его сопровождающие, на три голоса принялись меня хвалить и вспоминать былое — как они работали вместе с "беженцами" ещё в Москве. Клянусь, я в какой-то момент выпал из реальности, это был какой-то натуральный сюр! Спектакль погорелого театра, честное слово.

И закончилось всё ровно так же резко, как по команде режиссёра: ассистенты заткнулись, дедушка выпустил мои затёкшие пальцы, его тут же увели под руки, с ними же вышел и Сергей, видимо, провожать. Мы остались в кабинете вчетвером: я, Рыжая, директор, с странной кривой ухмылкой восседающий на своем законном месте, и генерал Ивлев. На него-то я и воззрился в состоянии полнейшего офигения. И он же успел нарушить тишину первым, предвосхитив мой вопрос:

— С официальной частью покончено, слава Богу. Однако, ещё пару моментов хотелось бы обговорить. Да и у вас, чувствую, вопросы ещё остались. Надеюсь, молодые люди, вы не возражаете переместиться в более подходящее место? Тут, говорят, у вас есть симпатичный бар — покажете?

Пока я размышлял, что бы мне ответить на такую наглость, Рыжая легко поднялась с дивана и взяла меня под руку:

— Конечно, я тоже там ни разу не была, и с удовольствием посмотрю!

— Прошу? — отступив на шаг в сторону, Ивлев галантно сделал ручкой в сторону двери.

А Рыжая незаметно, но довольно настойчиво потянула меня на выход. Мда. Интересно, это что ещё значит?

Чую, есть нам что обсудить вечером.

-*-*-

В баре мы оккупировали дальний столик у окна. По времени было ещё рановато, так что, народ не подтянулся, мы сидели в зале почти одни, если не считать пары хипстерского вида молодых людей, что-то увлечённо обсуждавших у стойки. В этот раз я инициативу не упустил, довольно резко вопросив в лоб, как только бармен, помогавший нам донести пиво, удалился на пару шагов:

— Это что вообще было, генерал?

Ивлев не спеша пригубил пиво, прищурился и сразу стал похож на большого сытого кота. Я даже ощутил неудобство — ну вот чего пристал к человеку? Хорошему человеку? Я даже начал судорожно подбирать выражения, чтоб как-то смягчить свой наезд, но не успел — Рыжая, вроде бы устало откинувшаяся на диван, придвинулась ко мне, обняла сбоку и пихнула головой куда-то в ухо. И с меня как-то сразу будто морок спал — а чего, собственно? Я что — тут кому-то должен чего-то? Потому я все свои дипломатические поиски отбросил и уставился на генерала новыми-старыми глазами. Злыми.

Возможно, он это почувствовал, поскольку блаженную улыбку с лица стёр, перестал пялиться влюблённым взором на пиво и поднял голову. Теперь на меня смотрел усталый мудрый Государственный Деятель.

— Я же говорил, почти всё в этом деле — это не наша инициатива. И сами данные, и реакция. Люди захотели поблагодарить, попросили нас организовать, мы попросили ваших. А уж как это все получилось — разве это наша вина? Или хотя бы забота? К тому же, я считаю, что польза в любом случае есть.

Видимо, он ждал от меня наводящих вопросов, но не дождался и продолжил сам:

— Все ваши сотрудники при общении постоянно подчёркивают, что никого из одарённых ни в коем случае нельзя использовать. Допустим, лично для меня это странно — а зачем мы все тогда? Граждане? Я с юности привык, что Родина меня использует. В своих целях. И я должен выполнить приказ, куда бы он меня ни посылал, и дискуссии — только по делу. Но это ладно, нынче времена другие, и люди — не будем углубляться. Но тогда другой вопрос: где граница между моим вариантом "я слуга Отчизны, иду, куда прикажут" и вашим "меня использовать нельзя"? Мы вот решили, что хороший вариант — показать конечного бенефициара. Это, конечно, тоже Родина, но не спецслужбы никак — разве есть сомнения?

Меня этой риторикой, сказать честно, немного прибило. Это, случаем, не какой-нибудь метод манипулирования? Новый, хитрый, изощрённый? Я ведь ничего и сказать не могу — пусто в голове! Но тут Рыжая отлепилась от дивана, и пропела:

— Саша хотел сказать, что ему подобные сцены удовольствия не доставляют. И точно не меняют его представление о спецслужбах в лучшую сторону. И вряд ли вам стоит тратить время и силы на такие спектакли в будущем, — и, поворачиваясь ко мне, ангельским голоском уточнила: — Верно?

— Да! — хрипло каркнул я, совершенно не представляя, куда этот разговор прямо вот сейчас может зайти.

К моему счастью, в зал буквально вломился Сергей, что-то коротко бросил на ходу бармену и приземлился в кресло за нашим столом.

— И стоило оно того? — зло спросил он генерала.

— Считаю, что да, — с обезоруживающей улыбкой ответил тот. — А вы не согласны?

— Нет, не согласен! Считаю это пустой тратой драгоценного времени! Да ещё и в ущерб безопасности.

— Ну-ну, спокойней, ничего страшного не произошло, — Сергей набрал воздуха в лёгкие для ответа, но генерал заткнул его жестом, одним движением — легко. — Это нормальные проверенные люди, кое-кто из них — вообще штатные сотрудники ФСБ, насчёт безопасности можете не волноваться. А касательно времени — вот вы вообще зачем работаете? Ну, для кого? Во имя чего?

Теперь пришла очередь Сергея зависать. А я так и до сих пор с мыслями не соберусь. Сдаётся мне, это будет лекция.

Положение опять спасла Рыжая:

— А почему обязательно жить для кого-то? Или во имя чего-то? Почему нельзя просто жить?

— Потому, что это бесцельно и бессмысленно. Что жил, что не жил — результат один. Я на такое не согласен! Я желаю помирать с мыслью, что оставил след, сделал чью-то жизнь лучше, что, в конце концов, Родина и моими стараниями стоит и будет стоять в веках!

— Это ваш взгляд. Надеюсь, вы не рассчитываете, что с вами будут согласны все? — пригубив пива, мило проронила Лина.

— Конечно нет, прекрасная леди, — ответно улыбнулся генерал. — Но я очень надеюсь, что даже для младого поколения Родина — это не совсем пустой звук. И если есть возможность принести своей стране пользу — пусть даже попутно, ничем не жертвуя и не затрачивая особенных усилий, — то даже современная молодёжь не пройдёт мимо! Понимаете?

— У нас с вами разные понятия о Родине, — глухо проговорил Сергей.

— Ну-ка, ну-ка, с интересом послушаю, — живо откликнулся Ивлев.

Сергей помолчал, откашлялся, привстал и снял куртку — он всё это время так и сидел одетым, оказывается.

— Сейчас вообще всё изменилось, товарищ генерал, не замечали? — решительно начал он. — Люди уже не привязаны к какой-то местности только потому, что они там родились. Почему мы, к примеру, не задумываемся над переездом, скажем, из Питера в Москву и наоборот? Что в этом такого? А сделать те же 700 км из Питера до Финляндии — уже всё, предатель Родины, так получается?

Генерал хотел что-то вставить, но теперь уже Сергей его перебил:

— Тут весь вопрос в том, что первично: государство или человек? Вот я, например, считаю, что человек важнее. Поэтому, как ему удобно — так пусть и живёт. И если другое государство окажется удобнее — нужно переезжать! Никто гвоздями не приколочен! Государство — это просто договор граждан, понимаете? Просто договор, для решения совместных задач. А договор — его и расторгнуть не грех, при недовольстве одной из сторон.

Воцарилась тяжёлая тишина.

— Да, жаль, что я не знал об этом баре раньше, — как-то нелогично заметил генерал. — Надо было давно сюда прийти — вероятно, мы бы понимали друг друга лучше. А насчет вашей точки зрения на государство, я скажу так: государство — это когда ты не один. Что бы ни произошло, если ты не можешь справиться сам — тебе помогут. Хорошо ли, плохо ли — но помогут. Другие граждане, сообща. Вот какие бы у тебя ни возникли проблемы — государство придумано для того, чтобы тебе не пришлось тащить этот воз в одиночку. Именно в этом и есть главный смысл всего сегодняшнего действия: я хотел показать Алексу, что его дела очень важны для граждан, для государства, для Родины, — Ивлев повернулся ко мне и с значением продекламировал: — Чтобы ты чувствовал, что ты не один!