— Я скажу так, плавание из Италии в Сицилию — дело ни одной недели. А когда речь идёт о легионах, требуется тщательная подготовка и не сегодня, не завтра Помпея в Сицилии не будет.

Я кинул в сторону легиона восставших, стоявший за моей спиной, и улыбнулся одними кончиками губ.

— Видишь этих замечательных ребят? Так вот, старик, хочу тебе сообщить, что они за время, которое мы провели в лагере, соскучились по некоторым вещам, которые есть только в городе. Банька, хорошая еда, девчата, — я коротко пожал плечами. — Не уверен, что это правильно решение нервировать их. Они ведь и обидеться могут.

Глаза старика сузились.

— Уверен, что их желание победит и ребята не захотят себе ни в чем отказывать, если увидят перед своими носами закрытые городские ворота, — продолжил я. — Всего за несколько дней, как бы вы не баррикадировались за стенами, мы сделаем подкоп и ваш город после этого перестанет иметь право на существование. Так что выбор за вами, любезные.

Делегаты стояли мрачнее тучи. Я достаточно последовательно и доступно объяснил этой троицы, что произойдёт с их любимым городом если нам будут чиниться препятствия. Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы донять — до них дошло. И не только дошло, но и догнала.

Я уже представлял, как полезут глаза на лоб у моих бывших покровителей, которые рассчитывали совершенно на иной сценарий развития событий. По сути, я своими действиями объявлял им войну и прямо показывал, что отныне не намерен слушать ничьих указок.

— Какие у вас условия? — наконец, спросил старик.

— Если вы откроете ворота и обеспечите моим людям достойную встречу, то вечером завтрашнего дня основное войско покинет город, оставив его в целостности и сохранности.

— Основное? — уточнил старик.

— Нами будет проведена полная смена магистратов, должности займут наши люди, — отчеканил я каждое слово. — Выбор за вами.

Делегаты не стали спрашивать, что будет, если условие не будет выполнено. Ответ лежал на поверхности. Город в том виде, в котором он есть сейчас, попросту перестанет существовать.

— Мы услышали, — заверил старик, — И обсудим ваше предложение. Ответ вы узнаете в самое ближайшее время.

Делегаты удалились.

— Что думаешь они ответят? — спросил Тигран, смотря в спину удаляющихся делегатов.

— А у них нет выбора… — прошептал я. — Предложение они отклонят.

Хотя маленький шанс того, что много Истратов будут заботиться не о себе, а о людях — оставался. Но нет, почти сразу после того как переговорщики вернулась в город, городские ворота захлопнулись. А на стенах появились защитники.

— Идиоты, — выдохнул я.

— Что теперь будем делать? — спросил Тигран.

Несмотря на мои слова про подкоп, я был настроен на решительный штурм. Я прекрасно понимал, что магистраты, засевшие за городскими стенами, точно также прекрасно поднимали — шансы устоять у города до прибытия Помпея околонулевые. Но они оказались готовы пустить в расход гаражам, прикрывшись за их спинами. И пока будет происходить резня, они намеревались покинуть город через множество существовавших чёрных ходов.

А вот хрен им на воротник!

Однако прежде чем командовать атаку, я выступил перед войском с речью.

— Братья!

Мне важно было попытаться предотвратить то, что последует после кровопролития. Единственный возможный способ сделать это — перебить интерес невольников в финансовом плане.

— Когда мы захватим город, то честно поделим между собой его казну, — объяснил я. — Этих денег будет достаточно, чтобы каждый из вас вёл жизнь на широкую ногу в течение многих лет. Но я выступаю резко против того, чтобы мы вели себя как варвары. Чем мы тогда будем отличаться от римлян? Тех кто называет себя самой лучшей цивилизацией, но при этом грабит и угоняет в рабство сотни тысяч наших соплеменников?

Мой посыл был прост — воззвать к каждому невольнику и вбить ему в голову запрет на вандализм и насилие. Я понимал, что одними только словами здесь не обойтись и следом озвучил те меры, которые на мой взгляд могли привести в чувства бывших рабов.

— Каждый, кто ослушается приказ, будет подвергнут децимациям, — безапелляционно заявил я.

Каждый присутствующие хорошо знал, что такое децимация, что дословно переводилась, как «каждый десятый». Это было высшим дисциплинарным наказанием в римском войске, когда каждая десятка бросала жребий. Тот, на кого этот жребий выпадал, умирал от рук своих же товарищей. Смертник получал сначала наказание розгами, а затем лишался головы. По классике десятники оставшиеся в живых, также подвергались наказание, но с сохранением жизни. Однако я немножечко хотел пересмотреть этот принцип и объявил, что доля серебра, которая должна будет достаться казненному, поделиться между оставшимися в живых членами его десятки.

Решение было не популярным, но его всё-таки приняли молчаливым согласен.

Перед тем как командовать наступление, я велел выделить две центурии для контроля города по периметру. Важно было не дать уйти магистратам. Когда распоряжение были озвучены и две центурии начали обходить городские стены с двух сторон, я вскинул меч и направив его в сторону ворот, с командовал атаку.

Как такового штурма не получилось. Обескровленный город не смог оказать сопротивления восставшим. Пока мы пребывали в лагере, я велел готовить штурмовые приспособление — лестницы, таран.

Наступали слаженно и штурм в первой же атаке принёс невольникам решительную победу. Защитники, осознавая безнадежность ситуации с численным перевесом нападавших 1 к 20, сдавались.

Ворота открылись и наше войско зашло в город. Передо мной предстал тот самый старик из числа делегатов. Я повторил ему свое требование разместить воинов, накормить их и дать развлечение.

— Ты сделал выбор сам старик. Я предупреждал.

— Простите, простите меня! — зашептал он.

Старика, бледного как поганка, увели прочь под обе руки. А примерно через час в занятые мной покои, принадлежавшие некогда самому богатому человеку города, привели беглецов-магистров. Гладиаторы из моей школы, из которых я сделал свою охрану, заводили магистратов и усаживали на колени. Среди них я безошибочно нашел того самого «маску», с которым я договаривался об обмене.

Маски слетели.

— Ты не представляешь во что вляпался, — шипел он.

Я показал Тиграну короткий жест, который трактовал везде одинаково — провел большим пальцем поперек горла. Мне больше не нужны были заложники. Я был готов начать свою войну.

На совете было принято решение отправить войско на последовательный захват сицилийских портов, бухт и взятие под контроль тех участков побережья, где станет возможна высадка войск Помпея.

Я приказал использовать город вместо лагеря — велел починить ворота, залатать стены после штурмы и наладить караул. Это место отлично подходило как плацдарм для дальнейших на наступательных действий нашего восстания. Здесь я планировал создать подобие учебно-мобилизационного центра для новичков.

Вечером того же дня мы провели комплектацию еще трех когорт и, используя когорты как самостоятельные тактические единицы, мои командующие выдвинулись в разные концы Сицилии победным маршем.

Все следующие я узнавал стремительно разлетающиеся вести о захвате невольниками один за другим населенных пунктов. Сицилия не могла оказать организованного сопротивления, по прежнему оставаясь очагом нестабильности.,

Через несколько недель я узнал, что Помпей собрал свои легионы и выдвинулся в Неаполь. И со дня на день собирается отплыть на Сицилию. У нас оставалось не так много времени, чтобы его встретить. Я хорошо понимал, если Помпею удастся провернуть свой маневр в отведенные сроки, то у восстания не будет шансов. Количество наших легионов к тому моменту составит не более трех, и все эти легионеры будут разложены во взаимодействиях. Потребуется немало времени, чтобы сделать из разношерстной массы людей единую боевую единицу. У Помпея же ситуация была совершенно иная — легионы Гнея Магна были вышколены в боях и хорошо слажены, работая как механизм по перемалыванию соперника. Единственная за счёт чего я мог попытаться обыграть великого полководца — хитрость за пределами поля боя.