Филит рассказал, что определяются два направления — так называемая «кардо» (североюжное направление) и «декуманус максимус» (западно-восточное). Было ни хрена не понятно, но очень интересно. У меня до сих пор не укладывалось в голове, что в древности настолько развита инженерная мысль. Собственно, вопрос у меня был всего один.

— Ты сможешь это сделать?

Он много значительно улыбнулся.

— Могу, я как раз прихватил её с собой!

В доказательство своих слов, он подвёл меня к обозу, где в тюке на одном из мулов, хранилось волшебное приспособление. Громой оказался длинный вертикальный шест, к его навершию крепилась перекладина с отвесами на каждой из сторон. Устройство функционировало при помощи поворотного механизма.

— Сейчас покажу, как это работает, — сказал Филит, понимаю, что я не в дуб ногой по функционалу механизма.

Мы последовали на вершину холма, Филит взглянул на солнце и ловко воткнул грому в землю. Далее он начал отдавать указания — мы разметили оси, соответствующие сторонам света. То, что больше всего подкупало в римской инженерии — максимальная полезность и практичность. Казалось, что римский учёный отсекал всё незначительное и лишнее.

— Какого размера будет наш лагерь? — уточнил Филит.

— Отмерь периметр по тысячу шагов на сторону, и вбей колья для обозначение границы, — этими словами я дал старт большому строительству.

Тигран, который старался сопровождать меня везде по пятам (он опасался, возможно не беспочвенно, за мою жизнь), явно озадачено наблюдал за нашими манипуляциями.

— Не понимаю зачем всё так усложнять? Нас всего сотня, а ты планируешь построить лагерь, как если бы нас было несколько тысяч человек, — он пожал плечами, показывая, что не понимает моей задумки.

Я внимательно посмотрел на него и пояснил:

— Напомню, что два дня назад нас было вдвое меньше. А сколько нас будет ещё через два дня?

Тигран задумался, покивал, но я понял, что он ничего не понял. Пришлось объяснять более развёрнуто.

— Я рассчитываю, что наше количество увеличится в несколько десятков раз. Нам нужно заранее озаботиться о том, чтобы принять желающих присоединиться к восстанию. Это во-первых, а во-вторых, когда в округе узнают, что мы строим довольно мощное укрепление, количество желающих присоединиться к восстанию резко вырастет.

— Ты прав… — протянул Тигран и кивком указал мне за спину. — Желающие, кстати, все идут.

Я обернулся и увидел в нескольких сотнях метров от холма бредущие к нам группы невольников. Оставалось гадать, как эти люди узнали о нашем местоположении так быстро, но их количество из часа в час действительно стремительно увеличивалось.

Но кое-что я все же утаивал. Я прекрасно понимал, что быстро возвести лагерь не получится, тем более в тех масштабах, которые я обозначил. Но моим сторонникам не обязательно было знать все планы и детали. Хотя бы потому, что все это быстро узнает наш враг. То, что знают двое — уже не является секретом. Осознавая эту простую истину, расчёт ставился на то, чтобы обвести римлян вокруг пальца. Нам следовало создать видимость желания осесть на местности. Что это даст в конечном остатке — покажет время, но я чётко знал, что и для чего делаю.

Пока мы с Филитом занимались размёткой, к холму подтянулись ещё несколько десятков человек. У нас все ещё было оружие в запасе для того, чтобы в вооружать вновь прибывшие силы, но в самое ближайшее время понадобится восполнять его запасы. Для выдачи оружия и доспех таким невольникам, я отобрал несколько бывших гладиаторов из своей школы, оценивавших боевые качества новичков. Их заключениям я не доверял безусловно.

В строительных работах принимали участие все кроме часовых. Но и те менялись каждые два часа, а закончившие короткую смену, присоединялись к строительству. Я хоть и не верил в стремительную атаку врага, но если ей было суждено случиться, сейчас для этого наступил самый подходящий момент. Поэтому часовые должны быть максимально бдительными.

До сумерек активно велись строительные работы. Часть бывших невольников рыли ров по периметру лагеря. Землю из рва использовали для создания окольцовывающей лагерь насыпи. Отдельная группа строителей занималась укреплением насыпи колами, переплетенными ветвями деревьев. Такое крепление придавало насыпи сходство со стеной. Я же руководил возведением претория, обязательной части любого римского лагеря, имевшего форму квадрата с палаткой для командира. Здесь же, если по классике располагались палатки квестора и легато. Да, этих должностей в моем войске не было, но я ставил перед собой задачу определить командный состав в самое ближайшее время. Если наше дело рассчитывала на успех, организация должна пребывать на высоком уровне и в этом плане я не собирался отходить от идеально работающей структура римского легиона. Поэтому после короткой консультации с Филитом, принял решение разместить вдоль главной улицы палатки для префектов и трибунов. Ну а остальное пространство было отведено под поселение рядовых солдат и офицеров низшего звена.

— Палатки поставим вдали от насыпи, — максимально подробно объяснял Филит. — На случай атаки у врага не должно оставаться шансов расстрелять нас из луков или поджечь палатки.

— Откуда у тебя такие знания? — не выдержал я.

Филит, как я успел убедиться, обладал отличным пониманием специфики устройства римского лагеря. И знал такие нюансы, а которых я не догадывался.

— Сколько себя помню, я всю жизнь был в подобных лагерях вместе с моим отцом, — признался Фил. — Отец как раз и был землемером, он учил меня своему мастерству. Да и я сам, до того как попал в плен, немало провёл времени в подобных местах, когда отца не стало. А потом началась жуткая война, когда брат пошел на брата.

Понятно, Фил видимо был одним из тех воинов, кто в свое время занял не ту сторону и по итогу оказался в лагере проигравших. Предположу, что владелец поместья, где мы нашли Филита, отдал немалые деньги за то, чтобы получить себе такого спеца.

— Продолжай, — сказал я.

— Входы палаток должны смотреть в разные стороны, тогда наши солдаты получат изолированные выходы и во время возможной атаки не будет толчеи, — воодушевлённо продолжил объяснять Филит.

Сами палатки мы планировали ставить рядами, делать из козьих и телячьих шкур, из расчета проживания в одной палатке контубернии — состояла из восьми человек. Именно контуберния мне виделась, как наименьшие боевое подразделение войска восставших.

Закончив разметку и обсуждение устройства лагеря, мы начали возведение самих палаток. И вот тут я столкнулся с тем, чего ждал с самого начала восстания — началась борьба за место в иерархии и за власть. Я терпеливо объяснил восставшим, что в основу нашей структуры мы возьмем римский легион, чем вызвал ропот толпы. Оно понятно, никто не хотел иметь ничего общего хоть с чем-то римским, больше того одно только их упоминание вызывало раздражение. Но ничего лучше и слаженнее римского легиона в первом веке до нового эры просто не существовало.

— При назначении ответственных должностей предлагаю основываться на боевом опыте! — заявил я.

За незнанием личных качеств большинства бывших невольников, я счёл, что боевой опыт будет единственной более-менее понятной метрикой. Для этого обозначил, что после ужина попрошу каждого назвать вкратце свои достижения на поле боя.

Моё главенство среди восставших тоже приняли далеко не сразу, все предыдущие дни у меня случались довольно жёсткие конфликты с теми, кто пытался оспорить мое лидерство. Больше всего возмущалось троица гладиаторов из школы Назона. Они пытались последовательно гнуть линию о невозможности переговоров с римлянами и видели благо в разорении римских земель на полуострове. Они на полном серьезе расчитывали на то, что у них будет несколько недель на грабёж Сицилии до прихода римских легионов. И за это время они успеют не только, а золотится, но и договориться с киликийскими пиратами, которые помогут им бежать с Сицилии.