Эта тема тоже неоднократно волновала Шадора, и после того, как Дану очутился на КА-11, капитан не раз и не два пытался поймать ещё одного тэйя и через старпома наладить с ним контакт, но левиафаны оказывались либо слишком быстры, либо чересчур слабы, и до переговоров не доходило.

Дану нахохлился рядышком в кресле, ему сложно было абстрагироваться от происходящего, хотя он и не вслушивался особо в слова докторов. Они шли фоном, погружая его в пучину воспоминаний.

Он – предатель.

Это слово казалось Каруину Брид Дану пустым звуком, он никогда не понимал его смысла. Что значит предать? Рассказать о своих мыслях и чувствах? Поведать о своей боли? Вспомнить космос, полеты, уничтоженных врагов? Кому это интересно? И почему другие придают этому такое значение? Вон, и капитан постоянно мучается… А Дану, как ни старался, не мог его понять, потому что в его поклонении Шадору не было предательства, ибо он не мог предать самого себя.

Найти и уничтожить…

Никто не знал, где находится Арран. Дану помнил свою жизнь на потаенной планете, но не знал ее местоположение. Она затерялась среди звезд, и сам путь от нее в глубины космоса был стёрт из памяти Дану его тэйем, а где находилась родина самого тэйя, ар никогда и не знал…

Тэйары – враги…

Тэйи и ары… Их одинаково ненавидели. Они чудовища, которые нападают и уничтожают всех и вся. Дану, наверное, не смог бы вспомнить всех уничтоженных, но он не испытывал к ним ненависти, даже в разгар битвы смотрел на них равнодушным взглядом тэйя. Его пища! Сама природа левиафана заключена в поглощении и уничтожении. Как он мог быть чьим-то врагом? И по той же причине Дану не стал бы ничьим другом.

Бесчувственные твари, с которыми нельзя договориться…

Это Каруин Брид Дану усвоил с детства. Бессмысленно просить, умолять, сопротивляться. Но любая попытка неподчинения строго наказывается. И все слияния через боль. Дану был счастлив, когда слияние стало окончательным, хотя с момента самой первой попытки, тогда в храме, он уже не жил прежней жизнью. Тэйи не причиняют вреда находящемуся внутри объекту. Точнее почти не причиняют, когда объект полностью подчинён.

Эти твари так же опасны, ведь они прекрасно знают, на что идут.

Нет, он ни к чему такому не стремился, пока в один день его беззаботное детство не кончилось. Жители деревни посматривали теперь на него с благоговением, но это только вредило. Он стал приближенным бога, а, значит, выше своих родных и друзей. С ним не обсуждали дела, не делились новостями, не шутили. Даже малыши, которые ещё не понимали сути его предназначения, уже не играли с ним. Дану подозревал, что после первого контакта с тэйем в нём что-то изменилось, но поскольку для него самого не изменилось почти ничего, от этого становилось ещё тяжелее.

– …соглашаются с этим…

Да, примерно за год он привык, и, хотя всё ещё жил в родном доме, мыслями и чувствами был уже не здесь. Тэй регулярно прилетал к своему ару, и Каруина Брид Дану забирали в храм, закрывали в огромном пустом и холодном помещении, таком же, как и бездушный космос – среда обитания тэйя.

– …ждут этого слияния…

Каждый новый контакт воспринимался и проще, и сложнее. Да, к боли Дану привык – она стала краткосрочной, всё меньше и меньше требовалось ару сил, чтобы поддаваться синаптическим атакам, но в то же время проникновение в разум становились всё глубже и глубже. Тэй изучал Дану, прощупывал его нейроны, лакомился его эмоциями, теми, что еще остались у ара, вламывался в синаптические связи, выстраивая для себя удобный путь, кроил и переделывал естественную структуру. А Дану поддавался. Что ещё он мог сделать? Осознавая – сопротивление бесполезно и болезненно. Только расслабиться, отдаться своему мучителю и попытаться его постичь.

– …и им же в итоге гордятся…

Все началось и одновременно закончилось, когда ему исполнилось пятнадцать лет. В дом явились жрецы и заявили о том, что этот день – последний день его жизни на планете. Глава семьи Брид несказанно обрадовался, и даже поздравил Дану. Тому, правда, было уже все равно. Но семья Брид поднялась за счёт Дану, её уважали, с ней хотели дружить и торговать, ведь сын этой семьи соединится с богом и поднимется в небо, а не просто уйдет в небытие, куда уже отправились две трети выбранных для ритуала мальчиков.

Дану и сам не понимал, что он чувствует. Дом уже давно перестал быть для него родным, а с тэйем он чувствовал странную связь, которая в разлуке только обострялась. Это тоже являлось частью тренировок – уметь находить баланс между желаниями и необходимостью. Жрецы объявили, что он полностью готов. И ночью, в огромном святилище храма, под открытым небом выросший за эти годы тэй ждал его.

Само слияние Дану не запомнил, а может, он специально пытался забыть то, что уже потерял. Он погружался в тэйя, словно в туман. Бесконечность, которая давила на него всей силой звёздного неба, подавляя волю, впитывая в себя всё то человеческое, что в нём ещё оставалось, и когда он окончательно перестал ощущать себя и слился с этим страшным и мощным существом, Дану стал мужчиной. Именно этот экстаз он запомнил! Жар опалил сполохом его измученные схваткой нервные окончания, полыхнул огнём в груди, изогнул тело. Дану раскинул руки внутри тэйя. Ар – некто ощущал себя с этого момента частью этого нечто, отдаваясь ему со всей страстью и безо всякого стеснения, доверившись и открывшись полностью. Тэйаром! Тэй в свою очередь признал своего ара, подарил ему удовольствие, один за другим посылая по нервным окончаниям импульсы, и принял излившийся внутри него дар…

Отныне тэй и ар росли и развивались вместе. Теперь у них была общая суть и судьба.

* * *

Мира после лекции намеревалась подойти и побеседовать с докторами и записаться в добровольцы по изучению микрокосма, поэтому очень расстроилась, когда Дор-Гон, едва договорив, умчались из аудитории.

– Не расстраивайся, – похлопал её по плечу подошедший Ярим. – Не хочу тебя разочаровывать, но док-док используют таких вот энтузиастов и в хвост, и в гриву. Информации получишь по минимуму, а впахивать будешь за троих, да еще и жаловаться бессмысленно, против авторитета Доргадов даже Бринэйнн не попрет.

– А как же… Я хотела учиться!

– Я тебе помогу! – подмигнул Ярим, легонько приобнимая девушку за плечи и поглядывая по сторонам в поисках конкурентов на общение. Кадеты разбежались кто куда, и к их с Мирой беседе никто особого интереса не проявлял. Ярим приободрился. – Подскажу, какие факультативы лучше всего посещать, хочешь, прямо сейчас?!

Бригадиру очень понравилась юная дейгарка, такая наивная и неопытная. Ему хотелось произвести на нее впечатление, и он повел Миру по длинной палубе, избегая коммуникационных отверстий, она, казалось, тоже была довольна экскурсией.

– Факультативные часы есть у многих преподавателей, – вещал Ярим. – Заявки от энтузиастов и отстающих группируются, и организуются дополнительные занятия. Я, кстати, отвечаю за встраивание таких часов в ваше расписание.

Тут он выразительно посмотрел на Миру, а она уставилась на него в недоумении.

– В смысле, я могу сделать так, что будет все организовано в удобное для тебя время, – он умолчал, конечно, что в относительно удобное, потому что приоритет в выборе часов имели всё-таки преподаватели, их Шадор очень редко наказывал извращенным распорядком дня.

– О! Было бы здорово!

– А как тебе на КА в целом? Нравится? Или не очень?

– Здесь интересно! – глаза Миры горели в восторге. – Столько всего! Только я пока не очень понимаю, как организован сам процесс обучения. В дейгарских университетах все не так. А еще я слышала, что будут какие-то полевые задания…

– Да, большинство заданий тут практические. Это сейчас у вас лекции, их немного, а потом будете учиться, так сказать, в естественной среде. Но не переживай особо. Техника безопасности у нас соблюдается, для проведения всяких опытов и для нестандартных экспериментов выдается соответствующее оборудование и снаряжение.