Нежно провёл пальцами по щеке, поцеловал в висок и, ласково спросил:

– Как насчёт повторной репетиции, сегодня ночью? Опекунов я предупредил…

Женя так растерялась, что не сообразила, вопрос это был или приказ…

– А это не страшно? – осторожно уточнила она, повернувшись к нему.

– Увидишь, – лукаво улыбнулся Талех и настойчиво увлёк её за собой…

Уже под утро Женька пробиралась к себе в каюту – с блаженной улыбкой на счастливой физиономии. А ведь ничего особенного они и не делали. Вот кому скажи, что ксенопсихолог с капитаном всю ночь читали друг дружке стихи, на джамранском, и ничего больше! Но теперь Евгения готова была свернуть горы и осушить моря, ради любви и четвёртого этапа… И никакие джамранские советники и опекуны с геномометрами её не страшили!

Немного позже, этим же утром, капитаны мирно пили чай в гостиной у Талеха.

– Вот растолкуй мне, коллега, – попросил Гэбриэл. – Как тебе удалось то, что не получилось у старины Ортегиуса и даже у всего научного сообщества Орданеллы?

– А именно? – Талех удивлённо вскинул брови, прихлёбывая чай.

– Достучаться до учёных мужей Лиги, заставить их внять предупреждению и что-то предпринять. Они же буквально в рот тебе заглядывали!

Командор пожал плечами, поставил на стол чашку и задумчиво потёр подбородок.

– Ну, как бы тебе объяснить… Видишь ли, всё просто. Мы же инопланетяне из другой галактики… А ведь, как утверждают земляне, «нет пророка в своём отечестве».

– У нас так же говорят…

Гэбриэл подозрительно нахмурился и резко отставил недопитый чай. Талех, как ни в чём не бывало, отхлебнул глоток. Разбойник посмотрел в чашку, где слегка плескалась, поблёскивая в свете лампы, золотистая жидкость…

– И так будет всегда? – хмуро спросил он, подняв голову, и невольно поёжился, встретившись с холодными глазами джамма. – Неужто до этих олухов никогда не дойдёт?

Звёздные очи, не мигая, изучали алактинца. Этот чужой нечеловеческий взгляд до дрожи пробрал Гэбриэла. Командор невозмутимо отодвинул пустую чашку и произнёс без тени улыбки:

– Надеюсь, что никогда… Покуда джамрану и дмерхи правят миром…

Примерно за полцикла или за шесть с половиной сэптов[36] по наггеварскому летоисчислению до настоящих событий…

Яркий свет резал глаза. Вопросы сыпались со всех сторон, те же самые, и в стотысячный раз пленник отвечал одно и то же.

– Имя?!

– Марк Аверс…

– Статус?!

– Капитан звездолёта.

– Раса?!

– Алактинец.

– Пол?!

– Мужской…

– Вы шпионили на границе Великой Наггеварской Империи.

– Я? Нет… Я не шпион. Я – исследователь… Хотел помочь… Галактикам угрожает опасность…

– Вы осмеливаетесь угрожать Великой Наггеварской Империи?!

Марк застонал от досады.

– Галактики на грани столкновения…

– Бред!

«Хрясь!» – удар по лицу, из сломанного носа хлынула кровь.

– Это правда! – закричал он, растирая кровь, бегущую по губам и подбородку.

– Ложь!

И снова удар, в живот. Алактинец согнулся от боли. Его схватили за волосы и подняли лицо к слепящему свету. Он зажмурился…

– Для кого ты шпионил?!

– Хотел помочь, – лепетал Марк, теряя сознание. – Хотел помочь… Предотвратить столкновение. Верните корабль…

Палачи остановили кровь, облили ледяной водой и снова допрашивали. Один свистел и шипел ему в ухо:

– Ссейчас иначе заговоришшь…

А второй инопланетянин молча рванул края рубашки. Пуговицы разлетелись в разные стороны… Палач сузил красные глаза с вертикальными зрачками и ухватился когтистой трёхпалой лапищей за изящный кулон на тонкой цепочке, висящий на шее Марка.

– Что за цацка?… Отвечай!

Мысли алактинца расплывались, путались, он едва соображал, измученный бесконечными допросами с пристрастием и побоями… Его тычками вырывали из спасительного небытия и опять забрасывали вопросами… Кто он такой? Откуда? И что скрывает?…

Как он вообще понимал их? Вряд ли они говорили по-алактински…

– Что это?! – инопланетянин сорвал с шеи Марка цепочку и потряс кулоном перед его носом.

– Ничего… Побрякушка… – с трудом выдавил Аверс, пытаясь отобрать цепочку, но руки не слушались, и он промахивался.

– Побрякушка? – ухмыльнулся палач, швырнул кулон на пол и наступил на него каблуком.

– Не-ет, – простонал алактинец, – ключ…

– Ключ?! – инопланетянин встряхнул его и хлестнул по лицу.

– Почему вы мне не верите? – насилу выговорил Марк разбитыми губами…

В соседнем помещении за допросом наблюдали двое наггов, сидя перед шаровизором.

– Тупой кусок мяса, – брезгливо заметил один. – Разве так обращаются с хрупкими предметами.

Он имел в виду кулон.

– Это какое-то украшение?

– Не думаю. Скорее, какое-то важное устройство. Он хранил это у сердца. Как же мы недоглядели?! Надо было обыскать, прежде чем отдавать его палачам.

– Приказ С-Вэшота… Нам – корабль, им – пришельцы.

– Как продвигаются дела с кораблём?

– Изучаем. На борту много оборудования, требуется время.

– Поспешите. С-Вэшот и так недоволен… Мы давно не получали вестей от корабля-разведчика.

– Сколько тот уже в пути?

– Более двух сэптимелей[37]. По нашим расчётам, уже достиг спиральной галактики…

– Возможно, нарушена связь. Помехи…

– Нет! Пора это прекратить! – один из наггов вскочил, взбудораженный тем, что творилось в камере для допросов.

Нассарим вновь избивал пришельца.

– А что если, он не врёт насчёт столкновения? И его галактика действительно движется к нам.

– Чушь! Наши границы непроницаемы. Тигр всё уничтожает по пути.

– А если нет? Этот объект крупнее, чем предыдущие… Не меньше Тигра.

– Вот и выясним. Сейчас главное – разобраться с их технологиями и получить данные из спиральной галактики… Я за разрешением к С-Вэшоту. А ты передай им, что пленник отныне в нашем распоряжении… И сперва его надо бы подлатать… Да! Забери то украшение, кажется, оно уцелело… Как сказал пришелец? Ключ?

– Мне доложить иситар-ситу[38]?

– Ни в коем случае. Ему – в последнюю очередь.

Они переглянулись и одновременно воскликнули:

– Слава Великому Наггу-императору!

Эшесс старался как можно быстрее миновать императорскую стражу. Нассаримы, не переставая, салютовали ему пиками всю дорогу, от входа в галерею и до покоев императора. На кончике каждой такой пики – яд нагари…

Эшесс усмехнулся. Ему яд нагари не страшен, тем более, когда есть собственный… У заламина всегда наготове кое-что пострашнее, чем отрава. Гибкое жало. Враги презрительно, с ненавистью, а рабы, корчась от страха, называли его «колючкой».

«Небытие или блаженство?» – коронный вопрос заламина, которого все боялись до ужаса. Когда заламин так спрашивал, это означало одно из двух: смерть или вечное рабство. Именно так это и переводилось с наггеварского на все известные языки: «Смерть или рабство?». Некоторые предпочитали смерть. Избравшим второе дарили жизнь, и они попадали в пожизненное рабство… Подчинять, усмирять, порабощать, принуждать – у наггеваров в крови. Это доставляло наггам и заламинам ни с чем несравнимое удовольствие. А причина крылась в яде, сочащемся из гибкого жала… Ядом парализовали жертву, убивали или заставляли забыться в гипнотическом дурмане. Всё зависело от дозы и состояния наггевара…

Мягкий ковёр заглушал шаги. Давненько Эшесс не появлялся при дворе. А ведь он – плоть от плоти нагга-императора. Долгих три сэптимеля заламин находился в опале, будучи изгнанным из дворца. Сам император приговорил своё дитя к службе на границе у галактических ворот. Так сложились обстоятельства… Неужели его помиловали?… Гонец императора прибыл в Тигриную Пасть и сообщил, что принц-заламин прощён, а Великий Нагг желает видеть его. И вот он здесь!..