Он был вооружен полуторным мечом и башенным щитом и, с лёгкостью отражая удары, которыми его осыпали враги, изредка отвечал на них короткими, но точными выпадами своего клинка. За троих гвардейцев мутанты уже заплатили шестью трупами, но бой всё равно складывался очевидно не в пользу людей. Во многом благодаря Скитальцу, который стоял подальше от схватки, спиной к лесу, в десяти метрах от Ланна. Он дико и утробно выл, а исходящая от него чёрная грязная аура Воли заставила Ланна скривиться от омерзения.

Высокий, на три головы выше барона, урод напоминал человека, но обладал второй парой рук, сейчас воздетых к небу, и целой короной ветвистых рогов на голове. Он был вооружён двумя грубо выкованными скимитарами, сейчас, казалось, всё его внимание сосредоточено на идущей схватке. Ланна скрутил ужас, он понимал, что даже если сможет сразить Скитальца, то его быстро окружат и изрубят оставшиеся Свежеватели, а кроме того, вой как будто выхватывал из его подсознания самые мучительные и ужасающие воспоминания.

Один из гвардейцев получил удар клинком в живот, атаковавшего его дикаря сразу же пронзили с двух сторон его товарищи, но воин осел на землю, сжимая глубоко вонзившийся костяной меч, пробивший кольчугу и поддоспешник. Шестеро оставшихся гвардейцев, повинуясь приказу командира, сделали шаг назад, чтобы сузить кольцо и закрыть брешь в строю. Время играло против них.

Тяжело сглотнув, Ланн укрепил свой разум с помощью Воли, скидывая оцепенение, ладони, сжимающие тяжёлый клинок двуручным хватом, дрожали, когда, выскочив из кустарника, барон побежал в сторону Скитальца. До мутанта оставалось пять шагов, он что-то почувствовал и, прекратив выть, начал поворачиваться в сторону бегущей на него девушки. Ланн попытался привычно усилить ноги с помощью Воли и подпрыгнул вверх, тело действовало само, на инстинктах, выработанных десятилетием практики. Это его и подвело, его Воля и так истощённая воем, рассеялась, не оказав никакого воздействия, и барон не допрыгнул до противника, сумев лишь кончиком меча легко ранить того в бок.

Скиталец яростно заревел и вскинул вверх сабли, зажатые в нижних руках, верхние сложив на груди. Первый быстрый удар он направил в бок девушки, но Ланн смог его отразить своим мечом, одновременно поднырнув под взмах второго клинка, разминувшись с ним на считанные миллиметры. Пучок его волос, срубленных ударом, затанцевал на ветру, когда барон, крутанувшись на месте и распрямляясь, рубанул монстра снизу вверх.

Его меч столкнулся с саблей противника и отлетел в сторону, чтобы пробить блок твари, барону не хватило сил, в следующее мгновенье взмах второй сабли полоснул барона в бок. Рана вышла неглубокой, но рубашка начала пропитываться кровью. Насмешливо рыкнув, Скиталец захохотал, в его глазах читались жестокость и похоть, он играл с Ланном, полностью уверенный в своей победе.

Унижение и страх вырвали из лёгких девушки звонкий крик, Ланну очень не хотелось так умирать. Жажда жизни вспыхнула в его разуме, ему хотелось вновь почувствовать вкус прекрасной еды, прикоснуться к женщине, вволю поплавать в озере. Простые и банальные желания сейчас слились в его сознании с затухающей Волей, и её фиолетовое пламя взметнулось вверх.

Барон почувствовал вспышку страстного желания и, повинуясь ему, поднял меч над головой, рубанув монстра горизонтальным ударом в грудь. Его меч окутало гудящей фиолетовой аурой, и клинок, ускорившись, столкнулся с саблей врага, которая разлетелась на куски. Ошеломлённый Скиталец попытался уклониться, но меч почти на ладонь врезался ему в бок, плеснуло чёрной кровью, Ланн сразу же рванул меч на себя, а Скиталец отпрыгнул назад, зажимая рану на боку, и дико протяжно завыл. Клинок Ланна потух, а он заметил, что от отряда Свежевателей в его сторону быстро побежали двое, вооружённые длинными копьями. У него оставались считанные секунды, чтобы справиться с Скитальцем.

Ланн кинулся на него, время замедлилось и расслоилось, он видел, как оставшаяся сабля врага медленно движется навстречу его колющему удару в грудь. Монстр успел частично отклонить удар, и вместо сердца меч глубоко вонзился в лёгкое. Зажав клинок барона в своей ране свободной рукой, Скиталец неистово заревел и ударил девушку рубящим ударом сверху вниз. Отпустив меч, Ланн бросился в сторону, уклоняясь от атаки, и выхватил кинжал.

Двое Свежевателей были уже в пяти метрах от них. Подпрыгнув в воздух, барон вонзил кинжал в сгиб локтя монстру и подхватил его выпавшую саблю в воздухе, после чего, крутанувшись на месте, ударил Скитальца в украшенную ожерельем из фаланг человеческих пальцев шею. Сабля пробила трохею и горло, вой врага превратился в мерзкие булькающие звуки.

Ланн бросил саблю в ближайшего Свежевателя, выигрывая драгоценные мгновения, чтобы схватиться двумя руками за свой меч и, оттолкнувшись ногой от падающего Скитальца, вырвать клинок из раны. Его окатило чёрной кровью, барон сразу же прыгнул в сторону, один из Свежевателей задел его ударом копья в бок, наконечник пробил куртку и, соскользнув по рёбрам и вспоров кожу, застрял в куртке, заставив барона скривиться от вспышки боли. Почти мгновенно второе копьё вонзилось Ланну в левое бедро, барон взмахом меча перерубил оба копья и неуклюже отпрянул назад.

За его спиной всё ещё слышались звуки боя, гвардейцы сражались за свои жизни, а значит, подмоги ждать было неоткуда. Чёрное отчаяние накатывало волной, когда раненая девушка увидела, что ухмыляющиеся Свежеватели, выхватив кривые костяные кинжалы, начали обходить её с двух сторон. Бедро нещадно ныло, вызванная потерей крови слабость накатывала всё сильнее.

Шагнув в сторону правого врага, Ланн отбил его удар и взмахом меча вспорол уроду живот, пузырящиеся чёрные внутренности полезли наружу из страшной раны. Ланн понимал, что не успевает уклониться от удара второго, и молился, чтобы рана не стала смертельной. Кинжал вонзился ему в плечо совсем рядом с шеей, выронив меч, девушка с жалобным криком упала на землю. Свежеватель захохотал, не обращая внимания на страшные крики умирающего товарища неподалёку, он слизнул капли крови со своего кинжала, медленно пошёл в сторону пытающейся отползти от него девушки, наслаждаясь её страхом и осознанием скорой смерти.

Но мгновение спустя его глаза расширились, а девушку накрыла тень. Перед ней возвышался рослый силуэт десятника, от его могучей фигуры веяло ощущением уверенности и защищённости. «Интересно, его спина всегда была такой широкой?» — подумал Ланн, прежде чем силы оставили его окончательно, и он потерял сознание, но это мгновение останется в его памяти навсегда.

Она пришла в себя от мерного скрипа колёс и хрипло застонала. Приоткрыв глаза, она увидела высоко над головой бескрайнее, чистое, синее небо, в котором кружила одинокая птица. Незнакомый голос неподалёку произнёс:

— Командир! Кажется она она очнулась!

С трудом повернув голову, Лана увидела молодого гвардейца, с тревогой и страхом разглядывающего её. Слабо улыбнувшись гвардейцу, Лана перевела взгляд назад на небо, чувство радости и счастья переполняло грудь, несмотря на боль от ран и слабость во всём теле. Чувствовать себя живой, наслаждаться теплом солнца и прохладой ветерка — такие простые радости сейчас казались ей невероятно яркими и приятными.

Повозка вздрогнула, оттого что в неё запрыгнул человек. Гвардеец поднялся, и его место занял знакомый парень. Айр выглядел усталым и осунувшимся, на лбу у него пролегла глубокая складка. Похоже, последняя неделя у него выдалась непростой. Золотые волосы до плеч обрамляли волевое лицо, он был гладко выбрит, а ярко-зелёные, как весенняя листва, глаза смотрели на неё с тревогой. Заметив, что она его разглядывает, Айр немного стушевался и отвёл взгляд. «Он никогда не знал, как вести себя с девушками», — ехидно подумала Лана. Спустя мгновение она тоже покраснела, осознав, что под попоной, которой её укрыли, была совершенно нагой, несчитая тугих бинтов стягивающих грудь, плечи и бедра. Повисло неловкое молчание, которое со вздохом нарушил Айр.