– Так у нас ничего не выйдет! – заявил мне Дурин после третьего дня бесплодных упражнений. – Даже последыш может сотворить фантом низшего порядка уже после недели тренировок, а у тебя, мил друг, потенциал.

– И что же мне делать?

Тренировались мы на полигоне, который нам милостиво предоставил командир местной заставы, и потому вокруг, кроме искореженных остовов новых огнестрельных орудий да каменного крошева, ничего не было.

Занятия отнимали у меня много сил, а разочарование выбивало из колеи, и потому, сказав последние слова, я устало опустился прямо на землю. Было твердо, холодно и неуютно. Отчаянно хотелось выпить, плюнуть на все и завалиться спать.

– Будем искать раздражающий фактор, катализатор. – Каменистый закинул руки за голову, сцепив их в замок на затылке, и нахмурился. – У тебя есть личный артефакт. Есть способность. Тебя приводит в действие негативная эмоция. Злость, страх, ненависть. Ты должен попытаться возненавидеть.

– Что же тут ненавидеть?

– Да хоть этот камень. – Гном поднял с земли булыжник и затряс им перед моим носом. – Объект ненависти неважен. Важна причина.

Я с сомнением уставился на кусок породы в руках Дурина. С трудом представляя, за что можно питать столь глубокую неприязнь к булыжнику, я все же постарался сделать требуемое, испытать глубокое негативное чувство. Сначала ничего не выходило. Шли секунды, минуты, время растягивалось в удивительно длинную извилистую черту, которая, как луч света, имела начало, но никогда не смогла бы достигнуть конца.

Луч несся вперед, преодолевая миллионы километров, заглядывая в такие уголки Вселенной, в которые не заглянет человечество еще миллионы лет. Проникая в скопления черных карликов и белых гигантов, преодолевая гравитационные аномалии, черные дыры и пояса астероидов, мой луч чувств двигался, пока не остановился около странного скопления пыли, очень похожего на ладонь. Исполинская пятерня вскоре заполнила собой все обозримое пространство моего воображения, однако оставалась неподвижной. Приблизившись, луч смог различить малейшие морщинки, кутикулы на ногтях, рисунок подушечки пальца. Вдруг пришло осознание, что вся эта галактика – это просто я сам, и рука это моя. Чертова белая рука из детских страшилок, способная уничтожить человека по своему гребанному магическому пониманию. Это меня разозлило. Древнее колдовство управляло мной, делая, что захочет и когда ему заблагорассудится, а мне нужно было совсем другое. Я хотел этого, желал, вожделел, ночами не спал – так хотел получить эту способность.

Открыв глаза, я шагнул вперед и взмахнул правой рукой, на этот раз одетой в перчатку из плотной кожи. Сам, без помощи давно умершего Горта или непонятных мне материй, без команды с небес, а благодаря собственному желанию, работе нейронных импульсов, мышц, сухожилий и собственной химии.

– Злость, – произнес я тихо, без эмоций. – Злость и защита.

Температура вокруг меня мгновенно повысилась, поверхность полигона дрогнула и треснула как спелый арбуз. Трещина в камне ярко вспыхнула сначала алым, потом белым, потом испепеляюще красным, и на поверхность начали выбираться странные существа. Обликом они были похожи на человека, но только на первый взгляд. Тела их, состоящие из расплавленной породы, пылали жаром. Глаза, ярко рубиновые, освещали все вокруг каким-то инфернальным свечением. Рты существ были жадно распахнуты, будто у рыб, выброшенных на берег.

Дурин в страхе попятился, встав на всякий случай за моей спиной. За это время элементали огня – я их так теперь буду называть – быстро выстроились в круг, заслонив меня от внешнего мира, и застыли так, сжимая нервно огненные кулаки.

Я же ни страха, ни дискомфорта не испытывал и откуда-то знал, что именно эти создания будут подчиняться мне и защищать меня до последней капли крови, или лавы, как в нашем случае.

– Становись! – скомандовал я, и, грохоча каменными подошвами, огненные здоровяки сноровисто построили вполне себе ровную шеренгу. – Закончили занятия. Вольно! Разойтись!

Это стало переломным моментом моего ученичества. Не буду растекаться мыслью по древу и толкать философскую чушь. Это никому не интересно. Нет, я не стал в один миг великим магом. Часто мои опыты заканчивались провалом, однако удачных попыток становилось все больше. Я понял одно. Не сила руководит мной, а я руковожу силой.

Жизнь моя в подземном королевстве протекала весьма спокойно. Я порозовел, обзавелся жирком на боках, начал отращивать бороду и усы, чтобы уж совсем стать похожим на Великого Черного мага, а Коба, расстаравшись, подобрал мне соответствующий антураж. То еще было веселье, я вам скажу.

Под кряхтение гнома и язвительные замечания Сатаны я примерял очередной наряд, который низкорослик смог добыть. Гном делал просто. Он стаскивал в мою комнату ворох одежды, обуви и шляп и требовал, чтобы я это немедленно примерил. Отвязаться от него не было шансов, и мне пришлось наряжаться перед зеркалом, добытым где-то по случаю тем же Кобой. Дорогущее, с серебряной амальгамой, оно висело на стене, отражая мою неприглядную фигуру, хмуро сдвинутые брови и бледную кожу. Белая рука Горта на этом фоне разительно выделялась, и, чтобы скрыть ее от посторонних глаз, я появлялся на людях в рубашках и куртках с длинными рукавами и носил перчатки.

От образа Ван Хельсинга пришлось отказаться сразу. Очень уж он был, на мой взгляд, агрессивный, хоть и производил должный эффект на оборванцев, детей и дам бальзаковского возраста. В итоге пришли к следующему. Кожаные штаны с множеством карманов и широким поясом, в котором можно было спрятать монеты, кинжал, бечеву и еще много интересного. От сапог я тоже отказался и стал обладателем удобных башмаков с квадратными носами на толстой подошве. Черная шелковая рубашка пришлась как нельзя кстати, а к ней подошла куртка и длинный дорожный плащ с большим капюшоном. Образ вышел неброский, ни к чему не привязанный. В тени капюшона мог скрываться кто угодно – от бродячего артиста до наемного убийцы, и это меня совершенно устраивало.

Утро очередного дня, мой сладкий сон и планы на вечер в один момент были грубо прерваны громкими ударами в дверь. Не запертая на засов, она распахнулась от натиска, ударившись о стену, и в мою комнату ввалился принц Фалько собственной персоной. Следом за ним тащился сонный Коба, что-то бормоча и комкая в руках ночной колпак.

– Вставай, маг! – загрохотал его высочество. – Дело есть.

Я сфокусировал взгляд на незваном госте и попытался перевернуться на другой бок, однако настойчивость пришельца не знала границ.

– Ваше высочество, ну что вы, право слово. Дайте же человеку поспать, – пробормотал я, попытавшись избавиться от руки Фалько на своем плече, но тот, особо не церемонясь, так меня тряхнул, что зубы клацнули.

– Сдурел? Враг на пороге! – заявил Фалько. – Альберт с приспешниками пришел в ущелье, привел магов и пару тысяч конных. Мы едва успели убраться. Сейчас мои войска отходят к горам, несут потери, и нам очень нужна магическая поддержка.

От этих слов сон с меня как рукой сняло. Сев на кровати, я зашарил босыми ногами в поисках ботинок.

– Собирайся! К Альберту примкнули эльфы и большая часть южных баронств. С ним Красный Сокол, Зеленый Полоз, Желтый Нетопырь и два десятка последышей.

– А последыши-то зачем? – не понял я. – Они же буквально привязаны к Илинорской башне?!

– Он взял ее с собой. Тащат сквозь лес, прорубая просеки. Мой братец побоялся идти на меня войной без своей магической своры.

Как вы понимаете, за те недели, что я провел у гномов, обстановка наверху кардинально изменилась. Страна, находящаяся на грани гражданской войны, разделилась на два враждующих лагеря. Одни поддерживали Альберта, другие – Фалько. Неопределившаяся группа знати, отделившись от общей толпы, выжидала, а чернь вокруг стен Илинора жгла костры и взывала к Великому Фалько, королю-освободителю. Они почему-то считали, что при молодом принце им станет жить лучше.