Начальник стоял рядом и беспокойно посматривал на дальние двери.

— Так, — наставлял он, — его величество задерживается, не забудьте оказать ему знаки внимания. В Малом зале вы благополучно проспали.

— А разве он уже?..

В ужасе заморгала, гадая, заметил ли кто-нибудь мою оплошность. Если да, я пропала. Отказ приветствовать монарха можно прировнять к неуважению власти, а это статья.

— Разве! — шипящим шепотом передразнил хассаби. — Спать надо меньше! Предлагал же стимулятор, нет, она упертая! Ладно, мне нагрубить, стерплю как-нибудь, а тут могут такое припаять, учитывая дело Эламару. Угораздило же влюбиться в некроманта и нарушить инструкции!

— Но я не…

Положим, действительно влюбилась в подозреваемого, чего делать не следовало, но стойко молчала о следствии.

— Вы — да, — оборвал оправдания начальник. — Материалы дела помню наизусть. К слову, мне, который из тюрьмы вытащил, лучшего адвоката нанял, судимость снял, никакой благодарности, — ворчливо добавил он.

Что на такое ответишь, только: «Спасибо, я очень ценю вас, хассаби». Не разбирать же спорное высказывание. И благодарить благодарила, да и с лучшим адвокатом вопрос.

Лотеску отвернулся и буквально через мгновение больно ущипнул за руку. От такого и мертвый проснется.

Король!

Постаралась сделать самый глубокий и почтительный реверанс на свете и украдкой взглянула на монарха. Газеты не врали, черты лица те же, только я представляла короля высоким. Сонмекс оказался по плечо министрам, зато не полный, грузный, как многие низкорослые люди — обычный человек, сероглазый, русоволосый, с короткой бородкой. Северянин: только у них светлая кожа. Король был одет в серый костюм из тонкой ткани. Последний, разумеется, сидит идеально. В петлице — гвоздика.

Монарх устроился в напоминавшем трон кресле и кивнул собравшимся. Далее — короткое приветственное слово. Мол, он рад всех видеть и надеется, мы его порадуем. Мы — это все те же представители Карательных инспекций, которых в начале недели мучил министр. Посторонних в Белый зал не пустили, остались только высшие магические служащие и их помощники.

Покосилась на трибуну неподалеку от короля. Она напоминала эшафот. Не внешне — по ощущениям. С нее, повернувшись лицом к монарху, полагаюсь вещать главам Карательных инспекций. Нэвильская значилась в списке четвертой. Доклады делались в форме дискуссии: руководитель произносит речь, ее критикуют, изредка вмешивается король и в конце ставит оценку работе.

Без ложной скромности, я написала лучшую речь, а начальник ее блестяще вызубрил. Другие читали — он говорил и не только. Лотеску ловко отбивался от каверзных вопросов, задал оппонентам парочку своих и вышел победителем.

Меньше всего ожидала, что меня тоже позовут на трибуну. Думала: все, отстрелялись, и тут Лотеску назвал мое имя. На негнущихся ногах, с комом в горле пересекла зал, ощущая себя неуклюжей коровой под огнем перекрестных взглядов. Не худышка, одежда не на заказ пошита, на каблуке царапина — словом, сто тридцать три повода посмеяться. И такая чувырла с вороньим гнездом на голове — увы, времени на полноценную укладку не хватило, — мозолит глаза королю. А рядом шикарные женщины из чужих Карательных инспекций, с которыми шапочно познакомилась в министерстве. Хассаби, хоть вы постойте рядом, не бросайте! С мольбой покосилась на Лотеску и уловила едва заметный кивок. Вроде, собирался помочь. С другой стороны, если утонем, то вместе, иного не дано.

Ладно, соберись. И костюм на тебе новый, отутюженный, и волосы собраны в пучок, а не торчат в разные стороны. Да, без макияжа, но я не страшилищем уродилась. Словом, поднимай самооценку. Кто мечтал о повышении? Тогда вперед!

Взобралась на трибуну и приветствовала высоких особ. Пока говорила, выравнивала дыхание. Вроде, удалось, вернулась былая уверенность.

Подумаешь, король! Он тот же мэр, только рангом выше. Большой начальник, не более. Главное правильно себя настроить.

Голос Лотеску звучал звонко:

— Позвольте представить моего секретаря — госпожу Магдалену ишт Мазеру. Она с удовольствием расскажет о работе по контролю несанкционированной магии. Госпожа ишт Мазера долгие годы занималась розыском преступников в данной сфере и заслужила не одно поощрение. Она и сейчас удачно совмещает две должности. Побольше бы таких сотрудников, господа!

Зарделась от нежданных комплиментов и пожевала губы, что частенько делала, когда волновалась. Дурная привычка! И по закону подлости с коротким высоким звуком сработала вспышка изображателя. Надеюсь, на магической изобразительной карточке я улыбалась, а не кусала губу. Понадеемся на лучшее, но отныне — строгий самоконтроль.

Его величество пожелал услышать о буднях инспекции, и я с готовностью описала недавнее прошлое. Тщательно следила, чтобы оно рисовалось радужным: и лаборатория самая лучшая в стране, и рутины нет, и полиция нас обожает. Требуется реальное дело и методы его раскрытия? Пожалуйста. В качестве примера поведала о мошенничестве в сфере красоты, когда одна ушлая ведьма без лицензии меняла клиентам внешность.

Кажется, я произвела благоприятное впечатление: король кивал, улыбался. Замечательно, значит, импровизация — мой конек. Но Лотеску убью! Если это его инициатива, не стану молчать. Или решил отомстить за отвергнутые притязания? Кто их знает, как южане воспринимают отказы. Впрочем, на месте мужчины с уязвленным самолюбием я выбрала бы иную месть, не рисковала бы добрым именем инспекции. Не разбудила бы, а потом уволила за срыв ответственного мероприятия.

Дождавшись разрешения, поспешно освободила трибуну для других выступающих. Их слушала в пол-уха, благо секретари в дискуссии не вступали, терпеливо дожидались, пока начальники переругаются. Баталии велись жаркие, каждому хотелось выглядеть самым лучшим в глазах монарха. Воспользовавшись близостью Лотеску, тихо поинтересовалась, по чьей инициативе оказалась на трибуне.

— Моей, — не стал отпираться хассаби и выпил стакан воды. — Никакого злого умысла, госпожа ишт Мазера, — поспешил добавить он, перехватив мой возмущенный взгляд. — Я на задержания не езжу, а вы прежнюю работу обожали, против воли заразили бы страстью окружающих. Опять же лучше быть разумным человеком, а не мебелью для подачи кофе.

Молчала и продолжала искоса смотреть на Лотеску. Выкрутился или не врет?

— Начальству нужно верить, — повторил он давнюю фразу. — Помните, скоро все изменится, и куда вы? Вот. Собирайте рекомендации.

Верно, хассаби ведь переводят в столицу. Он настроен оптимистично, полагает, преступника посадят. С другой стороны, только так и стоит жить, иначе лучше сразу в гроб. Сама такая, верю: выберусь. Всегда и везде.

Мельком глянула на трибуну и увидела Роджера Лаура. Улыбка сползла с лица, но я быстро вернула ее обратно.

Глава столичной Карательной инспекции на меня не смотрел, своих дел хватало. Король хмурился и постукивал пальцами по подлокотникам — дурной признак. Тут и оппонентов не требовалось, его величество сам в пух и прах разметал отчет Лаура. Посыпались вопросы о растрате, о малом проценте раскрываемости, мошенничестве. Лаур мужественно отбивался, но стул под ним качался и грозил упасть прямо сейчас.

Присутствующие притихли, жадно ловили каждое слово.

Король говорил резко, местами повышая голос. Лаур парировал вежливо, спокойно, только голубые глаза сверкали. Он производил впечатление надменного дворянина, который не терпел обид, даже если их наносил вышестоящий. Смуглый, тоже брюнет, как и Лотеску, Лаур, тем не менее, не обладал кипучей кровью южан. Если верить скупой информации справочника, он родился в столице, куда его предки переехали при деде Сонмекса. Движения выверены, подбородок всегда высоко поднят — аристократ до кончиков пальцев. Только похож на волка, а затравленный зверь разорвет охотника.

Прислушалась — говорили как раз о мухлеже с финансированием.

Лаур держался более чем достойно, отмел обвинения и перевел стрелки на министерство. Тут пришло время Абеля Бернарда держать удар. Он легко и просто, играючи, отмел «детский лепет хассаби Лаура». Очередной матерый волк! Они даже похожи — легким презрением ко всему и вся.