Бокар казалось задумался склонив голову, но спустя пару секунд вновь поклонился и произнес:
— Тауриэль не против вашего присутствия, леди Ульма. Судя по всему вы с ним старые знакомые и у него нет от вас секретов.
— Знакомые? Скорее старые враги. Айр, можешь приступать, я буду за всем внимательно наблюдать и не дам тебя обмануть. — сложив руки на высокой груди, кивнула мужу Ульма и прислонилась к стене кабинета.
— Третье правило, Бокар. — напомнил дворецкому Айр в ожидании.
— После заключения контракта, вы получите способность увидеть чужие грехи, господин. Взгляд, подобный таковому у самого Тауриэля что будет подчиняться вашим желаниям. Он никогда не должен быть направлен на три типа людей, ваших детей, ваших возлюбленных и ваших правителей. — будничным тоном пояснил Бокар.
— С первыми двумя категориями все понятно. Но последнее… Что скрывалось за желанием отца свергнуть существующую власть? Только лишь стремление к справедливости? Или что-то еще… Я могу с ним поговорить, Бокар? — спросил рыцарь и его зеленые глаза встретились взглядами с бездушными серыми зеркалами дворецкого. Тот отрицательно покачал головой:
— Мертвым нельзя вмешиваться в дела живых. Вы готовы приступить к заключению контракта?
— Подожди. Сначала еще один вопрос. Как ты лишился души? Отец упомянул что ради сохранения страны ты не стал карать грешника, а потом, во время войны был убит. Я хочу знать подробности.
— Несколько сотен лет назад, я нарушил запрет и узрел грехи своего правителя. Его смерть означала бы гибель и всей нашей страны, потому я решил отложить справедливую вару до завершения войны. Но был убит в том месте что зовутся сейчас Улонскими озерами и возвращен к жизни хранителем, как живое напоминание кары за нарушение контракта. — голос дворецкого был пустым и информативным, он как будто читал хронику, а не рассказывал о своей судьбе.
— Ясно, благодарю, — кивнул ему и собственным мыслям молодой рыцарь, а потом сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями. Слова будущего контракта сами собой возникли в его сознании, это была его самая важная ставка в длинной игре под названием жизнь:
— Я Айр Лотеринг заключаю контракт с Хранителем Воздаяния, Тауриэлем и клянусь карать зло. Изменить наше общество сделав его более справедливым. Стать тем кто поставит на колени сильных, что прежде угнетали слабых. Построить мир, где во главе угла будет не чья-то воля, а закон, единый для всех. И моя душа станет платой подкрепляющей вас этих слов. Если я собьюсь с пути, или паду не совершив задуманное, пусть я лишусь ее в назидание всем остальным! — хриплый, исполненный злости голос сотника прогремел по залу, заставив Ульму вздрогнуть. А когда Уриил проявился в реальности, прямо за спиной бледного дворецкого, харгранка тихо и угрожающе добавила сделав шаг вперед:
— А если он все таки лишится души, то даю тебе слово Королевы Проклятых, я разнесу твой домен по осколкам, уничтожу сами упоминания о тебе, Воздаятель, во всех доступных мне циклах и навечно заточу в небытии.
Странный, нечеловеческий смех, по-ангельски прекрасный был ей ответом. Ульма и Айр переглянулись, смеялся чернокожий воин, что прежде всегда был молчалив. Даже Ульма что знала его несколько столетий, впервые слышала чтобы он издал какой-нибудь звук. Красный, округлый предмет упал им под ноги, прокатившись по ковру и заливая все вокруг кровью. Это была голова Тирана, лицо юноши было искажено предсмертным ужасом. Несмотря на то что голова лишилась тела несколько недель назад, она прекрасно сохранилась в кошмаре, а широко распахнутые глаза, навечно застыли вглядываясь в пустоту.
Переведя взгляд на свою жену, которая сейчас как будто налилась властью и пламенем, сотник покачал головой:
— Ульмочка, это уже не контракт, а шантаж какой-то, с вымогательством и угрозой расправы. Но похоже, что Воздаятеля не так просто запугать, даже Королеве Проклятых.
— Это потому, что он думает, что я какая-нибудь ярморочная фокусница. А ты мотай на ус, с ними иначе нельзя — хмуро кивнула разгневанная лисичка в сторону светящихся лунным блеском крыльев.
После слов клятвы, Айр почувствовал незримую связь с чернокожим воином. Чуждые, нечеловеческие эмоции на миг заполнили его разум, заставив все тело трепетать от негодования. Уриил был разгневан предательством и потерей контрактера и горел от жажды мщения, подобной той что испытывал и сам герцог.
— Вместе мы поквитаемся с Лейнардом, Уриил. — согласно кивнул ему Айр, крепко сжав рукоять своего меча, — А теперь, не медля отправляемся в чащу!
— Подожди, Айр прикажи ему отнести меня на нижний слой кошмара, туда где стоят врата Ада. — попросила Ульма, окинув Тауриэля подозрительным взглядом.
А потом наклонившись, подняла двумя руками отрубленную голову, закрыв ей глаза. Когда-то, очень давно, она создала ментальные чары чтобы навечно запечатать в своем сознании те чувства и мысли что ее посетили в момент освобождения. И лицо спасительницы, кем бы та не была.
Она терпеть не могла их применять по отношению к живым, но Тиран уже был мертв, а его знания могли ей помочь. Подчиняясь жесту харгранки из отрубленной головы потянулись сотни серебристых нитей, сплетаясь в единый, завораживающий своим видом, узор. Издав тихий вздох, ведьма к ним потянулась, сливаяясь собственным разумом с столетиями памяти мертвеца.
Обычного человека этот поток информации свел бы мгновенно с ума, но не Первую Колдунью, создавшую само понятие магии смертных. Безжалостно обрезая все лишнее, она вглядывалась в саму суть, оставляя лишь то что касалось контрактеров и эндорим. И наконец нашла то что искала. Последний бой Ланы с Властью, за которым наблюдал и павший Тиран. Искаженные ненавистью черты любимого лица. Оскаленная и окровавленная хищная пасть рвущая плоть повелительницы домена. И ярая убежденность последней что смерть от лап Астера, дарует ей долгожданный покой.
Две сотни лет пролетели за пару мгновений. Покачав головой, ведьма осторожно поставила голову на стол, как пустой, ставший ненужным сосуд. Встретившись взглядом с мужем, она приподняла бровь в вопросительном жесте.
— Я никогда не привыкну к чертовой магии… — пробормотал Айр, а потом строго спросил, — Насколько это опасно? И что ты там желаешь найти?
— Есть догадка… Маленький шанс на то что мы сможем ее вернуть, Айр. Нашу Лану. — воскликнула харгранка, тихо добавив, уже сама себе, едва шепнув губами — Правда это будет означать что я страшно напортачила, там в чаще…
В глазах воина вспыхнула почти забытая им надежда, но он все же покачав головой, сдержанно задал вопрос:
— Ты ведь сказала что ее смертная часть отправилась в колесо, без шанса на возвращение. Что изменилось?
— Возможно ее душа так слилась с сердцем, что потеряла свою человечность. А значит ее разум сейчас раздробленным вернулся в домен, что прежде был вотчиной Астера. — не моргнув глазом солгала Ульма.
Она любила Айра и не хотела причинять ему лишней боли. А ведь если ее догадка верна, это погребет его под чувством вины. Сама же Ульма к ней давно слишком привыкла. А ее преданность всегда принадлежала лишь той, кто ее спасла от столетий мучений. Руки харгранки немного дрожали, а в животе как будто застрял кусок стылого льда. Когда на плечо опустилась ладонь мужа, Ульма вздрогнула пряча глаза, сияющий же от надежды Айр ей ответил:
— Тогда мы просто обязаны это попробовать! Уриил, отвечаешь за нее головой.
Согласно кивнув, чернокожий безмолвно подошел к Ульме, опустив ладони на ее плечи. А после они растаяли в воздухе, уходя в слой кошмара. Ведьма крепко сжала зубы, проходя с помощью ангела сквозь слои столь древние, что помнили кровь пролитую тысячелетия назад. Видения отгремевших битв и сражений что происходили на этом месте, пламя и горечь потерь пытались затопить ее разум. Создав ментальную защиту и стараясь не смотреть по сторонам, доверяя полет ангелу, Ульма задумалась над тем грехом что совершила.
Тогда, в Дикой Чаще, когда Ланн пронзил свое сердце мечом, она была в растерянности и панике. Ей было очень сложно принять то что ради нее кто-то пожертвовав жизнью. Харгранкая Шлюха, Королева Проклятых, не могла вынести того что по ее вине, из за нее, опять погиб человек. Она пыталась найти искупление, но вела людей к смерти. А потому Ульма решилась на немыслимый шаг, даже сейчас, по прошествию уже почти года, ведьма не могла в полной мере понять что тогда совершила.
