– Зачем пожаловали, кэп? – Торрес присел на лежанку, закинув ногу на ногу и сложив на груди руки.

Шадор сидел на стуле спокойно и прямо. Ноги вместе, сапоги носками наружу, а на коленях он держал блок-нот.

– Мы побеседуем. А после я решу.

Ангел кивнул.

– Хорошо. О чем?

– О Терезии Малкольм, – вот так сразу, без обиняков.

Торрес слегка напрягся.

– Как по мне, так здесь всё ясно.

– Не всё! – рубанул капитан. – И прежде я хочу, чтобы ты это посмотрел, – он протянул дейгарцу блок-нот.

– Что там?

– Смотри.

Торрес вгляделся в экран, где менялись чередой столбики сообщений с изображениями… Наркоплантации, заводы и фабрики с бесплатной рабочей силой, рабский труд и… Подворотни, где дилеры сбывали запрещенный товар чумазым подросткам… Картинки менялись, и на другом кадре разряженные и напомаженные дамочки вещали за чашечкой какао, что на пожертвованные обществом милосердия средства открылся новый приют для сирот и что-то там про акции и дотации.

– Зачем вы мне это показываете? – Торрес скривился. – И какое отношение…

– Дальше смотри.

Следующая запись была сделана очень давно, наверное, лет сто пятьдесят назад, и прошлое поросло быльем, но агенты Шадора откопали ее в недрах очередного движения «за спасение».

Хрупкая женщина в маске – эдаком капюшоне с прорезями, вещала с трибуны перед толпой, но голос, этот мелодичный голос…

«Человеческую природу не изменить! – выкрикивала она в микрофон. – Нам подвластно только одно – искоренить! Отсеять! Выполоть сорняки! И для этого годятся любые методы, вплоть до самых радикальных! Мы уничтожим гнилое семя в его зачатке…»

Тут женщина сорвала маску, всего на секунду, но…

– Пауза! – Шадор остановил мгновение. – Приблизить.

Рут-ком выполнил голосовую команду.

– Узнаешь?

– Не знаю, – Торрес вгляделся. – Допустим… Смутно… Но это невозможно!

Он вернул капитану блок-нот, силой толкнув ему в ладони.

– Даже если твой разум отрицает, объективно эта женщина – Терезия Малкольм – лидер всех благотворительных миссий, кумир Содружества, символ Конфедерации и она же Терес – авторитет преступного мира, одна из трех неуловимых, возглавляющих темное братство Кинжалов и Капюшонов.

– Чем докажете?

– Ты сам видел.

– Это подделка!

– Все может быть. Но если ты включишь здравый смысл, то я, так и быть, посвящу тебя в более шокирующие подробности.

– И вы думаете, я вам поверю? – криво усмехнулся Торрес. – После того, что вы сделали.

– А что я сделал? Убрал преступного авторитета?

– Вы уничтожили целую станцию! – Торрес вскочил, сжал кулаки и гневно уставился на капитана. – Там были люди… почти триста человек, и…

– У меня не было другого выхода. Поверь, я этим не горжусь, но иначе погибло бы еще больше.

– Малодушные оправдания, которыми вы бесчестно прикрываетесь! – выплюнул Торрес прямо ему в лицо.

Капитан прищурился и холодно приказал:

– Сядь.

Торрес после некоторого замешательства плюхнулся обратно.

– И это после всего, что я слышал о вас, капитан? Скажи мне кто, ни за что бы не поверил… Решил бы, что вас оклеветали.

– У одного человека может быть множество граней. А что ты слышал?

– О кентрийской кампании, – пробормотал Торрес. – Вы пытались спасти колонистов ценой собственной жизни.

– Ну конечно, – Шадор усмехнулся, и что-то дрогнуло в его невозмутимом лице. – Что же еще… И это лишь доказывает, как мало ты обо мне знаешь… Верхушка айсберга, прогорклые сливки с торта, остальное погребено под домыслами и догадками.

– Что именно?! – вскинулся Ангел.

Неужели агентурная сеть Легиона раздобыла неверные сведения?

– Люди меняются со временем, – с горечью произнес Шадор будто в пустоту. – Я был мятежником и чересчур молодым… Чуть постарше тебя… Да, я планировал мятеж. Но все по порядку… Мало кому известно, что на тех кораблях были дейгарцы.

Торрес затаил дыхание от потрясения. Внезапно! Он и вправду не знал, этого не было в письме.

– Как так вышло? – вырвалось у него.

– Лери всегда притесняла Дейгар всеми средствами и даже в мирное время. Диверсии, вредительство, биологические атаки… Под видом удобрений над пограничными колониями распылили «пятнистую смерть». Слыхал о такой?

Торрес кивнул.

– Нам в школе рассказывали, что колонии были заражены. Поэтому их с легкостью уступили лерийцам.

– Да, но те колонисты, что чудом выжили, похватали детей, погрузились на корабли и кинулись искать помощи у своих, но… На Дейгар их не пустили. В ГСБ посчитали, что они инфицированы, испугались эпидемии в системе. Колонистов поместили в бессрочный карантин на орбите. Обрекли умирать от голода и жажды…

– Я помню! – воскликнул Торрес. – Я был мальчишкой еще, но помню… Об этом говорили родители, но нам преподносили все по-другому.

– Вот-вот, – продолжал Шадор. – Нашлись родственники и сочувствующие, смельчаки, которые пробрались на «зачумленные» корабли с провиантом и медикаментами. Настоящие герои! Не то что эти болтуны из миссии милосердия.

Ангел пропустил этот камень известно в чей огород.

– Суда тайно заправили топливом, и они отправились искать помощи… Как ты думаешь, у кого?.. У братьев своих кентрийцев, а те организовали против них кампанию. И первую волну они удачно истребили… В той бойне погибла моя жена… Лита… – голос капитана дрогнул и стал глухим, но тут же выровнялся и зазвенел сталью: – Лита руководила спасательной группой. Спасателей подорвали вместе с колонистами. Ими попросту пожертвовали! И тогда мы – кучка отчаянных молодых офицеров, затеяли государственный переворот. Мы собирались свергнуть эту военную машину раз и навсегда, все было готово, на всех важных постах флота расставлены нужные люди, но… Вмешался случай. Прибыла вторая волна колонистов. И меня перебросили в карательную экспедицию, а дальше ты знаешь… Наверное.

– Знаю, – подтвердил Торрес.

– Но не всё… Я лишь подал пример, полагая, что остальные подхватят. Я блефовал, сообщив властям, что на всех оружейных системах установлены бомбы. Всего один залп и кентрийскую флотилию разнесет вдребезги… Чтобы выиграть время. Однако нас предали. И никто из соратников не отважился меня поддержать, дорожа своей шкурой, а не справедливостью. И только один из всех, непричастный к мятежу, мой друг… Ферт… Ферт… Он единственный оказался достойным. Один из всех. Настоящим… – Рерих проглотил комок в горле, ненадолго умолк и хрипло добавил: – И его убили. А я жив, и другие, до сих пор…

– Капитан…

– Хочешь, открою тебе секрет, Торрес?

– Зависит от… но… Извольте.

– На самом деле, количество людей не имеет значения. Важно лишь то, чувствуешь ты за них ответственность или нет. Поэтому два моих кука или два доктора, один старпом, тысячи дейгарских колонистов и даже ты – ценнее для меня, чем триста человек на том плоту.

Торрес отвернулся и молчал.

– Это делает меня чудовищем в твоих глазах?

– Бог вам судья, капитан, – Ангел задумчиво посмотрел на «чудовище». – В конце концов, никто из нас не безгрешен.

– Да! Ты прав, Варгес, я ничуть не лучше других, – Рерих отвернулся на миг и украдкой вытер глаза. – Но у меня есть корабль и команда, за которую я отвечаю, и ты должен понять.

Мысли завертелись в голове у Шадора: Дейгар – Лери – колонисты… Мятеж и провал… Разгадка лежала на поверхности. И теперь, во многом благодаря дейгарцу и сопоставив все ранее известное, Рерих осознал, почему Тезерион выбрал его и… Эннибет! Он не уверен, но вероятно, ее история – ключ к чему-то. И тогда все встанет на свои места!

– Торрес, – Шадор поднялся и вызвал по комьюните охрану.

– Да, капитан.

– Спасибо.

– Э-э… О чем вы?

– Неважно. А ты подумай. Оставляю тебе компромат на твоего кумира, там еще много чего интересного. Изучи на досуге. Мифы надо вовремя развенчивать, – он швырнул блок-нот на лежанку и вышел в открывшийся проем.

Уже в коридоре капитан приказал перевести заключенного Варгеса в каюту – под домашний арест, но не ранее завтрашнего дня.