Последняя фраза была сказана для меня.

Я ответила уверенной улыбкой: конечно, иначе и быть не может.

— Значит, решено, — подвел итог он. — До завтра отдыхаем, набираемся сил…

Отдыхаем?

Мужчины! Откуда им знать, как сложно девушке собраться на бал, да еще и в такой короткий срок. Платье, туфли, украшения — все должно быть идеально. Скромно, неброско, но идеально. И снова придется что-то сделать с волосами, ведь вечерняя прическа не предполагает ни шляпки, ни мантильи.

Предстоит немало хлопот, и отдохнуть уж точно не получится. Но зато, возможно, удастся немного отвлечься от тревожных мыслей.

Джед

После того как Лисанна рассказала, что ей понадобится для осуществления нашего плана, и попросила в помощь Унго, у меня создалось впечатление, что я отдаю товарища в рабство, и дай-то Создатель, чтобы только до вечера. Ходить по модным салонам и парфюмерным лавкам — удовольствие весьма сомнительное. Надеюсь, это не то, чем мне предстоит заниматься, пока смерть не разлучит нас. А то знаю я дамочек, не вылезающих от куаферов и модисток и непременно требующих, чтобы мужья сопровождали их в этих мытарствах.

— Ты снова в ванне? — едко осведомился Рик, заметив, что я отвлекся от блокнота.

— Скорее в царстве Мун.

Я отогнал видение, в котором тащился за Саной мимо ярких витрин, груженный пакетами и коробками, и вернулся к чтению. Если таковым можно было назвать попытки отыскать смысл в отдельных словах и фразах, проступивших вокруг оставленного Ярой черного отпечатка ладони.

«С тех пор… …делия …ти год, но Михаэль продол… …скренне жаль юношу…»

«С тех пор, как пропала Корделия, прошел почти год, но Михаэль продолжает поиски. Мне искренне жаль юношу…» Думаю, я верно расшифровал частично смазанные строчки внизу страницы. Первая замеченная мною на испорченных страницах запись, хоть сколь-нибудь относившаяся к делу. Малоинформативная и до отвращения циничная: обман длился уже год, а Тисби «искренне сочувствовал» жениху Дэллы.

Дальше — несколько листов невразумительных каракуль. О каком-то посольстве, торжественном приеме и сплетнях при дворе. Обрывок записи о болезни короля, то ли очередной, одной из многих, коими Неудачник страдал на протяжении всей жизни, то ли той самой, последней, что свела Эдуарда в могилу. Страдания по «милой Анне».

Делать все равно было нечего, и я продолжил листать блокнот. Все, что казалось интересным, выписывал. К возвращению Саны таких выписок набралось на два листа.

Я предполагал, что покупки отнимут больше времени, но, когда девушка тихо, чтобы не разбудить задремавшего Ричарда, вошла в комнату, я еще сидел за столом у окна, и света вполне хватало, чтобы читать, не зажигая свечей.

— Вы быстро, — удивился я. — Все купили?

— Да. Унго — просто чудо! — прошептала она, наклонившись ко мне.

— Я знаю.

— А это что? — заинтересовалась моим занятием Лисанна. — Сумел еще что-то выбрать?

Взяла один из листов и сощурилась, всматриваясь в слова: почерк у меня еще хуже, чем у покойного иллюзиониста.

— «Я присягал на верность стране и королю, но и предположить не мог, что придется доказывать эту верность таким образом», — с трудом разобрала она. — Думаешь, речь идет о…

— Возможно.

— А это уж точно: «…чувствовать себя героем легенды о Джанелл. Но героем я себя вовсе не ощущаю, а скорее…» Кем?

— Негодяем.

Я бы чувствовал себя именно так. Хотя нет, я бы и не взялся за подобное, несмотря на все клятвы.

В оправдание Натана Тисби можно заметить лишь то, что, судя по восстановленным мною записям, маг сам не был в восторге от поручений Эдуарда. Зато выказывал сочувствие «бедной женщине, ставшей жертвой невероятного по своей дерзости обмана».

«…Испытываю ли я удовольствие от этого? Не скажу, ибо…»

«Узнай она — и нам с Эдуардом вовеки не отмыться от грязи ее презрения…»

Королевский маг частенько задумывался об этом, раз уж уделял истории с Дэллой столько внимания в своих записях. Совесть у него все же была.

— «Она не ведает ни о чем и в душе своей остается чиста и безгрешна, — прочитала с листа Сана. — А мне порой отчаянно не по себе в присутствии этой вестранской волчицы…» Почему вестранской, а не андирской?

— Для большинства олийцев что Вестран, что Ро-Андир — все едино, — сонно ответил ей разбуженный нашими перешептываниями Рик.

Шаман сел на кровати, потянулся и, взглянув в окно, заметил, как и я:

— Вы с Унго быстро управились. А Яра еще спит?

— Уже нет. — Сана замялась. — Я сказала ей о бале. Она тоже хотела бы пойти. Я объяснила, что это может быть опасно…

— Ясно, — понял я без пояснений. — Рик, глаз с нее не спускать, пока нас не будет.

Саму Яру я увидел уже поздним вечером. Они с Лисанной ужинали в номере, а мы с Ричардом только-только вернулись из расположенной на первом этаже ресторации, как маленькая волчица, очевидно услыхав или унюхав нас, заглянула в комнату.

— Джед, Сана просит, чтобы ты на нее посмотрел.

— Посмотрел? — Я не понял ни фразы, ни сопровождавшей ее лукавой улыбки.

— Волосы. — Яра показала себе на голову. — Она их снова… того…

Надеюсь, не очень «того». Нам же нужно, чтобы нас впустили во дворец. Или будем брать на испуг?

— Тебе понравится, — хихикнула мне вслед девчонка.

И не соврала.

Сана сидела на постели в освещенной десятком свечей комнате. Длинные локоны девушки струились по обнаженным молочным плечам потоками теплого шоколада и стекали на нежно-кремовый атлас. Десерт, да и только.

— Ты очень… красивая, — улыбнулся я. На языке вертелось «вкусная», но я вовремя вспомнил правильное слово.

— Продавец сказал, что за несколько раз краска смоется. — Она опустила глаза. — Но если тебе нравится…

— Ты нравишься мне любой, — сказал я, в короткий миг вспомнив все ее превращения, от скромной девицы в дилижансе до отплясывающей у костров горянки.

— Я хотела, чтобы ты увидел, как будет в новом платье. — Сана поднялась, придерживая норовящий сползти наряд. — Но тут застежки сзади. Яра не смогла разобраться. Не поможешь мне?

— Да, конечно.

В первый момент меня не смутила деликатность просьбы, а потом, когда она развернулась спиной, медленно собрала и подняла вверх шоколадные пряди, открывая изящную шею, плечи, нежную кожу в длинном вырезе незастегнутого платья…

М-мун и все ее демоны!

Когда ворох кремового атласа с шуршанием опал на пол, я очнулся от странной, глупой мысли: «Что за мода теперь такая, что благовоспитанные девицы не надевают под бальные наряды белья?» — до крови прикусил губу и лишь так сумел взять себя в руки… Фигурально выражаясь. А в реальности в руках я держал свое сокровище, дрожащее скорее от страха, нежели от страсти, и затопившая сердце нежность вытеснила все остальные чувства.

Милая моя, глупая…

Я опустился на колени, подобрал упавшее платье и натянул на замершую передо мной девушку. Обнял. Слов не нашел, лишь прижал к груди. Милая моя, глупая, только посмей сейчас снова что-нибудь себе придумать.

— Джед…

Нет, только не плачь.

— Я люблю тебя. — Я постарался, чтобы мой голос звучал спокойно и уверенно. — И все у нас еще будет, но не так.

Не в обшарпанном гостиничном номере, не тогда, когда ты сама уже сто раз пожалела об этой задумке и трясешься от ужаса.

— А если мы…

— Мы вернемся. Даже не сомневайся.

Лисанна

Главная резиденция герцогов Вестранских располагалась не в центре Ангера, как можно было бы предположить, а на окраине древней столицы. Дворец, бывший некогда королевским, стоял на скалистом берегу бурной реки и сам казался частью скалы: массивный, выстроенный из грубого серого камня, лишенный всякой вычурности и даже намека на изящество, он был призван являть собой силу и мощь Вестрана, а не демонстрировать состояние герцогской казны.