Прошло два часа с момента моего ухода.

Я видел, как со стены, справа от ворот мне машет Лушка. Она стояла на стене и высматривала меня. Я был уверен, что она специально напросилась в первые ряды, чтобы увидеть меня, как только я появлюсь на краю леса. Махнув ей рукой, я нырнул в закрывающиеся створки.

Выскочив из захаба я практически налетел на Настю. Она бежала навстречу, и как только оказалась рядом бросилась мне на шею. Прижалась всем телом. Я ощутил, как вздымается её грудь, плотно прижатая к моей. Как бьётся ее сердце, быстро и тревожно.

Я посмотрел в глаза Насте и улыбнулся.

— Все будет хорошо, — произнес я и чуть не упал.

Петя врезался в меня так, что я пошатнулся. Он бежал откуда-то сбоку, и я не заметил его приближения.

— У тебя все получилось? — спросил братец, обнимая и меня, и Настю за пояс.

— Не знаю, Петь, видимо да. Я прошел посвящение.

— Это самое главное! — воскликнул мальчишка. — Значит ты сможешь защитить нас, а мы отомстим за папу и маму.

— Отомстим! Обязательно!

Удовлетворившись моим ответом, мальчишка отлип от нас и убежал обратно. Я глянул ему вслед и увидел мастера Лина. Кивнул ему и получил кивок в ответ.

Подбежал староста.

— Никита Васильевич, у нас все готово. Мы смогли организовать… — начал было он, но я его перебил.

— Я вижу, Роман Дмитриевич. Все подготовлено отлично. Мне нужно на стену, со стороны дороги.

— Там опасно! — возразил староста.

— Я знаю, именно поэтому мне туда и нужно.

— Но…

Я посмотрел в глаза старосте так твердо, как только мог. Роман Дмитриевич отвел взгляд.

— Идемте, Никита Васильевич. Сейчас организую место.

— Останься здесь, внизу, — попросил я Настю.

— Мое место на левом фланге. Рядом с Лушкой и Иваном, — произнесла девушка не терпящем возражений голосом.

Откуда столько твердости и властности?

Я глянул куда указывала Настя и нашел глазами ребят. Отметил для себя их положение.

Наклонился к Насте и поцеловал во вздернутый носик. Она фыркнула, но улыбнулась и побежала к своему месту назначения.

Развернувшись, я догнал старосту. Вместе с ним поднялся на стену по приставным деревянным контракциям. Хорошо, что Корсакову покровительствует северный ветер — Сиврок. Будь он родом южного ветра, гореть бы деревне сразу. А от холода дерево неплохо спасает.

Поднявшись над частоколом заостренных бревен, я принялся всматриваться в место, где из леса показывалась дорога.

Я уже слышал, как гулко стучат по земле сапоги вояк из отряда Корсакова. Слышался даже перестук копыт. Кто-то ехал верхом.

С минуту ничего не происходило. Затем из тени деревьев на самой кромке леса показался всадник. Благодаря своему зрению, я легко узнал его. Седовласый офицер гарцевал верхом, сдерживая жеребца.

Спустя пару секунд, рядом показался еще один знакомый. Советник тоже был на лошади и, выехав из леса, встал рядом с седым.

Я все всматривался и всматривался в темноту зеленого коридора, образованного густыми ветвями над дорогой. Ожидание оказалось недолгим.

На гнедом коне по дороге ехал человек, которого я теперь знал. Невысокий, полноватый, широкоплечий.

Корсаков Дмитрий Олегович собственной персоной.

Он выехал и встал чуть в стороне от первых двух всадников, а следом за ним из леса повалили пешие.

Словно муть ручья, впадающего в озеро, они выходили тонкой струйкой по дороге и расползались пятном по чистой глади свободного от деревьев места. Заполняли и заполняли пространство своими разноцветными военными мундирами и невзрачными на вид рубахами, темными широкими штанами и разномастными лицами.

Для меня они слились в одно пятно, хоть я и легко мог различить каждого.

Оторвавшись от вида этой мути, заполняющей поляну перед деревней, я посмотрел на Корсакова.

Его серые стального цвета глаза уставились в одну точку. И этой точкой был я. Я вдруг понял, что он точно так же отлично меня видит.

Задержав на нем взгляд, я кажется, выдал себя. Потому что Корсаков улыбнулся одними губами и подмигнул мне.

Его губы расплылись в довольной усмешке, когда он понял, что я это заметил. А затем он едва слышно произнес:

— Так будет даже интересней.

Корсаков смотрел на меня и улыбался.

— Как на счет поговорить? — одними губами произнес он.

Но я отлично услышал, несмотря на расстояние и на то, что звука не было.

— О чем нам говорить? — недоуменно спросил я.

— Ты предпочитаешь сразу начать проливать кровь этих людей? Вдруг мы сможем договориться? Нет? Даже попробовать не готов?

Этот странный способ разговора без звука меня сильно бесил. Такие же чувства я испытывал, когда первый раз воспользовался гарнитурой для телефона.

К тому, что говоришь в трубку уже привык, а говорить в пространство было как-то необычно и страшно раздражало. Именно поэтому я до последнего подносил трубку к уху, когда уже все общались с «призраками».

Так и здесь. Не имея собеседника рядом, казалось, что разговариваешь с пустым местом. И потому вести разговор таким способом не было никакого желания. Вот если встретиться лицом к лицу…

Но у меня были сомнения, что Корсаков зайдет за стену, чтобы пообщаться со мной. И будет прав, между прочим, я уверен, что на этот раз попытаюсь свернуть его толстую шею.

Но как ни противно это признавать, Корсаков был прав. Проливать кровь своих людей я не хотел. Моя задача сберечь их, а не использовать в качестве пушечного мяса. Так что идея разговора, была неплохой.

— Давай поговорим, — наконец произнес я.

Корсаков все это время молчал, ожидая моего ответа.

Зато его наемники, контролируемые седовласым и Советником, то и дело постреливали в сторону стен.

Я слышал, как толстые арбалетные болты со звоном врезались в отесанные бревна снаружи. И видел несколько черных коротких стрел, застрявших в дереве недалеко от себя.

Мои люди в долгу не оставались. В ответ летели не только бранные слова, но и арбалетные болты, в ничуть не меньших количествах.

Я понимал, что сдерживать толпу желающих размять плечи мужиков не самое простое занятие. Одно дело армия. Там должна быть дисциплина и строгое подчинение приказам. Тут же, со стороны противника, сборище наемников, которые иногда ведут себя, как захотят, а будешь пытаться их строить, так еще и свинтить могут.

Так что ни седому, ни Советнику я не завидовал. Скорее сочувствовал. Ровно до тех пор, пока не сойдемся в битве.

Своих же людей я вполне мог понять. Не сидеть же тихо, спрятавшись за стенкой, если к твоему дому пришли враги и глумятся над тем, что тебе дорого.

— Поговорим как мужик с мужиком с глазу на глаз, — предложил я, продолжая разговор.

— Хорошо, — согласился Корсаков. — Встречаемся на середине между стеной и краем леса. Своих я попрошу отойти немного, — усмехнулся он. И добавил, совсем уж тихо, видимо думая, что я не разберу слов. — Да какой из тебя мужик, пацан ты еще зеленый.

Вот это он сделал зря.

Я не подал виду, но заметку себе в памяти сделал. С таким его настроем можно и подвоха ожидать.

За себя лично я не слишком переживал. В крайнем случае спрячусь в защитном коконе. Если уж он выдержал буйство стихий мира духов, то атаку, пусть и магическую, выдержит, я не сомневался. А вот подставлять своих людей я не собирался. Так что решил, что пойду один. Даже если некоторые будут против.

Я спустился со стены, объяснив старосте, что собираюсь делать. Он не одобрил, но на мой тон среагировал верно, так что отговаривать не стал.

Глянув в сторону того участка стены, где стояли мои друзья, увидел, как ко мне бежит Настя. Этого я и опасался.

Девушка подбежала и, остановившись в метре от меня, уставилась, сверля взглядом, недовольно сведя брови.