Куда хуже обстояло с западными границами. Вроде с соседями замирились давно, торговлю наладили, но твориться там что-то непонятное. Или кому-то не по нраву, что мир у Московии что с Ливонией, что с ляхами, что с землями германскими. Или свои озоруют. А то и вовсе нечисть по осеннему времени куролесит. Надо бы разобраться, да только кого послать? Нет, как раз послать-то есть кого, но больно не охота отпускать от себя Константина. Вроде только недавно чудом возвернулся, и опять в поход. Как бы Яга в терем не явилась с самого царя спрашивать, почто мальчику ее роздыху нет. Прошлый ее визит слишком памятен. Половина бояр после него недели две поквакивала, а сам надежа-государь косточки обгрызал. Спасибо, его в пса породистого, а не в жабу, как прочих, превратило. Но и выбора иного нет. Если не Кощея, так саму Ягу надо отправлять.

А еще с Новагорода донесение пришло, что Горыныч с Чудом-Юдом прокладку дороги закончили, на новое место прибыли, да в ожидании материалов безобразят, по кабакам гуляют да к девкам пристают. Но за ними и Елисея послать можно. Отряд дружинный во главе с надежным дружинником поставить, учителей из воев помоложе отрядить. Давно пора сына к делу приучать, только все жена охает, что мало дитятко. А это дитятко уже весь терем озорствами своими извела. То опыт диковинный учинит, после которого весь терем проветривать впору, то крылья делает, да летать на них порывается — повезло, что телега с сеном остановилась, и сын в нее приземлился. Так бы переломал косточки, а то и вовсе дух вон.

Решено, сына он Горыныча и Чудо-Юдо вразумлять отправит. До Твери по воде еще добраться успеет, а там путь проложен что санный, что конный. Константина придется отправлять к западным границам. Пусть проедет с малою дружиною от Плескова до Ивангорода, а далее видно будет. Коли пустое дело, то и ладно, а коли что серьезное, пусть удельных князей с их дружинами поднимает, да в Плескове градоправитель толковый поставлен. А там и гонец к столице поспеет. А Яга что, подумаешь, пару дней лягушкой поскакать. Тут не о том, какая у тебя шкурка, заботиться надо, а о землях, от отцов и дедов полученных, за них он перед богами в ответе, да за людей, что на землях этих живут. Лучше уж так, чем потом предки усопшие за ответом явятся.

Сборы были не долгими. Да и что собирать воину, кой половину жизни в походах провел? Вот и сейчас, подхватил мешок, что в углу комнаты валялся, влез в кольчугу, что недавно кузнец принес, перевязью с мечом перепоясался и готов в путь-дороженьку. У ворот уже бьет копытом верный конь, чуя, как поскачут они по дороге, а ветер будет развевать хвост и гриву.

— Костюша, — Яга спустилась с крыльца, протянула мужчине еще один мешок, по объему могущий поспорить с его дорожной сумой.

— Нянюшка, — покачал головой колдун, — ну зачем? Опять всю ночь не спала.

— И ладно, зато буду спокойна, что ты голодным в дороге не останешься.

Стоявшая на крыльце девушка тихо хихикнула. Картина неизвестного художника «Проводы сына в дальнюю дорогу» была везде одинакова. Что в ее мире, когда их компания уезжала на выходные в один из санаториев, и мама одного из сокурсников всовывала пунцовому деточке огромный мешок с жареной курицей, отварными яйцами и кастрюлькой салата. И это при условии, что до санатория ехать сорок минут на электричке, все в черте города. И потом они всей группой это дело уминали: выкидывать жалко, а назад везти — у матери разрыв сердца будет. Что в этом мире, с той лишь разницей, что дитятке торжественно вручили три каравая и пару десятков пирожков. Причем не тех, что принято в ее мире в ларьках продавать — на три укуса мужику, а добротных, да еще и с начинкой сытной. Хотя, можно было не сомневаться, что отряд справится с лишним грузом в первые день-два. Если только остальным жены да матери столько же не соберут.

Приняв у Яги мешок со снедью, Кощей посмотрел на своего коня. Тот тоже с подозрением косился на дополнительный груз.

— Ничего, — тихо прошептал ему всадник, — потерпи немного. Там и тебе найдется чего-нибудь вкусного.

Животное, разумеется, ничего не ответило, но недовольства на лошадиной морде поубавилось.

Пока Костя возился с мешком. Василиса спустилась вниз и остановилась рядом с наставницей. Приказ об отъезде Кощея явился для девушки неожиданностью. Пусть она понимала, что такое может произойти в любой момент — все-таки колдун не абы кто, а дружинник царский, и все равно было непривычно оставаться вдвоем с его наставницей. Да и события недавней ночи еще не успели забыться. Пусть мужчина больше не пытался торопить события, и не позволял себе заходить дальше случайных прикосновений, все внутри сжималось от осознания, что она не увидит его несколько месяцев.

— Ну что, Васюша, — подошел он к ней, — вот и пора мне службу царскую исполнять. Вы уж тут с нянюшкой без меня не скучайте.

— Вот еще, — буркнула девушка, — потом обняла мужчину, крепко прижимаясь к нему.

— Ну, будет, будет, — тихо уговаривал ее Костя, поглаживая по спине. — Радуйся, что меня не будет. Вернусь — успею тебе по зимнему времени надоесть.

Слова дались легко, хотя Кощей понимал, царское задание может занять времени много больше, чем он пытался показать. Шутка ли — одна дорога до места назначения может месяц занять, а то и больше. Да обратно столько же. Еще на месте нечисть искать да изгонять. Хорошо, если к посевной вернется. А то придется няньке соседа просить огород перекопать.

Девушка издала непонятный звук: то ли смех, то ли всхлип. Потом подняла голову и посмотрела на мужчину. Кощей улыбнулся, потом наклонился и поцеловал ее. Не так, как в ту ночь, что чуть не рассорила их, но и братским этот поцелуй назвать было сложно. Яга деликатно отвернулась, при этом на лице старушки мелькнула довольная улыбка.

С трудом прервав поцелуй, Кощей заставил Василису посмотреть себе в глаза. Потом чмокнул в кончик носа.

— Вот приеду… — серьезно, словно угрожая, произнес он.

Девушка улыбнулась в ответ.

— Ждать буду, — тихо прошептала она. Потом сама привлекла к себе мужчину, прикоснулась к губам в быстром поцелуе и быстро взбежала в сени. Уже там прислонилась к стене, прижав к горящим щекам ладони.

Кощей простился с Ягой, после чего молодецки взлетел в седло и направил коня к царскому подворью, где должен был получить последние наставления. Уже оттуда вместе с вверенным ему десятком, хорошо знавшим местность, предстояло отправиться на западные границы Московии.

— Ну что, девонька, — Яга поднялась по ступенькам крыльца, — вот и улетел касатик. Оставил нас с тобой на Мефодия. А что могут две слабых женины?

И Яга выразительно подмигнула девушке. Василиса не удержалась от смеха.

— Две слабых женщины могут многое, — заметила она. — Особенно, когда рядом не стоит мужчина, и не гундит, что это невозможно, и то никак, а се вообще никто не сделает, потому что нереально.

— Вот именно, — торжественно провозгласила кощеева нянька, пригрозив кому-то неведомому указательным пальцем. Так что завтракай сейчас, там еще пирожки остались да каша в печи, а после подходи в избушку, буду тебя учить невозможному.

Василиса расплылась в довольной улыбке. Невозможное — это не травы да лекарства, гадания да наговоры. Невозможное — это призывы духов лесов да полей, лугов да болот, рек, озер и других местностей. Это знание о силе чистой да нечистой. Как с одной подружиться и с другой совладать. Все то, о чем Костя постоянно говорил, что рано или опасно. Да кому опасно то? Яга давеча рассказывала, как в первый призыв приложила черта с перепугу сковородой промеж рогов. После того бедняга являлся по первому зову, решив, что то было наказание за медлительность.

Быстро взяв в комнате тетрадь да карандаши, девушка вернулась вниз. Наскоро перехватила пирожок с чашкой ароматного чая, после завернула с собой запас и поспешила на задний двор, где на осеннем солнышке грелась избушка на курьих ножках. Подойдя к строению, Василиса погладила неравномерно очищенные от коры бревна, потемневшие от времени и непогоды. Избушка издала какой-то тихий звук, напоминающий квохтанье кур. Девушка ойкнула и отскочила в сторону.