– Ну что там, Флейта?

– Только две лошади.

– Хреново. – Хвощ похлопал чёрную кобылу по лоснящемуся боку. – Хороша.

– Обе неплохи, в порядке содержались.

– А сам хутор?

– Пять человек. Никого не пошлют, видно. Да и не пройти там.

Хвощ сощурился.

– Хозяев утопил?

– Зачем? Ты же разрешил серебром платить.

– Я потому и спрашиваю. Утопил хозяев? Честно скажи.

– Да ладно, Хвощ.

– Ты мне лапшу не впаривай. У тебя доля в болоте пропала, небось сэкономил денежку-то?

Флейта насупился.

– Ну, вообще собирался. Но потом заплатил. Так что все живы.

– Точно? Нам тут ещё стоять.

– Разве мы не будем разбегаться?

– Ты чё, Флейта, мозги седлом натёр? Куда разбегаться? Отсюда два выхода. В одну сторону два дня пёхом, в другую – три.

– Ну и дёрнуть в разные стороны.

– Кого-нибудь по пьяни возьмут и сообразят, куда мы вышли. Тут не сильно разбежишься. И сетка. Все болота прочешут, и обе точки выхода.

– Ну, сказать, чтобы не напивались. Осторожнее чтоб.

– Да все равно половина нажрется. С такими-то ногтями.

– И чего, в болотах будем сидеть?

– Пару недель можно. Пока всё уляжется.

– Такое не уляжется.

– А мы ещё посидим.

Флейта слез с лошади и осторожно спросил:

– Но ты же послал куда-то Сяву.

– Там надо было. Тарас просил. И я его без доли послал, он вернётся. Ты, кстати, в баню-то пойдешь?

Флейта был, мягко говоря, не любитель мыться, и от этого уже страдали окружающие.

– Да ну... Недавно парились.

– Ты сдурел, Флейта. Почти месяц прошёл. И болота.

– Да с меня и так грязь скатывается. Пальцем провел, и нормалёк.

– Нормалёк. Над тобой уже слепни дохнут. Сейчас с нами в парную пойдешь. Вона, видишь, топится.

– А если...

– Давай, давай. Хмырь болотный.

– Банька – супер. Ты бы, кудесник, ещё какого волшебного парку подбавил.

– Хвощ, ты что, в сказку попал? Какой волшебный парок? Баня, она и есть баня.

– Да ладно тебе, бакалавр. Это я с тобой шучу.

Хвощ плеснул ковшичком на каменку и блаженно крякнул.

– Не, ничего лучше люди пока не придумали.

– А в Европе бань нет.

– Не может быть.

– Точно.

– И как же они моются? В речке, что ли?

– А они вообще не моются, – заржал Флейта.

– Точно. Европа – это дичь, – поддержал Никита.

– Они там только с деревьев слезли.

– С каких деревьев? – не понял Хвощ.

– Ну, типа только вышли из лесу, – брякнул Никита и задумался над своей шуткой. Шершавый поскучнел.

– А мы вот из лесу вообще не выходим.

– Зато мы в бане моемся, – нашёлся Тарас.

– Точно, – согласился Флейта, которому хотелось оказаться в просвещенной половине человечества.

– А я слышал, у них там есть эти... купальни, – сообщил Свист.

– И чего они в них делают?

– Ну типа купаются. Макают друг дружку. Как в пруду, только под крышкой.

– Под крышей.

– Ну да, под крышей. Я правильно говорю, Никита?

– Почти так. Только это не по всей Европе, а на юге. У греков и италиков.

– Одно слово, дикари, – посочувствовал европейцам Хвощ и начал истово охаживать себя веником.

– А почему в бане так классно, слышь, бакалавр? – заинтересовался Флейта. – Тоже какая-нибудь магия?

– Есть немножко, но только фоном. От дерева и веников, – сказал Тарас. – А в остальном от пота. В купальне тоже люди моются, но снаружи, сверху. Грязь с кожи смоют – и все. А тут тебя и снаружи, и изнутри почистит. Каждую клеточку потом прополощет.

– В общем, мы их тут утёрли, – довольно крякнул Хвощ, вылил на себя шайку холодной воды и восторженно заревел, напомнив медведя. После чего пошёл переплетать свои косички.

На столе в предбаннике стояла огромная бутыль самогона, два кувшина с холодным квасом и простая закусь. Хвощ не баловал своих людей разносолами, разве что после захвата башни они попробовали разную снедь.

– Ты, наверное, ощущаешь легкий запах чеснока?

– Издеваешься? – Варя всегда была очень чувствительна к запахам. – Я даже в легких чувствую запах чеснока.

– Да? – смущенно сказал Тарас. – Я тут...

– Судя по всему, ты тут закусывал.

– Ну да.

– Чтобы не пахло?

– Да просто так вкусно.

– Как может быть вкусно пить одну дрянь и закусывать другой?

– А у нас в селе все так пьют. И Хвощ, кстати, так же пьёт.

– С Хвощом, что ли, пили?

– Чуть-чуть. После баньки.

– Спать будешь на правом боку. И не вздумай поворачиваться.

– А приставать можно?

– Только в наморднике.

– Каком ещё наморднике?

– Специальном. Чтобы запахов не пропускал.

– Ну и ладно, – обиделся Тарас, повернулся на правый бок и заснул. Варька ещё долго лежала с открытыми глазами.

На посту, что выставили разбойники, сидели двое. Жевали ароматическую смолку, без никакой водочки или пьяных грибов. Ласковое прощание с людоедами не расслабляло. Бойцам Хвоща было как-то не по себе. Вряд ли кто способен был это сформулировать, но изменилось мироощущение банды – каждый из них неожиданно стал собственником, которому было что терять. И прежняя удаль чуточку поблёкла.

– Слышь... Чего-то вроде... Хрустнуло, что ль...

– Да ладно. Какая-нибудь белка.

– Какие здеся белки. Лазутчик-нетопырь али ещё какая нежить...

– Блазнится тебе, Шило. Нетопырей не бывает. Сказки только.

– Люди разное говорят...

– Люди расскажут.

Шило отошел от костра, внимательно вглядываясь в темноту. Вряд ли он хоть что-нибудь видел, но картинки рисовались нешуточные.

– Слышь, Укроп... Ты стрелков знаешь? Твари такие на воронах?

– Кто ж их не знает. Только они на соколах.

– Один хрен. Всё равно не как люди. Так вот мне один человек баил, что Сцилла другого летуна придумала. Такой же, только нежить, нетопырем перекидывается.

– И кровь могёт сосать?

Шило, открывший рот для продолжения, разочарованно его захлопнул. Пожевал немного бледными губами и спросил:

– А ты откуда знаешь? Я ж никому не рассказывал.

– Да я эту присказку уж пятый раз слышу. Как мыша летучего увидишь, так обязательно кто-то сболтнет. Враки это. А Сцилла твоя обычная ведьма. Лечит да порчу наводит.

Шило задумался. Потом хлопнул себя по лбу.

– Даже возле костра кусают, твари.

– Небось летучий нетопырь? – посочувствовал Укроп.

– Нет, слепень. Но здоровый. Чуть лоб не откусил.

Его собеседник широко зевнул.

– Спать что-то хочется.

– Это у тебя воздуха в голове не хватает, – поставил диагноз Шило и тут же спросил: – А ты, говорят, вчера щуку поймал здоровущую?

– Ну да, – оживился Укроп. – Охренеть какая щука. Как лось.

– Ну уж и как лось, – не поверил Шило.

– Да точно говорю. Прикинь, я голову к крыльцу подтаскивал, а хвост только из воды показался.

Шило засмеялся, представив это чудовище. Потом задумался.

– Слушай, а стрелок же на птицах летает?

– Летает.

– На воронах летает. Или на этих, как его...

– На соколах.

– Ну. И почему он не могёт так же в летучую мышь перекинуться?

– Потому что перекинуться можно в волка либо медведя. И медведь будет небольшой, а волк, наоборот, здоровущий. А летучая твоя мышь тогда как бегемот получится. Ты как из тундры, Шило, ты ж возле столицы жил всё-таки.

Шило поворошил палкой в костре, бесцельно пересыпая искры.

– Ну и что ж, что бегемот. Большая тоже могёт быть. Летает себе большая тварь на пленочках...

– На перепоночках. На перепонках мыши летают, а на пленочках летает гондола, её из них специально шьют.

– Летает себе такая тварь на перепоночках, – невозмутимо продолжал Шило, тщательно перемешивая угли, – и как присосется, так уже и мама не скажешь. Потому и не знает про них никто. Или, к примеру, шаман. От соседей наших. И не надо Сциллы... Или волколаки...

Укроп безнадёжно махнул рукой. Потом прислушался к шорохам ночного леса, но никакие кровососы, кроме редких замёрзших слепней-чинзана, оттуда не показывались.