– А ну как он её не исполнит? Школяры ребята ушлые...

– Кровью возьми.

– Кровью... Кровью, конечно, можно. – Хвощ задумался. Потом кивнул и продолжил: – Пойдем договариваться, мил человек. Ты нас не только выведешь. Ты ещё... – Атаман не закончил.

– Должно быть пятеро, – сказал Шершавый.

– Мы с тобой да он с Никитой. И весталка.

Ольга подалась вперёд, но Хвощ отрицательно покачал головой.

– Лучше возьмём другую.

– Лучше как раз его сестру. И сильнее она, крепче держать будет.

Хвощ задумался. Потом махнул рукой.

– Ладно, пусть будет Ольга. Вот, банька подойдёт. Как раз без окон...

Медянка рисовала портрет Лизо. Валч расслабленно замер в кресле, мягкие волосы волнами ниспадали на плечи, великолепный камзол, шитый серебряными нитями и отделанный жемчужным кантом у воротника – получалось что-то наподобие погон, – смотрелся изумительно, хотя не соответствовал никакой местной моде. Медянка работала простым графитовым карандашом, однако ей каким-то чудом удалось перенести на рисунок всю роскошь богатой одежды. Но лицо... Контуры проступавшей на бумаге фигуры имели очертания некоего мистического существа, и хотя в них прекрасно узнавался Лизо, здесь же присутствовал третий, загробный оттенок – угловатые дуги черепа веяли могильным холодом, горящие чёрным глаза... Рисунок был переполнен магией, Медянка работала очень быстро, штрихи ложились уверенно и точно, создавая выпуклые, объёмные тени. Лизо рассматривал холеный ноготь на большом пальце. Плоский, обработанный специальным составом ноготь у многих магов служил крохотным зеркалом. У Лизо левый ноготь был почти прозрачен, там пульсировала телесного цвета, но чуть подпитанная кровью плоть, правый чёрен, с еле уловимым оттенком серебра.

Без стука вошел Грач.

– Костин мёртв, – объявил он с порога.

Карандаш в руках Медянки хрустнул, тонкий грифель переломился у основания, и она, почти уткнувшись в стол, начала чинить его коротким, но очень острым лезвием. Лизо вдруг улыбнулся, обнажив мелкие клыки.

– Кажется, у нас появился достойный противник.

Согнутым пальцем он поднял подбородок Медянки, заглянув женщине в глаза. На рисунок закапали слёзы. Лезвие в тонких пальцах напряглось и вдруг полоснуло по левой кисти, к ногтю указательного пальца потянулся длинный, мгновенно напитавшийся кровью разрез. Медянка, не мигая, встретила взгляд Лизо – слёзы, однако, одна за другой скатывались по её переносице, – затем вдруг смешала кровь с осколками графита, растирая в единую кашицу, макнула в неё вновь готовый к работе карандаш и продолжила работу – темп даже увеличился, косые штрихи, пропитанные алым, странно изменили рисунок, туда же капнула слеза, в простой гравюре проявилось сразу несколько оттенков красного и почему-то отливающая лунным серебряная тень.

В гротескных, преломлённых чертах Лизо обозначилось чудовище. Лизо смотрел, как меняется рисунок, и губа его хищно вздымалась.

– У тебя получилось, – наконец сказал он женщине-валчу, забирая лист и показывая его Грачу. Тот, усмехнувшись, кивнул.

Когда Хвощ изложил условия клятвы, Тарас призадумался. Атаман понимал, что школяров с разбойниками сейчас ничто не связывает и они могут отделиться в любой момент. Для этого требовалось только покинуть болота. Банде предстояло выбираться самостоятельно, и любой прокол в дороге за пределы княжества мог стать последним. Разбойники сейчас больше нуждались в магии, чем школяры в лесной пехоте, а затеряться школярам было, конечно, легче.

– Вы должны вывести нас из-под магической сетки. Вообще вывести отсюда, куда-нибудь в тёплые края.

– Турция подойдёт?

– Вполне, – согласился атаман.

– А что значит нас? За всех я не могу обещать, народу слишком много.

– И что?

– Кого пришьют или кто сам уйдёт – и всё, клятва нарушена. Скажи, пожалуйста, конкретней.

– Тогда так. Вывести нас из-под магической сетки, довести до Турции. Постараться за всех, но особое внимание на меня и Шершавого. Это подойдёт?

– Да. Только никаких лишних смертей и прочих безобразий.

– Ты палку-то не перегибай, бакалавр. Мы всё-таки люди вольные.

– Ну так вольному воля. А пленному плен. Третий браслет – это, конечно, здорово. Но я могу и двумя обойтись.

– Не можешь. Ты на него запал, как лиса на курицу.

– Ничего, я подожду. Пока ты его поносишь, а через пару недель он, глядишь, освободится.

– А вдруг я его удержу?

– Попробуй.

– А может, ты вообще про эти провалы сказки сочиняешь?

– Может быть. Вы вот вчера с бабами поразвлекались, сегодня пятерых нет. А не остановились бы, валч, может, и всех бы положил.

– Да ладно. Это случайность.

– Оно всегда выглядит как случайность. Ты что думаешь, придёт мужик с дубиной и скажет, это вам за то-то и за то-то?

– Да мы бы по-всякому его завалили.

– Не скажи, Хвощ. Валчи в рукопашной почти неуязвимы. Кроме того, они от каждой смерти всплеск берут, чуть-чуть сильнее становятся. Он спокойно мог положить здесь всех, кто бы удрать не догадался.

Хвощ поморщился.

– Ладно. Ты достал уже со своей моралью. Для забавы убивать не будем, а там уж как получится. На таких условиях идёт? Думай как следует, всех касается.

Тарас переглянулся с Никитой и Ольгой. И цветный, и сестра кивнули.

– Я согласен, – сказал Тарас.

Ритуалы были соблюдены как должно, кровь из разрезанной руки Тараса окропила стоявших рядом, да в общую чашу сцедили, смешали с зерном, каждый по капле добавил и каждый пригубил. Слово вообще не было для школяров пустым звуком, а уж клятву крови нарушать... Маг, не сдержавший обещание, получал полновесный струнный откат. А саму процедуру Хвощ обозначил очень неплохо. Не то чтобы главарь банды был сведущ в магии, но, видимо, доводилось ему наблюдать, как принимают присягу шестые курсы Колледжа. Или клятву тверских дружинников смотрел, там очень похоже.

Мелкие огрехи были, но в целом ритуал действительно связал и Тараса, и Никиту, и даже Ольгу. Это несколько огорчило школяров. Они не собирались нарушать данное Хвощу слово, но без правильно соблюдённого ритуала было бы... Как-то посвободней.

Атаман тоже почувствовал перемену в их настроении – чутьё у него было сродни звериному – и заметно повеселел. Во всяком случае, с браслетом он расстался легко и даже подмигнул Шершавому. На что мечник постучал по голове согнутым пальцем и теми же пальцами «моргнул», обозначив ответное подмигивание где-то возле пустой глазницы.

– Хвощ, там Сявины клыки нашли!

– Чего ты орёшь?

– Там Сявины...

– Заходи. Мы уже закончили.

– Там у этого, у валча, зубы от Сявы.

– Ты сам-то понял, чё сказал?

– Ну, в смысле, эта, как его... На ниточке были клыки кабаньи. Сява на шее их таскал, типа бусики... Ожерелье...

– Я понял. – Хвощ помрачнел. Хорошее настроение, в которое он пришёл, заключив сделку с Тарасом, исчезло без следа. Видимо, Сява был для него ближе, чем просто родственник.

Тарас хотел спросить, было ли там ещё чего-нибудь, но сообразил, что всё равно не знает ни одной вещи Филиппа. Слишком давно не виделись.

– Вот как он на нас вышел... – прошептала Ольга.

– Надо уходить, – сказал Шершавый. – Ждать больше некого, скоро могут появиться и другие гости.

– Скоро не появятся, – успокоил его Хвощ. – Будь у валча под боком помощь, он бы не напал один.

– Всё равно надо уходить. Ты говорил, что здесь можно двигаться только в двух направлениях.

Хвощ усмехнулся.

– Ну, вообще-то я знаю ещё тропинку... Но всем там не пройти, и это было так... На крайний случай.

– Маршем до Волоколамска, и через Московию... Там земли спорные. Или через Смоленщину, на запад.

– И зачем я его позвал... Жил себе парень...

– Бакалавр, ты о чём шепчешь?

Тарас тряхнул головой, отгоняя грустные мысли.

– Я согласен. Пойдём на Волоколамск.