—… Шустов. Точно тебе говорю это он. Я его узнал.

Я прижался к углу, вслушиваясь в слова. Голос был знакомый. Кажется, говорил один из охранников борделя. Но кто из них я не знал. Точно мог сказать только, что не Афоня.

— И прислуга его с ним, — продолжил охранник. — Нужно передать Дмитрию Олеговичу.

— Я сам всё передам, куда следует, — раздался голос второго собеседника.

Этого я точно не слышал раньше. Голос был шипящим, словно говоривший с трудом пропихивал слова через сжатые губы.

— Что мне делать? — спросил охранник.

— Ничего. Сиди тихо и не высовывайся. Никаких действий не предпринимай. Я сам все сделаю. Сам донесу информацию до Корсакова. Если потребуешься я с тобой свяжусь, а пока просто работай, как раньше.

Что-то зашуршало и раздался тихий металлический звук. Будто медная монетка ударилась о другой медяк.

Я быстро осмотрелся. Нужно было куда-то спрятаться, пока не уйдет охранник. Его я вычислю позже. Сейчас нужно было узнать, кто был его собеседником.

Вдоль дома стоял дровник, но лезть в него было рискованно. Покатится чурка и пиши пропало. У окон полуподвального этажа были небольшие приямки, позволяющие свету попадать в проемы, находящиеся ниже уровня земли.

Я нырнул в один из них, как только услышал приближающиеся шаги. Присел и вжался в стенку. Если специально не смотреть, то никто не увидит.

Совсем рядом протопал охранник ни на секунду не остановившись. Я дождался, когда шаги стихнут за углом и выглянул. Никого. Подтянулся и выскочил из приямка, как чертик из табакерки. Бросился к углу, за которым шёл разговор. Выглянул.

В самом конце улицы мелькнул длинный нескладный силуэт. Больше никого на улице не было.

Нужно было спешить. Позволить ему уйти я не мог. Если Корсакову станет известно, что в борделе скрываюсь я, а не просто выжившая прислуга, то никакие интересы бизнеса его не остановят. Если ему так нужно уничтожить мой Род, то он найдет способ вытащить меня, Лушку и Ивана отсюда. Ребята находятся в относительной безопасности до того момента, пока Корсаков считает меня мёртвым. А значит всё так и должно остаться, даже если кому-то для этого придется лишиться жизни.

Я бросился следом за силуэтом, свернувшим в переулок. Жаль, что отдал нож Лушке. Убивать голыми руками было сложнее.

Добежав до поворота, я осторожно выглянул. Высокий неспешно шёл вдоль глухой деревянной стены. Судя по всему, на эту улочку задними сторонами выходили какие-то склады или амбары. Ни окон, ни дверей. Отличное место.

Стараясь не шуметь, я направился следом за своей целью. Расстояние сокращалось быстро. Человек никуда, похоже, не спешил.

Нас разделяло не больше пяти метров, когда из-за угла дальше по улице вышла компания из трёх человек и пошла нам на встречу. Чёрт! Свидетели были мне ни к чему. Я чуть замедлил шаг, отстав на пару метров.

Когда компания миновала высокого, он вдруг оглянулся, посмотрев им в спину. Перевёл взгляд на меня и замер.

Узнал.

Наши глаза встретились, и я заметил, что его взгляд рыскает. Человек был в панике или искал возможность сбежать. Наконец он принял решение и улыбнулся. Нехорошо так улыбнулся.

Тонкие губы сверху вниз пересекал кривой шрам. Вот почему его голос был таким странным. Шрам исказил улыбку, превратив в оскал.

Человек отвернулся и, ускорив шаг, пошел прочь. Возможно, лучшим вариантом для него было развернуться и двинуть вслед за компанией, только что прошедшей мимо, но он решил иначе.

Я быстро оглянулся, убедился, что люди идут дальше, не обращая на нас внимания. Троица ушла уже достаточно далеко. Еще пара минут, и они скроются за углом переулка. Это был мой шанс.

Рванув вперед, я быстро поравнялся с высоким и едва успел отпрыгнуть, чуть не получив ножом в живот.

Мужик пригнулся, выставив перед собой короткий клинок. Держал он его на первый взгляд не слишком умело, прямым хватом, но если нож оказывается в руках хорошего бойца, то и такой хват может доставить множество неприятностей.

Я сделал ложный выпад, показывая, что буду атаковать. Высокий повелся и попытался отмахнуться ножом. Для меня это было первым звоночком, что боец неопытен. Провернув второй ложный выпад и получив такую же реакцию, я решился.

Определив противника, как новичка в поножовщине, я попытался провести классический прием против вооруженного холодным оружием противника. Свою ошибку я осознал мгновенно. Лезвие вошло в предплечье, разорвав мышцу по касательной. Звон в голове заглушил вырвавшийся из горла стон.

Мельком оценив повреждения и пошевелив пальцами, я убедился, что сухожилия и вены не задеты, а кровь льёт только от порезанной мышцы.

Рукав рубахи мгновенно пропитался кровью и тяжелые капли стали падать на пыльную землю переулка. Почудилось что запахло железом.

Высокий оскалился, почувствовав свое превосходство. Сколько раз я убеждался, что неверная оценка противника самая большая из возможных ошибок. Подобную я совершил несколько секунд назад, а сейчас ее допускал мой соперник.

Перехватив клинок обратным хватом, он кинулся на меня, нанося размашистые удары. Я отступал, наблюдая.

После третьей однотипной серии ударов, я заметил, что высокий сильно заваливается вперед. Из такого положения он не сможет быстро отреагировать на атаку, а то и вообще потеряет контроль.

Дождавшись момента, я ушел в сторону и, крутанувшись, оказался за плечом противника. Перехватил запястье и скорректировал направление удара. Нож с моей помощью вошел в живот высокого по самую рукоятку.

Мужчина захрипел, как-то удивленно уставившись на меня. Я отвел его руку и нанес еще два удара, гарантированно повредив печень.

Высокий завалился лицом вперед и больше не двигался.

Я перевернул тело. Глаза смотрели осуждающе, но было видно, что человек умирал. Черное пятно расползалось в районе живота довольно быстро, подтверждая сильное кровотечение.

На поясе болтался кошелек, и я срезал его, оставив кончики завязок на тонком ремне.

Не знаю, насколько продвинутые тут сыщики, но первое впечатление будет, что это ограбление.

На груди виднелась сильная припухлость и я заподозрил, что за пазухой у него что-то есть. Отодвинув кончиком ножа ворот, обнаружил пачку свернутых листов грубой бумаги, перетянутую бичевой. Подумал и забрал сверток. Потом разберемся, что в них.

Пошарив по бокам тела, обнаружил ножны и снял их с ремня. Отер клинок о чужую рубаху и убрал его в ножны.

Настало время заняться своей раной.

Я закатал рукав и осмотрел порез. На первый взгляд ничего страшного. Рана была глубокая, но кость не задета. Правда разрез длинный, сантиметров пятнадцать. И кровь течет ручьем. Достав из-за пояса шёлковый шарф, я перетянул руку поверх рубахи выше раны. Нужно было срочно возвращаться. Порез нужно промыть и обработать. А пока остановки кровотечения будет достаточно.

Вокруг все так же никого не было. Улица выглядела пустой в обоих направлениях. Убедившись, что за мной не тянется кровавый след, я бегом бросился к борделю. Быстро нашел черный ход и войдя внутрь смог немного расслабиться.

Голова тут же закружилась и ноги ослабли. Я попытался идти, но понял, что не слишком хорошо понимаю, где я. Видимо потеря крови была не такой уж и маленькой, раз тело меня плохо слушалось.

Руку я задрал вверх, когда бежал, чтобы кровь текла меньше. Но либо слишком слабо затянул жгут, либо все же какой-то крупный сосуд был поврежден: рубаха была вся в крови по самое плечо. И темно красное пятно все растекалось и растекалось. Причем ткань можно было смело выжимать.

В голове промелькнула мысль: «Не тем шансом для Шустовых я оказался, раз так глупо подставился».

— Никита Васильевич, что с вами? — низкий женский голос звучал откуда-то издалека. — Вы можете идти?

Пухлые, но весьма сильные руки подхватили меня и помогли подняться. Ноги подкашивались, но с помощью Анфисы Петровны мне удавалось переставлять их довольно быстро, как мне казалось.