Агнесс. Черное платье, белый чепец. Вежливая улыбка для хозяев и чуть лукавая – для Эбигейл. Агнесс хочет подружиться. Делает вид. А на деле она просто любопытна. Ей все интересно. Чем занимаются господа, кто к ним приходит, о чем они говорят… Словно Эби знает. Откуда ей знать, когда в привычках нет такого, чтобы подслушивать под дверью? Агнесс говорит, что это зря. Что, если хочешь сохранить место и не впасть в немилость у хозяина, нужно быть в курсе всех его дел. Наверное, она права. Но Эби уже безразлично: она не стремится сохранить это место. Скоро она станет сама себе хозяйкой. У нее будет свой дом. Сад. Огородик. Только прислуги не будет: ей не нужна улыбчивая девица, которая станет подслушивать и подглядывать…

Агнесс неисправима. Она щебечет, как канарейка, и лучится дружелюбием. Предлагает Эби пойти в агентство, через которое она сама нашла работу. Говорит, что нужно попросить у мэтра Дориана рекомендации, что он производит впечатление доброго человека и не откажет, а с рекомендациями можно устроиться в хороший дом. А потом вдруг спрашивает, кто приходил к мэтру на ужин. Агнесс читает газеты. Ее прежняя хозяйка всегда читала газеты и крутила роман с магом из Академии, а потому Агнесс многих магов знает в лицо и по имени, и ей интересно, не водит ли кто из них дружбу с мэтром Дорианом. Но из всех, приходивших на ужин, Эбигейл знает только господина Алистера. Были еще поджигатель газет и владелец золотого дракончика, но их имен она не помнила…

– О! А это кто? – спросила Агнесс, показывая в окно.

– Садовник, – узнала Эби, – он приходит раз в неделю.

– Выйду познакомиться. Управишься сама с посудой?

Дело было после обеда. Прислуживала господам Агнесс, и со стола потом убирала она. И тарелки могла бы вымыть, но Эби стыдно стало все время отлынивать от работы. Да и с садовником она знакомиться не желала: тогда бы он перестал быть для нее олицетворением Творца, а превратился бы в сутулого старика с обвисшими усами.

Но Агнесс удалось выжать из него улыбку. Эби наблюдала за ними в окно и видела… А потом кто-то, вошедший в кухню неслышно, приблизился со спины и обнял ее за плечи. Сердце, которое она так старалась превратить в кусочек льда, пропустило удар. В глазах защипало…

А он подал ей пышную белую розу.

– Джек. – Эби повернулась и улыбнулась сквозь слезы. – Когда-нибудь мэтр Дориан накажет тебя за то, что ты обрываешь цветы.

Раньше она думала, что это Эйден велит ему носить ей розы, но сейчас уже знала, что ошибалась.

– Ты снова сбежал от господина Мерита? Он не станет тебя искать?

Эби выглянула в окно, но Эйдена не увидела. Только Агнесс все еще говорила с садовником. А в нескольких шагах от них вылезла из кустов полосатая серая кошка.

– Вот она, – прошептала девушка завороженно. – Джек, я… я должна ее поймать! Поможешь?

Когда-то она загадала, что, если увидит серую кошку, все будет хорошо. Но теперь просто увидеть казалось мало.

Эби отрезала от лежавшей в холодильном шкафу ветчины большой кусок для приманки и, пока серая бродяжка не сбежала, повела Джека к черному ходу.

В прошлый раз Алистер запечатал ящик с телом простеньким заклинанием, которое Дориан вскрыл без труда. Сейчас – зачем-то прибил крышку гвоздями.

Пришлось вооружаться клещами и стамеской.

Руки зудели от нетерпения, маг загнал в палец занозу, но в конце концов открыл.

Заглянул внутрь и стащил с трупа накрывавшую его ткань.

– Что за шутки?

Мэтр моргнул, надеясь, что ему показалось. Опять заглянул в ящик.

– Эйден! – выглянул он в холл. – Эйден, идите сюда! Вы должны посмотреть на это!

Розыгрыш совершенно не в духе Ранбаунга. Как и гвозди.

Первый взрыв раздался у Эби за спиной, когда до кошки оставалась всего пара ярдов. Земля вздрогнула, а механический человек, шедший рядом, замер, не донеся ногу до земли, и стал медленно заваливаться на бок. Когда он упал, громыхнуло во второй раз.

Лаборатория!

Эби бросилась в дом.

Холл был в дыму.

Дверь с секретным замком снесло, разворотив половину лестницы.

Лабораторию затянуло сизой гарью…

Но внизу, если встать на четвереньки и ползти… внизу дым не такой плотный… и можно увидеть…

Господин Дориан лежал ближе ко входу. Серый рабочий халат тлел в нескольких местах. Скрюченная рука с перстнем-печаткой прижата к груди. Половина лица обожжена, и борода слева порыжела от подпалин…

– Мэтр, – Эби затрясла его за плечи. – Мэтр Дориан…

Не ответил.

Не ответит.

Закусив губу, она поползла дальше…

А ведь он мог быть в библиотеке. Или у себя наверху. Мог заглянуть на кухню, разыскивая Джека, или даже выйти в сад…

Но она все равно ползла, словно знала откуда-то…

– Эйден! – Его не трясла – гладила по покрытым копотью щекам. – Эйден, пожалуйста…

Ресницы задрожали, и мужчина медленно открыл глаза.

– Эйден…

Он нащупал на полу ее руку, сжал… слабо, едва-едва…

Губы шевельнулись, и, чтобы разобрать слова, Эби наклонилась к его лицу, почти упав на мокрую от крови грудь.

– Второй, помнишь? Сейчас…

– Помню. – Она смотрела на вновь закрывшиеся глаза, закаменевшее лицо, но не понимала, отказывалась понимать. – Помню. Только выберемся отсюда, да?

Схватила под мышки и поволокла к выходу.

На полпути остановилась, наткнувшись на неожиданную преграду.

– Мэтр того, – махнула рукой Агнесс, как и Эби, вползшая на четвереньках. – А этот живой?

И сама потянулась щупать шею, заглядывать в лицо.

– Откинулся. Бросай его, и выбираемся.

Эби не ответила. Сцепила зубы. До выхода всего немного осталось.

– Идиотка, – зло процедила Агнесс. – Сейчас еще что-нибудь рванет…

Не ошиблась, рвануло.

Но когда прогремел третий взрыв, Эби, обессиленная, лежала на газоне перед крыльцом. С Эйденом. И не было никого, кто упрекнул бы их в том, что мнут ухоженную траву. А если бы и нашелся такой умник, обоим было уже все равно…

Экипаж Адалинды остановили в двух кварталах от дома Лленаса.

Услыхав недовольные мужские голоса, женщина подобралась, запустила руку в лежавшую на коленях сумочку и нащупала маленький револьвер.

Дверца кареты отворилась, и на подножку поднялся человек в форме сержанта муниципальной полиции.

– Простите за беспокойство, госпожа, – в приветствии приподнял он фуражку. – Позволите?

Не дожидаясь разрешения, мужчина забрался в салон и уселся напротив, чтобы почти минуту без слов сверлить ее взглядом.

– Фредерик, не тяни, пожалуйста.

– Тебе не нужно туда ехать, – сказал он, словно делился только что сделанными выводами. Достал из планшета какие-то бумаги и протянул ей. – Документы на развод. Подпишите, ты и Келлар, и считай, что решение суда уже у тебя. Завтра можешь уезжать.

– Куда?

– А куда бы тебе хотелось? – мужчина мягко улыбнулся. – Может, к морю? Помнишь, мы отдыхали в Веллари? Тебе там, кажется, понравилось. Две недели. Месяц. Возьми с собой Лео.

– Меня… – Адалинда тяжело сглотнула. – Меня отстраняют от дела?

– Дело закрыто.

– Но расследование происшествия…

– Этим есть кому заняться.

– Я…

– Могла бы помочь, знаю. Но в этом нет необходимости.

– Почему?

Фредерик поглядел на нее с сочувствием, и она отстраненно подумала, что подобное выражение совершенно не идет к его обычно насмешливому лицу.

– Потому что участие заинтересованных лиц в расследовании может отразиться на его результатах, – пояснил он тоном, каким доктора говорят с безнадежными пациентами. – А ты – заинтересованное лицо.

– С чего ты взял? – Она попыталась усмехнуться, и, кажется, ей это даже удалось.

– Это – моя работа. И мой отчет уже на столе у Ригана. К делу тебя не допустят.

– Мстительная тварь, – процедила женщина.

– Ничуть, милая. Мстительность всегда была твоей чертой. И именно поэтому…