Иван кивнул, продолжая активный бой.

Я оглянулся и заметил, что Лушка сражается с низеньким и худым солдатом. Тот несмотря на свою субтильность активно наступал.

Настя заколола какого-то брюнета и пытается вытащить из него клинок. Судя по всему, шпага застряла. Девчонка упиралась ногой в живот трупа и тащила на себя оружие. Чрез секунду бросила это занятие, схватила из рук брюнета саблю и бросилась на помощь Лушке.

Судя по всему, не того человека я просил защищать.

Афоня и Данила заканчивали разбираться на правом фланге. Нам с Иваном достался левый.

Я дрался совсем рядом с парнишкой и слышал посвист его шпаги. Кажется, я понял, что он мне напоминал — звуки в моей голове, от пропущенных ударов.

Иван остервенело бился с двумя противниками, словно берсерк. Вся одежда его была заляпана кровью. Бинты, в которые он был замотан, виднелись из-под воротника и приобрели равномерный черный цвет. Надеюсь, всё это было кровью противника.

— Бежим! — крикнул Афоня, подбегая и одним взмахом шпаги выводя из строя солдата, что дрался с Иваном.

Второго парень добил сам.

Поле боя было за нами. Не пряча оружия, мы со всех ног бросились к ближайшей кромке леса.

Заскочив в кусты, Афоня обернулся и несколько секунд всматривался в пустое пространство между нами и зданием борделя.

Нас не преследовали, но думаю это ненадолго. Вскоре наш прорыв заметят и бросятся в погоню.

Мы не стали медлить и углубились в лес.

Отбежав на приличное расстояние, остановились перевести дух.

— Вам есть куда идти? — спросил Афанасий, все еще высматривая противника.

— Не знаю, — произнес я. — Что-нибудь придумаем.

Афоня недоверчиво посмотрел на меня.

— Так не пойдет. Нужно что-то решать. Мне не нужно знать, куда вы направитесь, но я должен буду заверить мадам, что с вами все в порядке.

Я вдруг вспомнил о деревнях, где скрылись люди из особняка в день нападения.

— Лушка, — позвал я девушку.

Та, тяжело дыша, стояла рядом с Настей.

— Я здесь, Никита Васильевич! — отозвалась девчонка.

— Ты знаешь, где находятся те деревни, о которых говорилось в бумагах?

Я намеренно не произнёс названия, чтобы Афоня их не услышал. Доверять я ему доверял, но заплечных дел мастера могли многое узнать у живого человека.

— Да, — коротко ответила Лушка.

Она порывалась сказать, что-то еще, но я ее перебил:

— Отлично! Мы идем туда!

Афоня кивнул.

— Расходимся! — распорядился охранник. — Приятно было с тобой иметь дело!

Афанасий кивнул и, хлопнув Данилу по плечу, собрался было уходить.

— Спасибо! — поблагодарил я Афоню и протянул руку.

Охранник едва слышно хмыкнул и крепко пожал ладонь.

Вот и отлично!

Данила попрощался и следом за Афоней скрылся в сумраке вечернего леса.

Мы остались одни.

— Веди, — попросил я Лушку.

Девушка кивнула и двинулась в противоположную охранникам сторону.

— Все целы? — спросил я ребят.

Те наперебой начали уверять меня, что все отлично и никого не задели.

Я украдкой осмотрел каждого и убедился в достоверности их слов.

Правда, Иван был весь в крови, но не факт, что в своей, а рука Насти неглубоко порезана в нескольких местах, но в целом все было отлично. На удивление ни я, ни Лушка не пострадали.

Я решил идти в Красилово. Гришино было ближе, но как сказала Лушка, в Красилово «больше наших».

Идти было около десяти километров. С нашим темпом должны за два часа добраться.

Я здраво рассудил, что отправится в деревню было неплохим решением. Во-первых, там были люди, которые смогут нас приютить. Я не сомневался, что мы сможем остаться в Красилово. А нам нужен кров и еда. Во-вторых, им самим может понадобиться помощь. То, что сведения все еще не дошли до Корсакова, ничего не значит. Уверен, он раздобудет их, узнав, что я жив. А значит людям, кто чтит род Шустовых, может понадобиться защита. И я единственный, кто может хоть что-то сделать. И пусть мне пока недоступна магия рода, я могу сражаться. А хороший боец лишним не будет.

И все же мне было интересно, зачем Корсакову уничтожать мой род. Зачем столько хлопот? Я понял логику поступка, когда, узнав о скрывающихся в борделе Лушке и Иване, он не стал рушить свой бизнес. Но сейчас, довесок в виде меня легко изменил его планы.

Нет, я догадывался, что такое могло случиться, но все же. Может все же дело не во мне, а в медальоне? Может его Корсаков так сильно хочет заполучить?

— Лушка, — позвал я девушку. — Тебе мой батюшка больше ничего о медальоне не говорил? Ну, когда просил сохранить его?

— Нет, — задумавшись на секунду ответила девушка.

— Значит ты не знаешь для чего именно Корсаков хочет заполучить его?

— Нет, я же говорила, я ничего не знаю.

— Я знаю, — вдруг раздалось с боку.

Я остановился и уставился на Настю. Девушка подошла вплотную и посмотрела мне в глаза.

— Но ему нужен не медальон. Ему нужен ты.

— Рассказывай, — сказал я. — Идти нам далеко, успеешь.

— Даже не знаю с чего начать, — замялась Настя.

— Начни прямо с того зачем я Корсакову.

— Ему нужен старший рода. Причем не простого рода, а того, которому покровительствует Восьмой Дух.

— Значит он знает, что Шустовы — это род Восьмого Духа? — встряла Лушка.

— Он догадывается и подозревает. Откуда не знаю. Не спрашивайте. Но сегодня он узнал об этом точно.

— Как? — удивился я.

— Медальон.

— Но он его не видел. Медальон всегда спрятан под рубашкой. Он не мог его увидеть во время боя, — возразил я.

— Главы рода владеют магией духов. Такой артефакт он смог бы увидеть и через ткань. Другим зрением, — начала объяснять Настя тоном взрослого, рассказывающего прописные истины ребенку. — Ткань сползла с лица, и он узнал тебя. После чего посмотрел особым образом и «увидел» медальон.

— Тогда почему он не видел его на моем отце, если подозревал его? — не сдавался я.

— Видимо, твой отец не носил медальон на шее.

— Значит можно было смотреть на всех подряд просто на улице и найти рано или поздно медальон? — сделал предположение Иван, слушающий наш разговор.

— На всех смотреть глаза сломаешь, — фыркнула Настя. — Он узнал Никиту и посмотрел на него. Корсаков знал, что раз Никита выжил, то он старший в роду.

— Так зачем ему все же понадобился старший из Шустовых? — постарался я вернуть разговор в нужное русло.

— Затем, что он хочет власти. И не просто власти, а могущества императора. Корсаков хочет построить свою империю и ему не важно останется ли при этом Российская Империя такой, какая есть или канет в лету.

— С чего ты это взяла? — опешил я. — Это довольно серьезное обвинение.

Мы шагали по лесу в сгущающихся сумерках и с каждой минутой становилось все темнее и темнее. Солнце давно село, и последние капли света проникали к земле сквозь густую листву деревьев. От чего-то стало жутковато. То ли сова заухала, то ли еще кто.

Настя все молчала и молчала, словно собираясь с духом.

— Я слышала это, — тихо произнесла она. — Слышала в пыточной яме Корсакова.

— Как ты там оказалась? — быстро спросил я.

Если этот гад пытал девчонку у себя в застенках — это еще один повод ненавидеть его. Да и за что он мог ее пытать? За то, что крала кошельки у клиентов в заведении? Чушь!

— Я не хочу об этом говорить! — резко сказала Настя. — Сейчас это к делу не имеет никакого отношения.

— Хорошо, не буду настаивать, — согласился я, понимая, что травмирующие воспоминания вещь не самая приятная. — Так что именно ты слышала?

— Кто ветра три в руке собрал, восьмой четвертым рядом встал. Тот сможет бурю обуздать, империю свою создать, — на манер детской считалочки произнесла Настя.

— И что все это значит? Что за детские стишки? — удивился я.

— А мы такие считалочки в детстве любили, — произнес Иван. — Только такой у нас не было.