— А что именно там обнаруживают? — спросил я.

Агафон Михайлович завозился в кресле, поднялся и прошел куда-то в угол комнаты, где располагалось трюмо с выдвижными ящичками. Открыл один из них, долго шарил, и наконец, извлек на свет серовато-черный камень, с легким металлическим отливом.

— Вот, — протянул он мне булыжник размером с большую грушу.

— Что это? — протянув руку за камнем, спросил я.

— Сначала подумали, что горючий камень. Такие бывает находят в разломах, но как оказалось, не он, а какая-то совершенно бесполезная порода. Не горит совсем.

Я принял от него каменюку и присмотрелся. С виду уголь, только чуть серее и с металлическим отливом. Проведя по боку камня пальцами, я потер их друг о дружку. На коже остался жирный темный след. Неужели — это графит?

Я не геолог и мало знаю об этом минерале, знаю точно, что он жирный. Черт! А забавно! Хотел ведь карандаши делать. Так вот оно!

— Агафон Михайлович, а сколько стоит выкупить тот разлом с землей вокруг?

— Зачем он? Эта штука совершенно бесполезна. Был бы хоть горючий камень, тогда бы куда ни шло, а лучше бы металлоносную руду нашли, хотя, тогда Демидовы бы и его заграбастали.

— Тут такое дело, — начал я и рассказал все что знаю о графите.

Конечно, не вдаваясь в подробности его использования в элементах питания. До этого здесь пока не додумались.

Как только разговор зашел о пользе находки в разломе, да еще и такой, что Демидовы не знают о ее свойствах, Катя оказалась рядом. Девушка внимательно все выслушивала и кивала головой. Я видел, что ее глаза загорелись, что ей это интересно. Да уж, никогда не думал, что девчонок так может увлечь промышленность. Знал бы, пошел в инженеры, а не морды бить.

Мы проговорили далеко за полночь и сошлись на том, что землю тут надо выкупать. Искать специалистов, кто станет разрабатывать месторождение и химиков, кто сможет сделать то, о чем я так воодушевленно рассказывал. Хорошо, что и Катя, и Агафон Михайлович поверили, что все эти знания я почерпнул из одного китайского научного трактата, которых было немало в библиотеке отца.

И еще одну вещь мы обсудили. Я хотел лично взглянуть на ближайший разлом. Было сомнительно, что я там смогу увидеть что-то такое, что скажет мне о причинах его происхождения, но все же.

Катя же настолько увлеклась идеей о добыче графита, что на вопрос, не хочет ли она поехать со мной и вернуться в родительский дом, только ожесточенно замотала головой и заявила, что ее место здесь. Что она хочет стать первой женщиной-промышленником, хозяйкой горы с подземными богатствами. Я только тайно усмехнулся такому рвению, но вслух сестру поддержал и даже пообещал финансирование предприятия, конечно же за долю в бизнесе. Сестра не противилась, а даже наоборот обрадовалась. Думаю, что построить завод, пусть даже и совсем маленький не слишком бюджетное предприятие. Я пока не представлял сколько все это будет стоить, но пообещал вернуться вскоре, как только смогу и уже обсудить вопрос более конкретно. На выкуп земли с разломом деньги пообещал выделить Агафон Михайлович. Я был не против. Он все же Шустов.

Мы с Настей валились с ног, и отрубились обнявшись, едва улеглись в кровать. Я даже не помню, как пожелал девушке спокойной ночи.

На утро нас ждал Агафон Михайлович с Катей, готовые отправиться к ближайшему разлому. До него, если не считать тот, что уже раскопал один из Демидовых, предстояло ехать два десятка километров.

Роман на утро был готов отправиться в обратный путь, а Иван напросился с ним. Я не сомневался, что его умения пригодятся на границе. Парнишка рвался в бой, а я не собирался ему мешать. Только потребовал поклясться, что будет осторожен и не станет лезть на рожон.

Проводив наемников, мы вчетвером выдвинулись в путь.

Ехали через лес, практически без тропы, но Агафон Михайлович уверенно вел нас вперед, и к обеду мы были на месте.

Северный склон холма покрывали плотно растущие ели. Солнце и без того не гостило на этой стороне, так еще и густой лапник делал чащу практически непроходимой. Для лошадей уж точно.

В этой глуши вряд ли стоило ожидать конокрадов, так что лошадей мы привязали к стволу одной из лесных красавиц, а сами отправились в дальнейший путь пешком.

Мягкая палая хвоя выстилала почти всю поверхность склона, но из-за низких ветвей было сложно разбирать дорогу. Никакой тропы тут и в помине не было. Агафон Михайлович все так же уверенно шел вперед, тихо ступая по податливой почве. Катя держалась за ним, дальше Настя. Я замыкал шествие.

Примерно на середине склона наш провожатый остановился. Я чуть не уткнулся в спину Насти, но вовремя успел затормозить. Обойдя девушек, я неожиданно для себя обнаружил чернеющий провал прямо поперек склона. Наверное, с высоты он выглядел бы как страшная ухмылка на лике горы.

Черная земля, усыпанная хвоей, свисала толстыми пластами над провалом. Корни деревьев словно зубы впивались в круто уходящие вниз стены разлома. Местами из земли выступала порода, только усиливая сходство с разинутой пастью гигантского чудовища.

— Жуть какая, — произнесла Катя.

Настя попыталась подойти к краю и заглянуть вниз, но я схватил ее за руку и оттащил подальше.

— Осторожней! — предупредил Агафон Михайлович. — Края могут обвалиться.

Я выразительно посмотрел на свою девушку, та виновато пожала плечами.

— Стой здесь! — сказал я Насте. — Я сам аккуратно гляну.

— Не свались! — одновременно произнесли девушки.

— Если что, не кидайтесь меня спасать. Я сам. Лучше отойдите еще немного.

Обе девушки попятились. И даже Агафон Михайлович сделал два шага назад.

Создав энергетическую веревку, я одним концом обмотал талию, второй привязал к стволу.

Держась одной рукой за веревку, а второй придерживаясь за лапы елей, я подобрался к краю, заглянул вниз.

Разлом оказался очень глубоким. Сначала было видно землю и камни. Потом осталась только порода, земли ниже первого метра не было. Нависающие края не давали рассмотреть, что в низу и есть ли у разлома дно.

Я сделал еще шажок, и земля подо мной обвалилась.

Земля ушла из-под ног, и я почувствовал мгновенно подступившую тошноту. Падение было недолгим — веревка выдержала. Правда закрепил я ее не слишком туго. Удар выбил воздух из легких, и петля больно сдавила грудную клетку.

Я болтался над пропастью, а подо мной была лишь тьма.

Это не какой-нибудь старый овраг, где дно засыпало обвалившейся землей. Это был довольно свежий разлом и его глубина оставалась для меня загадкой. Даже острое зрение ничего не дало. Ниже нескольких десятков метров все превращалось в сплошную черноту.

Над головой завозились. Посыпалась хвоя и комья земли.

— Не лезьте! — крикнул я, на сколько хватило воздуха в легких.

Дождь из земли прекратился.

— Ты там жив? — крикнул в ответ Агафон Михайлович.

Видимо к краю лез он, разумно не пустив туда девушек.

— Все в порядке! — ответил я. — Сейчас поднимусь.

Я еще раз постарался вглядеться в темноту подо мной, но ничего не изменилось. Тогда перейдя на энергетическое зрение, я решил узнать, как тут обстоят дела с Силой. Вот тут все было по-другому.

Из провала подо мной шел мощный выход энергии. Словно где-то глубоко под землей был склад этого добра или резервуар под давлением и теперь, он лопнул, и Сила прет наружу. Странно, что я не видел эти провалы рассматривая монастырь в первую же ночь.

Я задрал голову вверх и тут же получил ответ на последний вопрос. Энергия, едва достигнув поверхности земли мгновенно рассеивалась, расходилась в стороны, словно живая, прижимаясь к земле, а не била столбом в небо.

У меня сложилось впечатление, что все эти разломы и случились оттого, что энергии было некуда деваться и она таким образом нашла себе выход. Вот тут крылась неувязочка. Каким образом и откуда она появилась здесь в таких количествах? Почему энергии тут столько, что хоть купайся в ней, как мечтали поступить духи, если смогут попасть в мой старый мир? Шанс ведь говорил, что мы могли пользоваться магией только потому, что мир духов делился ей с нами. Что в нашем мире Силы не так много и ему требуется подпитка. И я верю ему, ведь иначе духам не имело смысла мечтать о недостижимом. Пришли сюда и получили энергии сверх своих нужд.