Всё получилось.

Упал он вполне удачно, кубарем прокатившись по откосу, но с лесной тропинки заметить этот след было невозможно. Разве что отходить в сторону и специально всё разглядывать. Тарас пошёл по дну оврага, который очень удачно уходил вбок. Направление он давно потерял, но сейчас у него было только одно направление – как можно дальше уйти от погони.

Минут через десять он услышал ржание. Звук доносился издалека. Рыцари оказались ближе, чем он рассчитывал. Теперь оставалось только молиться, чтобы трюк с конём удался.

Тарас приладил на ноги дорожные кольца и пошёл еле заметной тропинкой в глубину леса. Пусть ещё догонят, твари бронированные.

Минареты Святой Софии уходили в бездонное небо. Осень отдыхала от полуденного зноя, море плескалось под рыбачьими шхунами, шумные базары остались в стороне. Лизо и Грач ехали по улочкам Стамбула на прекрасных вороных конях, каждый из которых составил бы честь любому племенному заводу.

– Ты думаешь, от этих распоряжений будет толк? Они вряд ли вообще сюда доедут.

– Этот школяр удачлив. Лучше перестрахуемся.

– Но мы собирались выехать ему навстречу. Ты считаешь, следует закладываться на вариант, когда школяры одолеют великого Лизо?

– Я понимаю твой сарказм, цветный. Но нас могут отвлечь обстоятельства. Так что лучше перестраховаться.

Грач придержал коня, кинул монету продавцу сладостей и показал на свой выбор. Тот с готовностью подскочил, протянув кулёк светлой пастилы. Лизо брезгливо поморщился.

– Они делают её руками.

– Понятное дело. – Грач кинул в рот пастилку и аппетитно её прожевал. – Не ногами же её им делать.

– Полное отсутствие гигиены, – вздохнул Лизо, но Грач только беспечно махнул своим кулёчком.

– Не предлагаю.

– Правильно. Не возьму.

– Так во сколько нам обошлась твоя страховочка?

– Шесть тысяч серебром.

Грач поперхнулся очередной пастилкой и кинул кулек коню под копыта.

– Лизо, чёрт, всему есть предел.

– Не чертыхайся.

– Ни хрена себе. Из моей доли вычли три тысячи серебром, а я должен радоваться? В гробу я видел такие страховки. Им в жизни до Стамбула не добраться. Их рыцари перехватят в самом княжестве, я подкинул боярам наводку на след.

Лизо круто осадил коня, вытащил рапиру – вокруг клинка дымилось марево боевых заклятий – и остановил идущую мимо женщину. Не слишком деликатно, клинком, плашмя, под закрытое тканью горло.

– Открой лицо, – сказал он на плохом фарси.

– Лизо, ты спятил со своими прибабахами. Она сейчас завизжит, сюда полгорода сбежится.

В узком проулке никого не было. Женщина, завороженно глядя на валча – на клинок она вообще не обратила внимания – подняла паранджу.

– Стара. – Лизо потерял интерес к прохожей. Та подхватила пустую корзину – видимо, шла с базара, – и засеменила дальше.

Грач обречённо махнул рукой.

– Если тебе приспичило, поехали на Розовую площадь.

Лизо обнажил в улыбке мелкие зубы.

– Хотел отвлечь тебя от денежных расчётов. Я пока обойдусь.

Шелковым шорохом лопнуло левое дорожное кольцо. Тарас сразу сбился с шага, но через секунду, оставшись без пары, зашелестело, сдуваясь, правое. Сколько ни отстраивай синхрон, всё равно лажа. Вот так ладно при ходьбе, а если в горах, на леднике или просто на бегу – ведь и ногу можно сломать.

Скорость сразу упала. Тарас ещё сделал несколько шагов и остановился. Кольца на икрах позволяли делать огромные прыжки, «окольцованный» пешеход лишь чуть-чуть уступал всаднику, а в лесу, может, и не уступал вовсе. Устаёшь, конечно, больше, но иногда надо.

Тарас выбросил сдувшиеся плёнки. Запасных колец, к сожалению, не было. Будем надеяться, что рыцари отстали надолго. Всего и делов – добраться до проезжей дороги да затеряться в тысяче следов.

Вот только Старица не Тверь. Вокруг неё дороги малые, на такие выбраться – от конного не уйдёшь. Да и этих нет, вокруг глухомань. Буераки, овраги, кустарник. С редкими лесными тропинками.

Коней не было слышно. Стрелка – Тарас не выходил на открытые пространства – также не было видно, и какое-то время у школяра ещё оставалось. Рассчитывать на то, что трюк с прыжком в сторону наглухо запутает следы, у него не хватало наглости. Догонят. Вопрос – когда.

Он снова попытался определиться с местом. Можно было, конечно, спросить птичку... Или вообще рыцарей позвать... До города было уже верст десять-двенадцать... Накрутил кренделей, так что и сам запутался. Тарас присел на бревно и вытащил из кармана кусок сдобной лепёшки. Промокшие ноги тут же начали остывать. Хреново, шут. Холодно.

Ему показалось, что идти следует на запад. Направление он чувствовал и в ненастный день, видеть солнце для ориентировки школярам не требовалось. Учили. Он встал, стряхнул в рот с ладони немногочисленные крошки и улыбнулся. Ситуация изменилась.

Густо пошел снег.

– Он и спрашивает: «Девушка, на кого вы гадаете?» – Ярослав хихикнул. – А она в ответ: «Я не гадаю. Я просто отрываю ромашке лепестки».

Никита ухмыльнулся, лица Варвары и Лучника не изменились. Впрочем, воин мог и не понять анекдота.

Ярослав снова попытался поддержать разговор.

– Старший курс, объясните. Почему у нас для связи глиняные птицы используются? Хрупкий ведь материал. Взяли бы кусок металла.

– С глиной проще работать. Ещё от големов пошло. И потом, какая разница... Там на каждой трубке заклятие от удара и оберег от потери.

– Вот именно. Но если я этой трубкой гвоздь начну вколачивать, что будет?

– Разобьёшь.

– Разобью. Вот этого я никогда не понимал. Объясни?

– Оно тебе надо? – Никита не был расположен к разговору.

– Ты, Ярик, просто не забивай соловьём гвозди.

– Нет, вы уж объясните, я разобраться хочу. Или сами не знаете?

Никита вздохнул. Потом задумчиво покрутил кружку пива. Жидкости там было примерно наполовину. Они уже несколько часов сидели в корчме, и любые разговоры становились в тягость.

– Заклятие ориентируется на стержень твоих желаний. Реальных желаний, понимаешь? Если удар будет случайным, его в стержне не окажется, и сработает блокировка. А если ты специально птичкой по гвоздям молотишь... Это осмысленное действие, тут уже что крепче – глина или гвоздь. И если ты выкинешь её в кусты сам, лично, ни писка, ни покалывания уже не будет. Это не будет считаться потерей. И здесь как раз глина, на металл заклятие такого качества не наложить.

– Мне его и на глину не наложить. Хотя принцип я понял.

– В общем, по глине он не просвистится, – не слишком к месту вздохнул Никита, и все сразу поняли, о ком идёт речь.

– Если не хочет, чтобы его засекли, то будет молчать. Сейчас, наверное, весь район слухачи шарят. Хотя в крайнем случае свистнуть может.

– Ладно. Хорошо хоть кухня здесь хорошая.

На столе стояло длинное блюдо с белугой под хреном. Обычная волжская еда, но местный повар действительно расстарался.

За окном сгущались сумерки.

Тарас стоял, приподняв руки так, что вроде он их и поднял, но внешне это напоминало боевую стойку. Лохматый бородач сноровисто осматривал его одежду. Ещё двое держали школяра на прицеле арбалетов. Чуть в стороне переговаривалась целая группа бродяг – человек семь или восемь, среди которых выделялся колоритный среднего сложения главарь с длинными и грязными волосами. Что это главарь, было видно сразу, хотя на единственной лошади сидел другой, более крупный разбойник с прекрасно сделанным кистенём на металлической цепочке. Волосы главаря были заплетены в несколько мелких забавных косичек, но, глядя на него, не хотелось улыбаться. Впрочем, Тарасу сейчас хватило бы и парней с арбалетами.

Вокруг ощутимо пахло смертью. Он устал и слишком поздно почувствовал засаду. Шёл, чуть не засыпая на ходу, надеясь заночевать в ближайшей деревушке. Теперь спать, что называется, перехотелось. В крови бурлил адреналин, но дёргаться уже не стоило. Практически во всех раскладах ему предстояло сгнить в придорожной канаве, забросанному заснеженной листвой.