Через мгновение оттуда вышел мастер Лин, поприветствовал меня и, забрав Петю под предлогом, что брату надо отдыхать, увел его в комнату.

Сзади ко мне подошла Настя и похлопала по плечу.

— Все в порядке. Они рады! — произнесла девушка.

— Я знаю, — улыбнулся я.

— Пойдешь в комнату отдыхать? — спросила Настя.

— Пожалуй, ты иди, а мне еще надо кое-кого навестить.

— Хорошо.

Как-то больно уж легко согласилась Настя пойти отдыхать. Но, если учесть с какими потрясениями она столкнулась за последнее время, то я буду последним, кто упрекнет ее в желании укрыться от окружающих и побыть наедине с собой.

Я поцеловал девушку и вышел из дома.

Мне предстояло найти моего оружейника Кирилла и узнать, что он тут все это время сооружал.

На второй вопрос я быстро нашел ответ. Еще не доходя до арсенала, я заметил нечто огромное, возвышающееся посреди улицы и аккуратно накрытое большой тряпкой. Из-под серых краев дерюги проглядывали плавные изгибы здоровенного арбалета. Я стянул тряпицу и застыл в изумлении.

— Не трожь! — раздался знакомый крик сзади.

Я обернулся. Ко мне бежал Кирилл собственной персоной, потрясая дубиной, зажатой в правой руке.

— Ой! — едва не упав от неожиданности, только и смог вымолвить Кирилл. — Это вы? Никита Васильевич, простите, не признал. Думал опять кто из мужиков пришел потешаться.

— Все нормально, не переживай, — успокоил я парня. — Расскажи лучше, что это?

Кирилл, убрав покрывало с огромного арбалета, долго и с энтузиазмом рассказывал, как решил увеличить свой самострел чтобы его можно было водрузить на стену и отпугивать незваных гостей. А если уж кто и решит не испугаться, то болтом того к земле и пригвоздить.

Кирилл развернулся и рванул к себе в арсенал. Через пару секунд вынырнул обратно, держа в руках вместо дубины арбалетный болт размером с черенок от лопаты. Куда там Толкиену с его черными стрелами против драконов. Таким болтом можно было и тридцать пятую сушку сбить, если попасть.

— Сколько у тебя уже готово таких самострелов? — поинтересовался я у идейного изобретателя.

— Этот седьмой. Два уже стоят на стенах. Завтра с мужиками еще два закрепим.

— Отлично! А боезапас какой?

— Полсотни успели выковать и вырезать.

— Совсем замечательно! — похвалил я парня. — Но знаешь что, Кирилл. Эти твои самострелы нужны мне в другом месте. Сейчас на границе под Смоленском неспокойно. Я бы хотел, чтобы твои самострелы с запасом болтов, скажем в сорок пять единиц, отправились туда. Там они ой как пригодятся.

Кирилл аж весь расплылся от признания его заслуг и похвалы.

— А со стен тоже снять? — спросил парень.

— Нет, на стенах оставь. Болты тоже пусть еще делают. Пять здесь останутся на всякий случай, остальные поедут на границу. Успеете сделать?

— А кто же там все это хозяйство налаживать будет? — вдруг испуганно спросил Кирилл.

— А ты бы как хотел?

— Никита Васильевич, можно я сам туда поеду и все сделаю?

— Конечно! Но пообещай мне, что будешь там осторожным. Найдешь в расположении армии наемников Романа. Скажешь, что от меня. Он все устроит.

— Когда нужно отправляться? — огонь в глазах пацана так и горел.

Еще бы, его игрушки могут пройти боевое крещение.

— Чем быстрее, тем лучше, — с грустью ответил я и понял, что и мне тянуть не стоит.

— Тогда я побежал?

— Конечно! И не забудь найти Романа. Где находится лагерь наемников, спросишь в Смоленске, там думаю смогут подсказать, а может, глядишь еще я и сам тебя там встречу.

— Вы тоже отправляетесь туда? — аж с придыханием спросил парнишка.

— Да, Кирилл. И я там буду. Возможно, даже раньше, чем ты.

— Все, тогда я точно побежал! — уже на ходу крикнул Кирилл.

Мне же предстояло решить вопрос с посвящениями.

Я вышел за ворота деревни, вызвал Осколка и полетел в место силы Литока. Как мне проходить это посвящение, я даже представить себе не мог.

Прибыв на место, я легко нашел нужную поляну. Выжженые деревья среди пожелтевшей листы смотрелись жутковато. Зато, я точно знал, что не ошибся местом.

Я встал посередине вытоптанного пятака, закрыл глаза, развел руки в стороны и глубоко вдохнул. Почувствовал вкус гари на языке, тонкий аромат дымка и горелого дерева. Резко открыл глаза.

Запах дыма пропал. Неужели эти запахи впитались в стволы деревьев, в землю, что была под ногами? Откуда они тут?

Я постоял с открытыми глазами, принюхиваясь. Ничего. Ни гари, ни дыма.

Снова закрыл глаза и запахи тут же вернулись. Странно.

Стоя на поляне, я так и не стал открывать глаза, а старался тянуться за этими запахами, не знаю как, но я пытался усилить их. Сделать настоящими, будто передо мной и впрямь горит небольшой костерок.

Послышался легкий треск занимающейся коры. Запахи вдруг усилились настолько, что я начал чувствовать их на каком-то ином уровне. Легкий аромат поплыл над поляной. Попал мне в нос, и я чихнул.

Непроизвольно открыв глаза, я уставился на крохотный огонек прямо передо мной. На земле лежала небольшая березовая ветка. Ее кора горела, ласкаемая одним единственным языком пламени.

О как! Воспламенять силой мысли! Не это ли голубая мечта всех вождей? Или там была сила идеи? Не важно.

Я наклонился и подобрал веточку. Огонь не потух, а стал разгораться. Поискав глазами, я нашел небольшую кучку валежника. Подошел, выбрал березовые ветки покрупнее и сложил шалашиком посреди поляны. Внутрь поместил свою горящую веточку и через минуту уже наблюдал, как пылает оранжево-желтое пламя на сухих ветках.

Не знаю, правильно ли я поступил, но костер казался мне важным элементом посвящения.

Я собрался было уже сделать прореху, создав фантомный нож, что был способен рассечь синие жгуты, как вдруг понял, что так дело не пойдет. Литок властвовал над огнем и всем, что этого касалось. Не стоит призывать его в этот мир с помощью ножа.

Посмотрев на костерок, я сосредоточился и влил в него Силы. Не рассчитал и бухнул столько, что слабенький огонек с ревом реактивного двигателя рванул в небо. Языки пламени выросли метров до пяти. Я понятия не имел, как валежник мог так гореть, но что-то мне подсказывало, что это и не он.

Пламя принялось лизать синие жгуты, и те, о чудо, загорелись и стали расползаться на тонкие нити. Еще с минуту я смотрел, как огонь сжигает преграду между мирами, и ткань мироздания, не выдержав, лопается. Прореха получилась с обугленными краями, но мне это показалось даже символичным.

Я приготовился вызывать духа южного ветра. Достал нож и уже занес его над ладонью, как вдруг из прорехи вывалился небольшой лысоватый мужичок, страдающий легкой полнотой. Вывалился и рухнул на землю, смешно ойкнув при падении. Ему бы еще сандалии с загнутыми носками и чалму на голову — вылитый султан из мультика бы получился.

— Ты что творишь⁈ — заорал он на меня, едва встав на ноги.

— Ты меня поджарить надумал⁈ — не унимался мужичок.

— Я тут посвящение пройти хочу, — улыбнувшись всей этой бесхитростной ругани, как ни в чем ни бывало, сказал я.

— Посвящение-просвещение, мало ли кто, чего хочет? Я может тоже чего хочу, да только кто меня слушает?

— Я слушаю, — спокойно ответил я.

— Слушает он, понимаешь ли…

Мужичок почесал себе задницу. Затем обернулся ко мне и набрал воздух в легкие, собираясь что-то сказать, но не сделал этого, уставившись на пламя моего костерка.

— Это еще что за икебана Мацкевича? — он вопросительно посмотрел на меня. — Я вас спрашиваю молодой человек. Кто развел тут это непотребство?

Уставившись на него и пытаясь понять, что он вообще имеет ввиду, я молчал.

— Хотя… — мужичок задумался. — Я бы сказал, это интересный симбиоз муракотовой нехити и принципа неопределенности Вассермана.

Я уже вообще не понимал, что имел ввиду этот дурацкий мужичок, который явно и был тем самым Литоком, чье посвящение мне требовалось пройти. Все слова вроде бы понятны, кроме некоторых, но в целом смысла я не улавливал. Но решил не вмешиваться. Если человек сам находит какие-то смыслы в чем-либо, то не стоит ему навязывать своего мнения. Все равно не оценит. А так, глядишь, еще и за умного посчитает.