И всё же он вздохнул с облегчением, чувствуя, как отлегло от сердца. Варька цела. Варька цела, и хвала Создателю. А остальное как-нибудь перетрётся.

– Это ты их? – спросил хмурый казак, на вышитом кафтане которого не было колючек. Лучник отрицательно помотал головой.

Тётка, сидевшая в самом углу, вытянула длинный палец, указывая на Варьку. Говорить она не могла, только беззвучно разевала рот.

– Ведьма, – восхищённо сказал один из младших торговцев, заканчивая затаптывать последние огоньки. Казак перевернул одно из тел, с характерной серьгой в ухе.

– Кажись, Мустафа. Наконец-то завалили. Неужто ты?

Хрупкая Варька покаянно кивнула. Отпираться при таком количестве свидетелей было бессмысленно.

– Молодец, девка.

Казаков в лавке собралось уже шестеро.

– А чего это вдруг...

– Так она деньги вынула. Цельный кишень. – У тётки в углу вдруг прорезался голос. Она уже приподнималась на тонких кривых ногах, каким-то образом это угадывалось, несмотря на длинное, до полу, платье. – Много денег.

– Ты с деньгами-то поосторожнее, – нравоучительно сообщил Варьке старший наряда, и тут Тарас понял, что на этом и закончились все формальности.

– Отволоки их в холодную, – сказал хозяину лавки старший казак. Остановился, придирчиво глядя на Лучника, на валявшийся арбалет, хотел что-то спросить, но, видимо, передумал. Один из приказчиков уже протягивал пострадавшему чистый, снятый с витрины платок. Лучник приложил его к ране.

– Протокол составлять будете? – скучно поинтересовался казак в «оплётке». Судя по интонациям, протокол здесь на хрен никому не требовался. Мол, три трупа в лавке – это дело житейское. Тарас даже подумал, что, если Варька согласится на протокол, последует что-нибудь вроде «формы закончились» или «пиши сама, как знаешь», но Варвара отрицательно замотала головой. Казаки, помогая приказчикам, взяли тела за руки и поволокли их наружу. Тарас, Лучник, Лёнька и Варвара вышли в другую дверь и сразу пошли в сторону стоянки.

– Как тут у вас просто... – восхищенно сказал школяр.

– Граница, – объяснил Лёнька. – Если б казака зацепил, хана тебе, а этих... – Он беспечно махнул рукой. – А чем это вы их грохнули?

– Она, – разлепил губы Лучник и поморщился. Тарас вытащил из-за пазухи коробочку с бальзамом. Лучник подставил ладонь, вопросительно посмотрел на школяра, тот кивнул, и принялся накладывать мазь прямо на разрубленную щёку. Затем снова прижал к ней окровавленный платок.

– Странно всё-таки. Даже не спросил, кто мы такие.

– Да какая разница, – снова ответил Лёнька. – Если беглые, так отсюда выдачи нет. Не принято. А если из благородных каких или бояре, так сами б захотели бумагу составить. И потом, без протокола всё, что там было, казакам достанется.

– Так они и Мустафу себе припишут? – полуутвердительно спросил Тарас. Лёнька крутнул лопоухой головой.

– Не, это не принято. Запишут, убили на рынке в драке, и всего делов. Если вообще что-нибудь запишут. Нажрутся вечером.

Тарас вспомнил лица всех шестерых и подумал, что двое точно нажрутся. Насчёт остальных было непонятно. Впрочем, всё оборачивалось не так уж плохо.

– А ты-то что ж? – укоризненно спросил он Лучника. Тот виновато пожал плечами.

– Да это звери, а не ребята, – и здесь объяснил Лёнька, как будто был не в цирюльне, а в одежной лавке. – Я не пойму, как девчонка могла с ними совладать.

Варька улыбнулась ему так, что пацан сразу заткнулся и дальше всю дорогу молчал. Не восприняли всерьёз, подумал Тарас. По виду действительно не скажешь. Фифа с кошельком да при одном охраннике. Деньги забрать да лавку поджечь – уходить при пожаре проще. А тут «крылышко дракона». Или она всё же оба нацепила?

Он вспомнил, как лежали тела, и содрогнулся. У двоих было разорвано горло, в груди третьего торчал чей-то нож. Отбить чужой удар так, чтобы он пришёлся в соседа, – это классическая тактика «струнного дракона». Им бы с Варьки начинать, как тому оглоеду в тверской лавке. Недооценили. Да и тот всерьёз не воспринял, остальных припугнуть хотел. Кажется, Клещ... И Муха. Как будто несколько лет прошло.

Тарас посмотрел на Лёньку. Парнишка хмурился, но шёл ходко и вопросов больше не задавал.

– Хвощ, пора сворачивать праздник.

– Почему? – спросил довольный жизнью Хвощ. Меж лодок накрыли стол, и разбойнички, что называется, отдыхали. Они привыкли к двойственному подчинению, перестав им тяготиться, а по мере удаления от знакомых мест становились всё веселее. Хвощ оставался главарём, но и распоряжения Тараса многое значили, а Никита примерно уравнялся в правах с Флейтой. Варька в эту табель о рангах благоразумно не влезала, никогда и никому ничего не приказывала, а всё своё недовольство высказывала Тарасу.

– На базаре засветились. Чуть-чуть.

Глаза Хвоща стали серьёзными.

– Вас узнали?

– Вряд ли. Но через пару дней информация может просочиться.

– Слушай, говори по-русски. Что ты вечно...

– Может, и обойдётся. Но лучше не рисковать. На базаре остались трупы, а тверская Дума наверняка шарит сейчас все такие случаи. По всей России.

– Ну, значит, дальше полетим.

– Не передумал?

Глаза Хвоща потемнели ещё больше.

– Как передумаю – скажу. С вами фарт идёт, а это всё так, мелочь.

– В Стамбул лодками нельзя. Там война, увязнем в первом же периметре.

– А обойти?

– Вязкое поле не увидишь, пока поздно не будет. Потом придут проверять те, кто рогатки поставил. Или грузины Мцхеты, или янычары. И плакали наши денежки. Ещё и бошки пооткручивают, – на чисто русском языке добавил для Хвоща Тарас.

– Что предлагаешь?

– Добраться на лодках до гор. Там их разобрать. Упаковать в мешки для ручной переноски. И с проводником, – Тарас кивнул на Лёньку, безучастно стоявшего в стороне, – перейти зону военных действий. Там снова собрать лодки, отойти в глубь страны, а дальше видно будет. Лично у меня в Стамбуле два конкретных дела, а ты как знаешь. Можем и дальше вместе идти.

– Ладно, поглядим, – хмуро сказал Хвощ. – Застегнул красиво.

– Что? – не понял теперь Тарас.

– Хорошо излагаешь, говорю. Кстати, кто платит проводнику? Или отдать его потом Флейте?

– Я заплачу. – Тарас никак не мог привыкнуть к способу Хвоща экономить деньги.

– Можно и пополам, – вдруг сказал Хвощ. – Ну, собираться будем утром. А пока давай. Не пропадать же, – и он гостеприимно показал на столы, заваленные всякой снедью. Отдельно стояло несколько корзин с бутылками вина.

– А мы утром проснёмся? – с сомнением покачал головой Тарас. Дисциплина в банде значительно окрепла, но такое количество спиртного могло расшатать субординацию любого войска.

– Проснёмся, – успокоил Хвощ.

Собираться начали на следующий день только к вечеру, вылетели прямо в ночь.

Впрочем, к эксцессам это не привело. Лагерь свернули нормально, а пара казачек ещё и махала вслед платочками.

Кудрявый воин в кольчуге с провязами смоленского герба подошёл к своему командиру.

– Монахов отпускать?

– Что рассказали?

– Да ничего не рассказали. Но не в зиндан же их засылать. Монахи, не банда.

– Дружинники поправились?

– Двое нормально. Третий ещё так... Но тоже встанет.

– Какого хрена их сюда занесло... – Командир «чешуи Заречья», пограничного отряда смоленской стражи, чесал подбородок. Борода, что начала формироваться на ещё очень молодом лице, ему не нравилась, но бриться, как остальные, отточенным ножом он не умел.

А цирюльни здесь не было.

– Посадник сказал, что на наше усмотрение.

– Угу, – буркнул командир «чешуи». – Это он хорошо сказал. Теперь, ежели чё, мы будем дурни, а он как кот в сметане.

Его заместитель кивнул, подумав про себя «не мы, а ты».

– Тверичи-то чё? Подтвердили?

– Вроде как да. Там нашли горелые тела. И ещё трупы. Я вообще думаю, если б они не спали, хрен бы мы их взяли так легко.