«Волчьи хвосты» вдвоём взяли в сабли первого бандита. Парень с рассечённым левым ухом – когда-то вырвали серьгу – уверенно отвёл один удар и ушёл от второго, а передний охранник с надрубленным запястьем едва не выронил клинок. Малая эта заминка была смертельной, несколько бродяг со всех сторон облепили всадников, потащили из сёдел какими-то крючьями и дубьём, вылетел из темноты нож и вонзился в плечо, укрытое волчьим хвостом и кольчугой. Вяло сопротивлявшиеся мужики частью сразу легли под топорами разбойников, частью брызнули в лес, особо за ними никто не гнался. Одного только уже на опушке достал крупный всадник, закованный в дорогую броню, но сидевший на такой кляче, что сочетание это могло бы вызвать смех, если б не стекавшие с кистеня капли крови. Охранник постарше долго отмахивался боевым топором, на него наседало сразу пятери разбойников, клинки скользили по кованым бляхам панциря, цвенькнула о кирасу стрела, нападавшие, отсекая всякий путь к отступлению, старались ни в коем случае не задеть лошадь. В конце концов его все-таки достали, вроде чуть-чуть зацепили пикой голову, но охранник стал заваливаться на бок и попал ещё под несколько ударов, каждый из которых нёс в себе смерть.

Митьке, молодому охраннику, повезло больше, он проскочил через всю поляну, прямо сквозь бегущих на него людей, уклоняясь от копий и отмахиваясь разряженным арбалетом, швырнул своё оружие в последнего бродягу, что пытался дотянуться до уздечки, перескочил, как на скачках, через поваленный ствол сосны и, вытягивая коня плетью, вылетел на большую дорогу.

Высоко над ним прошуршала стрела, попусту сбивая ветки, но это было уже не опасно. Конный бандит в латах, что был совсем рядом, добивал в это время злосчастного мужика, и охранник благополучно растворился в лесном сумраке.

Митькин конь был лучше лошадей нападавших, и преследовать его никто не стал. Кровь, что так обильно окропила землю при грабеже чёрнобородого купца, не оправдывалась даже попыткой убрать свидетелей. На свидетелей душегубам было наплевать.

Кровь была просто кровью.

Восходящая луна освещала тела, вбирающие смертный холод.

В башне рыцарей переливался закат. Ровное тепло, слабый запах пряностей, тихая жалоба флейты. Зеркала и малая толика красочной магии, поддерживая уходящий свет, создавали великолепные эффекты. В сочетании с вьющейся по стенам зеленью получалась особая, расслабляющая цветовая гамма. В сумерки здесь с той же целью зажигали живой огонь, места для установки факелов были строго просчитаны.

Рыцарь должен полноценно отдыхать и восстанавливаться. На вырубку всевозможной швали, мешавшей жителям работать на благо Княжества, уходило немало сил и крови. Рыцарь должен полноценно питаться и хорошо спать. Потому на столиках – мази для массажа, вазы с фруктами, остатки персидских сладостей и остывшее мясо.

Впрочем, обязанностей у рыцарей тоже хватало. А из собственности они могли иметь только оружие, коня и доспехи.

Огромный зал, насыщенный багряным пламенем, картинами и позолотой, был практически пуст. Тропические птицы, что обычно щебетали в серебряной клетке, сидели нахохлившись, столы для игры в кости сохраняли память о брошенной игре, на женской половине осталось лежать дневное рукоделие. Все разошлись, даже музыкальное веретено, тоскующее звуками флейты, звучало как-то особенно сиротливо. Один-единственный человек полулежал в огромном кресле, читая старинную книгу в высоком окладе. Желтые от времени страницы фолианта напоминали скорее пергамент, чем бумагу.

Дубовые резные двери растворились, и на пороге появился рыжий парень. В левой руке – банальные грабли, за зубья которых зацепился проколотый кленовый лист. Войдя, он сразу потянул со столика напиток темно-вишневого цвета и в несколько глотков осушил кубок. Затем воззрился на читающего. Тот повернул книгу к свету, чтобы рассмотреть иллюстрацию. Гравюры потемнели от времени и вообще были мелковаты. Склонив голову и всем своим видом выражая недовольство, вошедший укоризненно поцокал языком. Прямо перед ним, уютно развалившись, отдыхал его цветный друг. И оно бы ничего, вот только во дворе башни все работали как пчелки. Отдыхать – это нормально, это даже положено, когда время отдыхать. Но не когда все решили поработать!

Конфликт назревал по противоречию «не обязан, но так принято».

На длинноволосого смазливого блондина, что сидел к нему вполоборота, мимический демарш рыжего не произвел никакого впечатления. Он и глазом не повел. Рыжий ещё немного поцокал, подождал. Наконец блондин перевернул страницу. Следующую он читал так же вдумчиво, нисколько не тяготясь присутствием зрителя.

– Честь и порядок, Олег.

– Виделись, – буркнул читатель, не поворачивая головы.

– Так и собираешься сидеть? Чем ты вообще занят?

Светловолосый отложил книгу.

– Ты разве не видишь? Отдыхаю.

– А все работают. Неделя листопада, солнце только село. Вроде как договорились. Тебя Анна просила помочь. – Светловолосый вопросительно поднял бровь. – Чего-то там надо принести.

– Я, между прочим, ни о чем не договаривался.

– Понятно, ты в наряде был. Но остальные договорились.

– Каждый договаривался за себя. Я бы не согласился. Физический труд меня раздражает.

Рыжий только крякнул, неодобрительно покачав головой.

– Но Анна просила помочь. Причем именно тебя.

Блондин недовольно поиграл бровью.

– Я думаю, она просила не как прекрасная дама, а как старший звена. А распоряжения их звеньевого для меня не обязательны.

– Ну, в общем, да. Просто ей хочется увидеть тебя работающим.

Блондин вместо ответа потянулся, устраиваясь поудобнее. С ноги соскользнул вышитый восточный тапочек с высоким загнутым кверху носком, а сама нога заняла надлежащую позицию в кресле.

– Так ты идешь?

– Я подумаю. – Холеные пальцы снова раскрыли книгу. – Но скорее всего нет. Мне нужно сосредоточиться. Настроиться на поиск.

– Классно ты устроился, Олег. – В интонациях Андрея смешались восхищение и возмущение. – И ничего не делаешь, и вроде как при делах.

– Потому что у меня особая работа, – невозмутимо буркнул длинноволосый красавчик. – А для неё мне надо прийти в соответствующее настроение. Это тебе не с лозой бродить.

– И сначала нужно расслабиться. Я в курсе.

– Ежели в курсе, так не отвлекай меня по пустякам.

– Уже растворяюсь, о великий. Просто завидно иногда.

На небе проклюнулись первые звезды.

– Ну, как он там? Придет? – Молодая женщина в строгой одежде вопросительно посмотрела на Андрея.

– Нет, но объяснил мне, почему не должен работать. Чувствуется, что он много об этом думал. Свин.

– Вот лентяй. Просто ужасно. Как можно отдыхать, когда все работают?

– Лентяй, не лентяй. Главное, не подкопаешься, кругом прав. И в бою он стоит троих. Таких, как я. Может, как раз потому, что силу зря не тратит.

Женщина молча покачала головой, не соглашаясь с логической связкой. Руки её сноровисто паковали собранные уже листья, заворачивая их в специальный материал, напоминающий пленку. В дальнейшем из каждого такого мини-тюка получится замечательный перегной. В обслуживании цветников и зимнего сада рыцари обходились собственными силами.

– На нижнем кольце, что с подогревом, опять вода протухла.

– Потому что маги-коммунальщики её не меняют. И не собираются менять.

– Открыли, а там такая вонь.

Андрей улыбнулся. Обоняние Анны иногда создавало ей проблемы.

– Но они правильно говорят. Полная закольцовка, чего зря напрягаться.

– А вот как сейчас. Ладья трубу камнем зацепил – потекло прямо на штанину. Фу!

– Бесполезно обращаться. Заменят, конечно, но скажут, не цепляйте. Ладья вечно как слон. Рад, что здоровье как у лошади.

Анна улыбнулась. Сравнение было правомочным.

– Пусть хоть заменят.

Андрей кивнул. Как-то сложилось, что почти всё, касавшееся быта, звеньевые поручали ему.

В углу сухо защелкал глиняный соловей. Женщина приложила птицу к уху, сдвинула клюв, и её улыбка сползла.