— Вы понимаете, что отдаете? — справился ярл с собой, вглядываясь в лицо магички то ли с восторгом, то ли с ужасом.

— Понимаю, — бесстрастно отозвалась та. — Но иного не будет. Я свой выбор сделала, а ваш — за вами.

Едва дыша, Эйнар смотрел, как ярл осторожно, словно ядовитую тварь, берет серьгу с узкой женской ладони. Как быстро облизывает губы. Как вглядывается в лицо стоящей перед ним женщины, невольно подаваясь вперед в последней сумасшедшей надежде… И как невидимая струна, до предела натянувшись между ним и леди, лопается, заставляя Рагнарсона порывисто выдохнуть:

— Дагмар, иглу.

— Мой ярл…

В голосе ведьмака звучал испуг, Эйнар понимал и его тоже. На глазах у вольфгардского посольства и дорвенантского гарнизона творилась легенда, о которой сложат баллады и саги. А попасть в легенду и пережить ее сотворение удается немногим.

— Иглу! — бросил Рагнарсон с тоскливой яростью, и Черный Снег, подойдя, молча подал вытащенную откуда-то костяную иглу.

Не отводя взгляда от магички, вольфгардец ткнул острием в мочку правого уха. Не поморщившись, на ощупь вдел серьгу, и струйка крови побежала, пятная серебро алым, капая на плечо и пачкая новый плащ. Леди протянула ладонь, и ярл положил в нее иглу. Все верно, под серьгу побратима плоть всегда прокалывается заново, чтобы смешать кровь. Резкий укол — и Эйнар сам с трудом выдохнул, глядя на исказившееся лицо магички. Закусив губу, она вдела серьгу, пачкая ее кровью точно так же, как ярл.

Вот и все. Рассудком Эйнар понимал, что леди выиграла у них обоих. Она не просто предотвратила поединок! Даже Лисий хвост Рагнарсон вряд ли посмеет навредить мужу своей названой сестры. Да и толку ему теперь убивать Эйнара?

— Гладкой дороги, Ингольв, — сказала магичка, с той же ледяной безмятежностью обращаясь к ярлу по имени, как и положено сестре.

— И тебе остаться с добром, Лавиния, — склонил голову Рагнарсон.

Сделав шаг назад, он так же надменно выпрямился, посмотрев на Эйнара, но теперь в золоте волчьих глаз плескалась боль.

— Видят боги, капитан, — сказал ярл хрипло, — впервые в жизни я смотрю на женщину, завидуя мужчине. Береги мою сестру, чтоб тебя…

Круто развернувшись, так что плащ плеснул складками, он взлетел в седло давно ждущего жеребца, и мир вокруг рассыпался звуками и движением. Вольфгардцы уезжали молча, но фыркали кони, звякала сбруя, цокали по камням двора копыта, пока отряд выезжал за ворота. До боли сжимая жесткие ножны ярлова подарка, Эйнар сглотнул ком в горле, чувствуя, как льется по спине холодный пот. Мимо только что в очередной раз прошла смерть. Он подумает об этом потом. И поблагодарит леди…

— Сержант! — повернувшись, окликнула магичка Тибо, стоящего на галерее. — Какого Баргота вы там делаете с арбалетом?!

— Вот не поверите, миледи, — невозмутимо отозвался Тибальд, вытирая рукавом лоб, хотя во дворе было совсем не жарко. — Пружина ослабела. Подтягиваю…

— Нашли место.

Она улыбнулась как-то беспомощно, зябко обняла руками плечи. И, прежде чем Эйнар снял куртку, ругнув себя за тупость, торопливо ушла наверх, в крепость. Остальные тоже мгновенно вспомнили о делах, и Эйнар остался стоять посреди двора один, дыша невозможно вкусным осенним холодом с жадностью приговоренного, получившего то ли помилование, то ли отсрочку. Потому что ярл уехал, а это значит, справляться с проклятым мороком придется самому Эйнару.

По лестнице Ло взлетела, словно кто-то за ней гнался. Вбежала в комнату, бросила взгляд в окно, однако, чтобы увидеть там хоть что-то, кроме неба, следовало подойти к подоконнику, а она села на кровать и закрыла лицо ладонями. Нет, она не будет смотреть! Пусть даже точно знает, что краешек дороги, вьющейся по склону за крепостной стеной, можно разглядеть. Ей некого провожать взглядом!

Зачем? Зачем и за что? Он обещал ничего не сделать против законов чести, но почему посчитал ее легкомысленной дурочкой? Почему решил, что можно взять с бою, раз не вышло по доброй воле? А если бы она не нашла выход?!

В глазах потемнело от запоздалого страха, стоило представить, что шутливый поединок, увиденный вчера, мог обернуться настоящим. И кому она тогда пожелала бы победы?! Разве могла бы она желать победы хоть одному из них?!

Страх, ледяной когтистой лапой сжавший внутренности, отступал медленно, словно нехотя. Ло убрала руки от лица и без всякого удивления увидела, что пальцы дрожат. К Барготу баллады, прикрывающие кровавую резню пышными оборотами, как мертвеца — шитым золотом саваном. Нет в убийстве ничего красивого и быть не может, уж она-то знает! А качнись зыбкое равновесие чуть сильнее — смертей было бы не избежать!

Ло зябко обхватила руками плечи, сидя спиной к окну. На дверь, впрочем, тоже не хотелось смотреть — она никого не ждала. Только сейчас заболело проколотое ухо, и Ло потрогала его пальцами, окрасив их кровью. Руку немедленно захотелось вытереть, словно это могло что-то изменить. Поздно! У нее появился брат… Нервное напряжение прорвалось сдавленным то ли смешком, то ли всхлипом. Она, боевой маг Дорвенанта, стала названой сестрой вольфгардского ярла. Судьба, в Руденхольме уберегшая их от встречи, поглумилась на славу! И ради чего это все?

«Ради чести, — твердо сказала себе Ло, стискивая плечи так, что пальцы свело болью. — Ради жизни дорвенантского гарнизона, не обязанного подставлять головы за чужую дурь. И даже ради капитана Рольфсона, который тот еще Кирпич, но…»

Она вздохнула, растерянно вспоминая, как Рольфсон встал между нею и ярлом. И эта его отчаянная и неуместная благодарность, торопливая, словно капитан боялся… не успеть?

— Пресветлый… — прошептала Ло, ошеломленно разжимая руки и растирая пальцами виски. — Он же все понял раньше… Или… нет… Он не мог знать!

Не мог, но знал раньше, чем она подошла к волчьему ярлу! И не помешал. Хотя нет, он заступил ей путь, когда… Да когда решил, что она не знает о ленте! Не понимает, что у нее просят!

Во дворе она сосредоточилась на Рагнарсоне, словно на противнике перед боем, а вот теперь вспомнился и зазвучал в ушах хриплый голос капитана. Ее муж знал! И возмутился, что ее увезут хитростью!

Ло снова вздохнула, ловя воздух ртом, будто его не хватало, пытаясь вдохнуть как можно больше. Плотный камзол вдруг сдавил грудь, и она содрала его, бросив на постель и оставшись в одной рубашке. Действительно ли капитан не пытался препятствовать ярлу? В какой момент он все понял? И почему? И что подумал?

В комнате было прохладно, однако щеки у нее запылали от стыда и злости. Перед кем, на кого — она и сама не понимала! Но теперь точно знала, что была права! Барготово дерьмо, ее пытались поделить, как военную добычу! Хотя нет, не так… Один пытался ее увезти, пользуясь мнимой неосведомленностью, второй…

— Боги, за что? — снова прошептала Ло, мечтая расплакаться, но слез не было.

Красивая сказка, в которую она на миг позволила себе поверить, рухнула. Ну почему у Ингольва Рагнарсона не хватило терпения просто уехать? Он мог бы добиться у короля развода, мог бы жениться на ней немного погодя… Почему он все испортил? Да потому что наплевал на ее решение! Потому что захотел взять ее немедленно! Силой, обманом — все равно! О чем он думал? Что она его простит? Что сдастся и полюбит, приняв оправданием страсть? Глупо… Какая любовь может быть там, где нет уважения? И каким уважением она могла бы ответить на обман?

А капитан все знал. Теперь Ло поняла это ясно, хотя по-прежнему не могла сообразить откуда. Он поблагодарил ее, потому что прощался… Решил, что она уезжает по доброй воле? Дурак! Да она ведь даже оделась по-мужски, чтобы Рагнарсон выбросил из головы глупости насчет Снежной Невесты! Чтобы увидел в ней не женщину, а бывшего врага, боевую магичку! Убрала волосы как можно проще, спряталась за глухим суконным камзолом, как за щитом… И серьга, которую она предложила ярлу, была последним рубежом обороны, самым отчаянным! Капитан — дурак… Но…