Ей снова не хватило воздуха, и Ло задышала быстрее и глубже. В памяти вспыхнуло, как капитан встал перед ней, заслоняя от Рагнарсона. Он готов был драться, когда понял, что она не договорилась с ярлом заранее. А ведь она едва устояла! Едва не позволила себе сдаться, обманувшись красивыми словами…

— Терпеть не могу баллады! — прошипела Ло и, снова уткнувшись лицом в ладони, расплакалась без слез, сотрясаясь в сухих злых рыданиях.

Скинув сапоги, она заползла дальше на кровать, скорчилась, прячась в подушки, и несколько минут тихо поскуливала, глуша всхлипы плотной мягкой тканью. За что с ней так? Почему? Неужели, желая честности и уважения, она хотела слишком многого? Какой брак мог бы начаться с обмана и насилия, какая любовь?! И почему честности она дождалась не от воплощенной женской мечты в облике прекрасного ярла, а от… Кирпича?! От дубины невийской, как назвал его Рагнарсон! От капитана, прикрывшего ее собой, стоило ему решить, что Ло обманута… Как же больно и обидно… Как стыдно, хоть она ни в чем не виновата!

Рыдания сотрясали тело все сильнее, но слезы так и не появились. Плакать с сухими глазами было даже мучительнее; она задыхалась, стискивая пальцами подушку и боясь быть услышанной. Обида на судьбу мешалась с унизительным запоздалым страхом. А если бы у нее не было мужа-защитника? Услышал бы ярл ее твердое «нет»? Потому что побратимство — это красиво, а главное, оно позволило Рагнарсону не уронить честь в глазах своих людей, но в тот миг, когда чаши весов закачались между жизнью и смертью, на одну из них в придачу к решению Ло легли топор капитана Рольфсона, солдатские мечи дорвенантцев и арбалет сержанта Мерри. А будь там только ее слово?!

— Ненавижу… — прошептала она, приподнявшись на локте и запуская пальцы в растрепанные волосы. — Ненавижу всех! И эту скотину вольфгардскую! И супруга дорогого! И ту тварь, которая… которая…

Слезы наконец хлынули, заливая лицо, и Ло даже не пыталась их стереть. Если бы она осталась магом, разве пришлось бы ей бояться за свою честь и полагаться на защиту мужа?! Разве посмел бы клятый волк не услышать ее отказ?! И разве пришлось бы Ло Ревенгар, гордости красной гильдии Ордена, прятаться за мужскую спину, как обычной женщине?!

Всхлипывая мгновенно заложенным носом, изнемогая от постыдной беспомощной жалости к себе, она пропустила момент, когда в дверь постучали. Стук продолжился…

Ло замерла, с ужасом осознавая, как выглядит. Волосы рассыпались из пучка, лицо красное и распухшее, глаза слезятся, губы как оладьи… Ей никогда не шло плакать. Еще одно умение истинной леди, в котором боги ей отказали: после плача Ло выглядела не умилительно, а противно. Нэнси зашла бы без стука… Стучаться к ней сейчас может лишь один человек! Последний, кого Ло хотела бы видеть, не считая Рагнарсона. Да чтоб им обоим Баргота повстречать!

— Миледи?

Не дождавшись ответа, капитан приоткрыл дверь, и Ло использовала последний миг, рявкнув:

— Оставьте меня в покое!

— Нам нужно поговорить…

Ло беспомощно огляделась. Скамейка, прошлый раз полетевшая в дверь, стояла у стены слишком далеко, да и не было сил ею швыряться. И вообще сил не было… Но разговаривать с мужем тем более было выше ее возможностей! А еще хуже — чтобы он увидел ее такой. Слабой, измученной, беспомощной…

— Не сейчас! — отозвалась она, прижимая к груди подушку, словно щит.

— Миледи, я…

— Да какого… — выдохнула Ло, тратя остаток сил. — Что, в крепости пожар? Наводнение? Проклятые волки, всех демонов им вдогонку, вернулись? Нет? Тогда какого Баргота нельзя подождать с разговором?! Я отсюда никуда не денусь, уж поверьте! Так оставьте меня в покое все, слышите?! Никого не хочу видеть! И даже если его величество лично явится, умертвие ему под одеяло, пусть идет к демонам! Да хоть сам Пресветлый, если у него не хватит ума подождать немного! К демонам, к Барготу, к вашим северным йотунам! Оставьте! Меня! В покое!

Наклонившись, она подхватила снятый недавно сапог и запустила им в дверь. Глухо стукнув каблуком о доску, сапог упал на пол. Ло швырнула второй, отчаянно жалея, что не может перекидать туда же весь королевский сервиз из клятого королевского приданого. Ах, как бы летело тяжелое чеканное серебро! Тарелки, кувшины, соусники… Раз уж нельзя зарядить Молотом Пресветлого, сбрасывая злость, страх и обиду разом! Боги, как живут эти самые обычные женщины без такого полезного умения?!

Она огляделась, ища взглядом еще что-нибудь метательное. Но за дверью было тихо, и Ло еще крепче притиснула к груди подушку обеими руками, уткнувшись в нее лицом. Выплеснувшись криком, ярость схлынула, ушла, как вода в песок, вместе с остатком сил. Медленно раскачиваясь, Ло сидела на постели, чувствуя себя чудовищно, безнадежно одинокой… Сейчас она бы отдала что угодно за возможность уткнуться лицом в чье-нибудь плечо. И чтобы ее погладили по голове… И сказали, что все будет хорошо. А она бы постаралась поверить. И, может, утешения обернулись бы правдой, ведь на самом деле все не так уж плохо, просто обидно и тоскливо…

Тихонько, не стучась, в дверь проскользнула Нэнси. Ахнула, подскочила и засуетилась над Ло, причитая почти так, как хотелось, но слишком жалостливо. Расчесала ей волосы, вытерла влажным платком лицо и руки. Осторожно промокнула сочащееся кровью ухо, что противно пачкало шею. Ло бессильно позволила раздеть себя и уложить в постель, покорно укрылась и выпила как по волшебству появившийся густой сладкий шамьет.

Только сейчас она поняла, что болезненно замерзла, причем не только снаружи. Ей казалось, что и в жилах у нее вместо крови течет студеная вода. Продолжая ласково уговаривать Ло, как больного капризного ребенка, Нэнси растерла ей руки и ступни, натянула на ноги теплые шерстяные чулки. От шамьета хотелось пить и спать, Ло на минуточку прикрыла глаза, безразлично принимая странную слабость, так похожую на потерю сил после сложного колдовства. Но ведь она больше не маг…

Потом, кажется, пришел Лестер, она слышала его сквозь тяжелую вязкую дрему. Чувствовала горячие пальцы на запястье и лице: лекарь щупал ей щеки и лоб. После ее снова напоили шамьетом, но уже горчащим сквозь мед зелейными добавками, и наконец оставили в покое. Ло лежала, пытаясь согреться, на левом боку, потому что на правый было не повернуться из-за больного уха, и лениво думала о всяких глупостях. Например, как ей теперь носить серьги? Не то чтобы она их любила, но ведь придется подбирать что-то, подходящее к оставшейся ей серьге. И что скажет Маркус, когда узнает? И действительно ли капитан Рольфсон не любит меч, предпочитая топор?

«А с чего бы ему любить мечи? — рассудительно сказала она сама себе. — Это слишком дорогое оружие для рядового северного воина. Особенно хороший меч… Барготов ярл и здесь не упустил случая подчеркнуть, что ее муж не из знати и привык к чему попроще. Да и плевать. Новый лорд Ревенгар носит топор — смешно… Лучше смеяться, чем плакать, но ведь и в самом деле смешно. А сержант Мерри чинит арбалет на галерее. Обхохочешься, лишь бы не разрыдаться…»

Потом она все-таки задремала окончательно и проснулась уже после обеда. Капитан ее больше не беспокоил, хотя теперь Ло было почти стыдно за нелепую и грубую вспышку. Надо будет извиниться, что ли… И поблагодарить. Но если он снова начнет подозревать ее во всяком непотребстве…

Согревшись, Ло успокоилась, и снова злиться ей не хотелось. Нэнси, заглянувшая в комнату, радостно всплеснула руками и затараторила, что мэтр Лестер велел миледи лежать сегодня в постели. Сам мэтр занят, какому-то приезжему челюсть вправляет, а миледи может не беспокоиться, ей сейчас подадут горячего бульону с пирожками, и печенья, и шамьета… Челюсть? Ой, там такое было, такое было… Этот проезжающий, — Нэнси округлила глаза, — искал кого-то, какую-то женщину молодую с ребенком, вроде она от мужа сбежала, страх какой и позор… А его светлость говорил, что никакой посторонней женщины в крепости нет и мимо она не проезжала, так этот тип ему не поверил. И шнырять все пытался, и даже деньги предлагал, если кто ему скажет про эту женщину. А потом про его светлость ляпнул, что безобразие, мол, грязный северянин в крепости делами заправляет и покрывает шлюху… Ой, простите, миледи, за нехорошее слово… Ну вот, его светлость его и того… По роже, значит…