Странно, но на подошедших девчонок, несколько секунд назад резвящихся вместе с ним, щенок никакого внимания не обращал. Будто и не он только что валялся в пыли и прыгал, словно подпружиненный.

Я присел и потрепал пса за ухом. Щенок наклонил голову, уложив ее мне на ладонь, и стал пристально смотреть на меня.

— Как же мне назвать тебя? — спросил я бело-рыжий комочек с пыльным оттенком.

— Никита Васильевич, назовите её Пружинкой, — дружно завопили девчонки.

— Откуда вы такое слово-то взяли. Вы вообще знаете, что это такое?

Девчушки сразу стушевались и замялись.

— Нет, — едва слышно произнесла одна. — Нам Кирилл сказал его. Слово смешное, и собачка у вас смешная, ей подойдет.

Я улыбнулся. Да уж, не собачья кличка, но какая разница.

— Хорошо, пусть зовут Пружиной, — согласился я. — Это хоть девочка? — запоздало решил уточнить я.

— Да! — дружно воскликнули девчушки. — Роман Дмитриевич сказал, что девочка.

Ну раз староста сказал, то так оно и есть.

— Будете еще с Пружинкой играть? — спросил я девчонок.

Те закивали.

Я поднялся и пошел в сторону дома. Щенок Пружинка так и сидела на месте не шелохнувшись, следя за мной карими глазками. Едва я поднялся на невысокое крылечко, собачонка развернулась и снова принялась скакать вместе с девчонками. Вот же выдержка. Никогда не видел такого поведения у щенков.

В доме было прохладно и пахло свежими полевыми цветами.

Я прошел в комнату, где лежала Настя и тихонько постучал.

— Входите, — произнесла Лушка и открыла дверь.

Девушка был немного бледной и, как мне показалось, еще сильнее схуднула. Хотя куда уж больше при её-то телосложении.

— Лушка, тебе нужно на свежий воздух. Нельзя столько сидеть взаперти! — строго сказал я девушке. — Собирайся и выметайся отсюда. Захвати Ивана и вперед тренироваться. И ему и тебе не помешает. Забыла уж поди, как клинок в руках держать!

— Мне здесь быть нужно, — запротивилась Лушка. — Я уйти никак не могу.

Такое поведение девушки было совершенно непонятно мне, и я решил расспросить, что случилось.

Лушка опять завела свою песню про то, что это она затащила Настю на стену, а значит виновата в случившемся и должна искупить свою вину.

Все это могло быть правдой, но мне казалось, что девушка чего-то недоговаривает.

Я подошел к кровати, где обычно спала Лушка и присел на край.

— Садись, — позвал я девушку и похлопал по месту рядом с собой. — Рассказывай всё.

— Я не могу, — твердо заявила Лушка.

— Мне ты можешь говорить всё, — настаивал я на своем.

— Как раз вам и не должна этого говорить, — упрямо заявила девушка. — Я обещала.

— Кому? — удивился я. — Насте?

Лушка закивала.

— Давай сделаем так, ты мне все расскажешь, а Насте мы об этом не скажем. Когда она будет расколдована, наверняка и не вспомнит, что просила тебя об этом.

Я почувствовал себя отцом, пытающимся уговорить маленькую дочь рассказать ему что-то, о чем она не хочет.

Лушка смотрела на меня словно глубоко в душе хотела все рассказать, но что-то ей мешало. Мне казалось, что еще немного и та часть девушки, что запрещает ей сделать это, сдастся, и Лушка наконец выдаст мне всю историю. В какой-то момент девушка даже приоткрыла рот и набрала воздуха, готовясь начать говорить, но в комнате вдруг что-то изменилось.

Повеяло холодом. Не той прохладой, что я ощутил, войдя в дом, а настоящей зимней стужей. Мне даже показалось, что потянуло сквозняком или ветерок заходил.

Стало зябко, кожа покрылась мурашками. Захотелось накрыться одеялом и спрятаться.

Лушка испугано глянула на меня и перевела взгляд на Настю.

Я повернул голову и заметил, как ледяной кокон вокруг Насти начал мерцать. Переливаться бриллиантовым блеском, словно на нем появились тысячи граней, которых раньше не было. Эти грани отражали свет, падающий в окно, и сияли.

Может быть из-за блеска, а может от того, что грани слишком сильно преломляли свет, но Настю почти не было видно. Казалось, что она тает в этом алмазном сиянии.

Я завороженно смотрел на происходящее, когда вдруг понял, что кокон стал полупрозрачным. Он стал исчезать, и Настя исчезала вместе с ним.

Лушка дикими глазами зыркнула на меня и кинулась к кровати, где лежал кокон. Схватила его, обняла руками, прижалась к нему и принялась шептать:

— Не отпущу, не вздумай.

— Что нужно делать⁈ — крикнул я, готовый прийти на помощь в любую секунду.

Лушка замотала головой, мол не лезь.

Я понял, что она зачем-то пытается держать кокон, будто от этого зависело исчезнет он или нет.

Сосредоточившись, я на всякий случай, создал энергетическое щупальце и обмотал им кокон с Настей внутри. Так я точно смогу держать его лучше, чем руками. Не знаю могло ли это помочь, но ничего не делать я не мог.

Кокон начал мелко дрожать, и блики отраженного света заплясали по стенам, словно на дискотеку попал, как в молодости.

Лушка оседлала кокон сверху и прижалась к нему всем телом. Я собрался было уже поступить так же, но вдруг все разом прекратилось.

Кокон стал обычным, потеряв бриллиантовое облачение и вместе с тем вернул свою материальность.

Девушка еще какое-то время полежала на нем, но уже было видно, что она расслабилась. Затем сползла на кровать и медленно пересела на пол, прислонившись спиной к деревянному боку.

Я ослабил хватку щупальца и рассеял его.

— И что это сейчас было? — выждав немного спросил я.

Лушка подняла на меня покрасневшие от накативших слез глаза и шмыгнула носом.

— Рассказывай! — потребовал я.

— С чего начинать? — неуверенно спросила Лушка.

— Начни с самого начала, — предложил я отличный вариант.

Лушка помолчала, собираясь с духом, и наконец решилась.

— Когда мы на стене стояли, и Настя увидела, что собирается сделать Корсаков она крикнула мне, что этого нельзя допустить. Мол она знает, что задумал её отец и должна этому помешать.

— Отец⁈

Я вскочил с кровати, куда уселся слушать рассказ.

— Выслушайте меня, Никита Васильевич! — прикрикнула на меня ещё больше побледневшая Лушка.

От неожиданности я замолчал и сел обратно, а девушка продолжила:

— Она же вас спасала. Знала, что он сковать вас хочет, а потом так же утащить к себе. Настя крикнула ему, и он услышал. А потом появилась эта туча над нами, и я испугалась. Настя меня успокоила, но просила пообещать, чтобы я с нее глаз не спускала и когда она исчезать станет, я держала ее всеми силами, тогда она никуда не уйдет. Я сначала ничего не поняла. А потом, когда первый раз это случилось догадалась.

— И ты поэтому постоянно сидишь радом с ней и никуда не уходишь? — немного опешив от услышанного спросил я.

— Потому что я обещала! — выкрикнула Лушка и разревелась.

Я подсел поближе к девушке и обнял ее за плечи. Она прижалась ко мне, все еще вздрагивая от рыданий.

Пытаясь сообразить, что делать я вспомнил, что и на пиру Лушка постоянно куда-то отлучалась. Вроде сидит на месте и вдруг раз и уже нет её. А потом снова появлялась ненадолго.

Успокоившись, Лушка взглянула на меня.

— Вы думаете я поступила неправильно, никому не сказав раньше?

Я смотрел на девушку, а сам думал. Думал о том, что в подобной ситуации большинство не только дали бы сопернице исчезнуть, а еще бы помогли этому случится. Ведь тогда можно было не опасаться, что предмет твоего интереса отвернется в сторону другой женщины. Нет соперниц — нет проблем. Но Лушка поступила иначе и теперь задавалась совсем другим вопросом. От этого для меня она стала только ближе и роднее. Я удивлялся силе и преданности этой худенькой девчонки, что в одиночку готова противостоять могуществу магии, даже не зная, что может произойти и будут ли вознаграждены ее усилия. Такое в людях надо ценить.

Улыбнувшись девушке, я как мог мягче сказал:

— Ты поступаешь правильно, что спасаешь Настю, но могла бы рассказать мне обо всём и пораньше.